Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Правительство генерала Деникина носило название «Особое совещание» 58 , и состояло из лиц, им лично избираемых и назначаемых. Состав этого правительства, по словам одного из его членов, профессора Н. Соколова, был неопределенным. Общей политической физиономии оно не имело и очень скоро обросло самыми разнообразными практически неработоспособными комиссиями и комитетами. Рядом с ним в Кубанской области действовала «Краевая рада» 59 , образованная по принципу выборного начала. Между нею и «Особым совещанием», немедленно возникло «конфликтное отношение», скоро переросшее в открытый разрыв. Это продолжавшаяся во время деятельности генерала Деникина борьба, а также вялость и пухлость всех прочих центральных управлений, сделали то, что вся политическая жизнь обратилась в не прекращаемую свалку мелких групп, кружков, центров и союзов, которые интриговали, подсиживали, доносили, клеветали, кого-то валили и, более всего, болтали и сплетничали. При таких условиях не только не было «хорошего управления», но не было никакого управления и деятельность его, осуществлявшаяся массой чиновного мира, выражалась в судорожных некоординированных движениях.

С первых же дней своего существования, свидетельствует генерал Деникин, советская власть повела самую решительную борьбу с «самовластием мест». Всю административную деятельность она передала членам своей партии, снабженным неограниченными полномочиями, но беспрекословно подчинявшимся приказаниям центра. Этому разумному примеру вождь белой армии не последовал и местная власть на огромном пространстве, занятом его войсками территории была вручена уцелевшим остаткам царской администрации, старым земским начальникам, воскресшим приставам и вернувшимся помещикам. Эти люди стали управлять старыми способами, исходившими прежде всего из желания перевешать как можно больше «серой скотинки», за все то, чего она их лишила. Наезжая в качестве царьков, пишут очевидцы Г. Раковский 60 и И. Наживин, эти люди кормились сами и старались подкормить отощавших помещиков, которые при их поддержке и содействии государственной стражи отнимали у крестьян скот и другое имущество, пороли их, совершали над ними самые грубые насилия и очень скоро подняли все население на дыбы. В короткое время их хозяйничанья богатейший хлебный район стал испытывать острый недостаток в хлебе, а мирового значения угольные копи оказались неспособными вырабатывать уголь в количестве, достаточном для поддержания местного железнодорожного транспорта. Ужасное состояние администрации сводило на нет все громкие слова о законности, праве и порядке.

Административное банкротство было полное, и если старую власть не любили, то новую ненавидели. Население видело, как под прикрытием высоких лозунгов, тысячи грозных и жадных рук тянулись к власти. Кому же спрашивается, могла придти охота ценой собственной жизни поддерживать это жадное стадо и доставлять ему жирную кормежку? Вера в самую идею новой власти была народом утеряна и, выкопав из земли запрятанные туда винтовки и пулеметы, крестьяне обратили их против белых. Начались восстания, которые, распространяясь с быстротой пожара, охватили всю огромную территорию между Днепром и Азовским морем, и в тылу генерала Деникина стали хозяйничать бесчисленные банды и партизанские отряды вроде знаменитого батьки Махно 61 .

Все это видел и знал генерал Деникин, все это в существенных чертах сам подтвердил в своих «Очерках» и тем не менее, на часто слышанный им приговор, что народ встречал белых с радостью на коленях, а провожал с проклятиями на коленях, генерал с негодованием возражает: «С проклятьем! Не потому ли, что мы уходили, оставляя народ лицом к лицу с советской властью».

Тут весь генерал Деникин: «А все-таки Дульцинея прекраснейшая из женщин!».

Наряду с распространившимся в тылу Деникина крестьянскими восстаниями настойчиво стали проявлять стремление к отпадению и окраины. Весь юг России представлял пеструю мозаику новых государственных образований.

Украинская директория 62 объявила самостоятельность Малороссии и заняла предводительствуемыми Петлюрой отрядами Харьков, Одессу, Киев и другие города. Крым стал самостоятельным со времени прихода туда немцев 63 . Закавказье распалось на три независимых республики: Грузию, Азербайджан и Армению 64 . Донская и Кубанская казачьи области также добивались полной самостоятельности, и генерал Краснов объявил, что «на земле войска Донского не должно помещаться ни одно из учреждений общерусских». «Мы незаметно меняемся ролями с большевиками», — писал помощнику Главнокомандующего, генералу Лукомскому один из его корреспондентов. — «Последние стали мощными „собирателями земли русской“ и покоряют под нози всю бывшую империю, а мы вынуждены поощрять самостийности».

По мере успешного продвижения белой армии под крыло ее стала стекаться вся бежавшая от большевиков буржуазия. Бывшие губернаторы и бюрократы, помещики, торговая и финансовая знать, интеллигенция и масса рядового обывателя — все это оседало на отвоеванных белыми землях и устраивалось в занятых ими городах. «Это были люди, — пишет А. Суворин 65 , — которых революция лишила их привилегированного и сытого положения и оттого идейность сводилась к уничтожению большевиков и восстановлению порядка, то есть возможности прежнего благополучия».

Эта буржуазия, цепко облеплявшая деникинских генералов и офицеров, вела их к верному поражению старыми проторенными путями. Революцию она отрицала начисто и думала только об одном: использовать обстановку, чтобы вернуть старую и сытую и спокойную жизнь. Как и сам генерал Деникин, эта шедшая за ним общественность не сомневалась, что у русского народа нет другого желания, как возврат к старому.

Что измученная войной и революцией народная масса жаждала порядка и покоя — в этом не было конечно никакого сомнения, но «старорежимного мусора» в лице жадной и своекорыстной буржуазии, губернаторов, помещиков и генералов с карательными экспедициями и крестными ходами, — она не желала. И была совершенно права, ибо эти люди очень скоро создали на всей отошедшей белым огромной территории картину полной бездеятельности власти и неслыханного жульничества ничему не научившейся буржуазии.

В тылу Деникинских армий царила безудержная вакханалия наживы и карьеризма. Массы спекулянтов и темных дельцов грабили и продавали все, что можно. Достаточно сказать, что англичане вынуждены были сами развозить обмундирование и другие предметы в наши войсковые части, чтобы они не были раскрадены и распроданы по дороге. Общественность относилась к этим хищениям не только безразлично, но именно в ней-то они встречали самое покровительственное отношение.