Сергей Федоров - Политические партии Англии. Исторические очерки

Справедливости ради укажем, что как внутренний, так и внешнеполитический курс третьего коалиционного Временного правительства во главе с А. Ф. Керенским осенью 1917 г. трудно было назвать последовательным, поскольку сам премьер и поддерживавший его министр иностранных дел М. И. Терещенко колебались между заверениями союзников в безусловном продолжении Россией войны в ответ на ноту Антанты от 27 сентября (9 октября) и такими недружественными по отношению к Лондону актами, как намерение послать приветственную телеграмму участникам конференции Шин Фейн или упреками в бездействии британских морских сил на Балтике [665] Колоницкий Б. И. Указ. соч. С. 71–72. .

Последним отчаянным дипломатическим ходом Керенского стало секретное предложение Ллойд Джорджу, которое должен был передать в Лондон находившийся в России еще с августа 1917 г. с секретной миссией известный впоследствии беллетрист С. Моэм. Суть инициативы заключалась в том, что британский премьер, по мысли Керенского, мог бы запросить Берлин о начале мирных переговоров, однако на условиях, которые Германия вряд ли бы приняла. Соответственно, отказ кайзера и правящей верхушки Второго рейха от британского предложения помог бы Временному правительству реанимировать военную машину России под предлогом того, что Центральные державы не хотят мира, и поэтому русским не остается ничего, кроме как сражаться до полной победы вместе с союзниками [666] Milton G. Russian Roulette. How British Spies Defeated Lenin. London: Hodder and Stoughton — Scepter, 2014. R 62–63. .

На этом неблагоприятном международном фоне известие о захвате власти большевиками, которых британская пресса на протяжении 1917 г. из-за некорректного перевода чаще всего именовала «максималистами», первоначально не вызвала какого-либо значительного отклика в общественном мнении Соединенного Королевства. Достаточно сказать, что буквально накануне падения Временного правительства Д. Бьюкенен и М. И. Терещенко планировали вместе отправиться на очередную конференцию Антанты, которая должна была состояться в Париже 7–8 ноября [667] Бьюкенен Д. Указ соч. С. 349. . Характерно также, что на Даунинг-стрит, 10 в день Октябрьского переворота обсуждался вопрос о передаче права представлять Россию в Межсоюзническом совете бывшему министру труда меньшевику М. И. Скобелеву, а главную озабоченность членов Кабинета Ллойд Джорджа вызывало катастрофическое положение, в которое попала итальянская армия [668] NAUK. CAB 23/4/41. Minutes of a Meeting of the War Cabinet, November 7, 1917. .

Относительно нейтральное восприятие англичанами большевистского переворота в самый начальный период объяснялось несколькими причинами. Прежде всего, как свидетельствуют дневниковые записи зарубежных дипломатических и военных представителей [669] СМ.: Buchanan M. Petrograd: The City of Trouble 1914–1918. London: W. Collins, Sons and Co., 1918. P. 197–198; Price M. Op. cit. P. 153–154; Robien L. Journal d’un diplomate en Russia (1914–1918). Paris: Editions A. Michel, 1967. P. 143–147; etc. , авторитет Временного правительства внутри России и за ее пределами к концу октября 1917 г. снизился настолько, что по образному выражению последнего российского премьера, перспектива прихода к власти большевиков мало тревожила иностранные посольства: «Ленин сбросит Керенского, — так они рассуждали, — и тем самым невольно вымостит путь для «здорового правительства», которое неизбежно придет к власти 3–4 недели спустя» [670] Керенский А. Ф. Указ. соч. С. 412. . Далее, определенную роль играла надежда британских правящих кругов на выборы и созыв Всероссийского учредительного собрания, которое было призвано легитимировать республиканский строй в стране, сохранив ее в составе Антанты. Наконец, информация из столицы бывшей империи от дипломатов, агентов разведки и журналистов (которые нередко совмещали написание корреспонденций с негласным сбором секретных данных) носила противоречивый характер. Только 9 ноября утренние британские газеты сообщили читателям о драматических событиях в Петрограде. Передовая статья «Таймс» вышла под красноречивым заголовком: «Критический час России» [671] Times, November 9, 1917. . В последующие дни страницы прессы Туманного Альбиона пестрели самыми разными сведениями о лидерах большевистского правительства, их целях и планах, перспективах продолжения вооруженной борьбы на Восточном фронте. При этом обозреватели консервативных и либеральных газет почти единогласно противопоставляли Февральскую антимонархическую революцию большинства узурпации государственной власти кучкой крайне левых социалистов в октябре-ноябре, подчеркивая ведущую роль Берлина и германской агентуры в России. Именно они, по мнению британских журналистов, финансировали большевиков для осуществления Октябрьского переворота, но, делали прогноз ведущие английские газеты, германофилы не смогут остановить распад Российской республики, если мировая война будет продолжена. Здесь уместно заметить, что отличительной чертой публикаций на эту же тему лейбористских или близких к ним изданий в первые дни существования Советской власти стало выражение надежды на переход к мирным переговорам воюющих держав под воздействием революционных событий в России [672] Arnot Page R. Op. cit. P. 97–100. .

Согласно воспоминаниям совмещавшего осенью 1917 г. должности министра блокады и заместителя министра иностранных дел лорда Р. Сесила, вскоре после прихода к власти большевиков он задал вопрос рабочим в своем поместье, испытывают ли они симпатии к российским социалистам. На что им был получен характерный ответ: «Пока не будут предприняты меры к тому, чтобы сделать войны подобно Первой мировой невозможными, большевистская система продолжит свое распространение». Именно это суждение, по убеждению Сесила, сделало его в дальнейшем горячим поборником создания Лиги Наций [673] Cecil Viscount. All the Way. London: Hodder & Stoughton, 1949. P. 159. .

В этой связи несомненный интерес представляют оценки программы большевиков и характеристики их лидеров британскими спецслужбами. Так, например, материалы контрразведки МИ-5, касающиеся деятельности В. И. Ленина, проливают свет на причины оценки его британским истеблишментом как германского агента, получившего, согласно разведывательным данным, 4 млн руб. из секретных германских фондов для дезорганизации власти Временного правительства и развала русской армии [674] NAUK.KV 2/585. . По мнению аналитиков МИ-5, взгляды Ленина на международное положение в завершающие месяцы Первой мировой войны сводились к следующим основным моментам: во-первых, Советская Россия и Германия — естественные союзники, поскольку обе не заинтересованы в создании миропорядка по проектам западных демократий; во-вторых, внешнеполитические цели Москвы и Берлина совпадают тактически, но не стратегически, так как большевики стремятся к мировой коммунистической революции, а правящие круги Второго рейха к установлению его гегемонии на руинах старой Европы; однако, в-третьих, русские должны учиться у немцев государственному регулированию экономики в условиях боевых действий и блокады, особенно организации банковского и коммерческого дела [675] Ibid. KV 2/587. .