Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Итак, с одной стороны Вильгельм с чуждой Германией, а с другой Россия, где прожито почти четверть века, где и должен царствовать ее сын.

Каким гнилым умом надо обладать, чтобы при этих условиях в нем могла зародиться нелепая мысль об измене?

Считаю себя совершенно некомпетентным в оценке научной и политической деятельности профессора П. Н. Милюкова. Но как рядовой обыватель я все же в праве искать ответы на вопрос: как мог этот человек быть в течение многих лет лидером всей нашей интеллигенции? Вопрос этот тем мучительнее, что ведь в мудрости поговорки «каков поп, таков и приход» — сомневаться не приходиться. Много лет подряд я следил за всеми крупными выступлениями Милюкова в Государственной Думе, читал его речи и статьи и всегда выносил впечатление, что в его голове собраны целые залежи всякого рода знаний, но то, что французы называют «justess de l’esprit», то есть здравый смысл, отсутствует в ней совершенно. От всякого выступления Милюкова, можно было ожидать каких угодно заключений, за исключением только тех, которые просто и естественно вытекали из сути дела. Он всегда открывал Америку, и я совершенно уверен, что если бы у этого человека зачесалось правое ухо, он непременно стал бы чесать его левой рукой. А между тем десятки напечатанных томов. Это, конечно, заслуга, но ведь, с другой стороны, не лишено основания сделанное кем-то наблюдение, что умный человек вовсе не тот, в голове у которого много мыслей, так же как великий полководец не тот, у которого много солдат.

Собранный членом Чрезвычайной Следственной Комиссии Рудневым материал по делу об убийстве Григория Распутина состоял из полицейского и следственного расследований, произведенных при участии и под непосредственном наблюдением высших судебных властей. Установленная этим расследованием картина убийства была очень обстоятельно разработана и, насколько помню, никакими новыми допросами и следственными действиями Руднев ее не дополнял, ограничившись лишь систематизацией собранного материала.

Уже после смерти организатора и главного участника убийства, депутата Государственной Думы В. М. Пуришкевича, умершего в Одессе в 1919 году от сыпного тифа 44 , был издан его дневник с подробным описанием заговора и убийства. Записи Пуришкевича вполне согласуются с материалами Руднева и лишь дополняют их такими личными переживаниями, которые, не относясь к фактической стороне дела, могли быть скрыты участниками убийства от следственных властей. Этим дневником я и буду руководствоваться при изложении события 17-го декабря, несомненно оказавшего большое влияние на ускорение развития надвигавшейся на государство катастрофы.

19-го ноября 1916-го года В. М. Пуришкевич произнес в Государственной Думе речь, призывавшую министров, Думу и всех вообще честных людей вступить в борьбу с теми темными силами, под влиянием которых государством стали управлять недостойные люди, доведшие страну до такой разрухи, мириться с которой ни один честный человек не может. Не называя Распутина по имени, оратор предлагал всем объединиться и просить Царя избавить и себя и Россию от этой новой «казни египетской». Произнесенные с большим подъемом и несомненно искренняя речь эта произвела большое впечатление.

Несколько дней спустя к Пуришкевичу приехал молодой князь Юсупов 45 и в откровенной беседе высказал убеждение, что произнесенная речь не принесет никаких результатов. Государь не любит, когда давят на его волю, а потому значение Распутина не только не уменьшится, но, наоборот, окрепнет. На вопрос Пуришкевича, что же делать, князь загадочно улыбнулся и, пристально посмотрев ему в глаза, сказал: «устранить Распутина».

Осуществление этого предположения Юсупов брал на себя и на двух своих единомышленников, но, добавил он, «найдутся и еще, если бы нас четырех оказалось недостаточно». Этими двумя единомышленниками оказались: поручик лейб-гвардии Преображенского полка С. 46 и Великий князь Дмитрий Павлович 47 .

Юсупов, бывавший у Распутина, знал о его желании познакомиться с молодой и красивой графиней П., а потому было решено, под предлогом познакомить с этой хорошенькой женщиной, заманить Распутина в Юсуповский дворец на Мойке 48 и там отравить. Узнав от Юсупова, что яд (цианистый калий) он получил от депутата В. А. Маклакова, Пуришкевич решил предложить последнему принять активное участие в деле, но тот от этого уклонился, пообещав однако, «если что-нибудь выйдет не гладко, помочь юридическим советом и выступить защитником на суде». «Но вот о чем я Вас горячо прошу, — с живостью добавил Маклаков, — если дело удастся, не откажите немедленно послать мне срочную телеграмму в Москву, хотя бы такого содержания: „Когда приезжаете“. Я пойму, что Распутина уже не существует и что Россия может вздохнуть свободно». «Типичный кадет» (член конституционно-демократической партии) — справедливо замечает по этому поводу Пуришкевич. Желая исполнить «патриотический долг», соучастники не в меньшей степени хотели, чтобы это исполнение осталось для них безнаказанным, а потому весь план убийства определился теми мерами, которые саперы называют «самоокапыванием».

Распутин относился к Юсупову с полным доверием и обещал сделать из него большого государственного человека. Князь благодарил, любезно заметив, «что до нельзя польщен столь лестным мнением известного своей проницательностью Григория Ефимовича». Предложение познакомиться в его доме с графиней П., было принято с восторгом. «Вы видите, — сказал Юсупов своим соучастникам, — что при этом условии покончить с Распутиным не составит труда; вопрос лишь в том, каким способом от него избавиться, как обезопасить себя от слежки шпиков, дабы подозрение после смерти Распутина не пало на нас, и куда девать его труп».

Произведенной разведкой Юсупов установил, что Распутин охраняется весьма тщательно. Прежде всего, его секретарша фрейлина Головина 49 проводила у него на квартире почти круглые сутки. Затем сыщики. Таковые имелись от трех учреждений: Министерства Двора, Министерства Внутренних дел и, что удивительнее всего, от банков. Были сыщики и в составе Распутинской прислуги.

После продолжительного обсуждения было единогласно решено покончить с Распутиным только путем отравления, ибо местоположение дворца Юсуповых на Мойке как раз напротив полицейского участка, расположенного по другую сторону реки, исключало возможность стрельбы из револьвера. Участники опасались, что ее могут услышать в полицейском участке, хотя избранная местом убийства столовая молодого Юсупова помещалась в полуподвальном этаже дворца. Вместе с тем, стало очевидным, что четырех челочек недостаточно для удачного выполнения намеченной операции. Вмешивать в дело прислугу было нежелательно, обойтись без своего верного шофера так же невозможно. В качестве последнего Пуришкевич предложил взять хорошо справлявшегося с автомобилем старшего врача того санитарного поезда, которым Пуришкевич заведовал, доктора Лазаверта 50 .