Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

«На глазах у голодного судейского чиновника, — пишет И. Наживин, — не стесняются пропивать и проигрывать сотни тысяч рублей. Институтки, большей частью сироты погибших офицеров, вповалку валяются в промерзших и вшивых трюмах, а здоровенные жеребцы лежат на бархатных диванах. У одного карманы пухнут от вовремя запасенных английских фунтов, а другой в ужасе смотрит на завтрашний день. Никогда обычная человеческая свалка за более удобное место не принимала, кажется, форм более резких, более отталкивающих. На пароходе с утра до ночи стояла отвратительная грызня из-за каждой мелочи».

К концу февраля 1920-го года, по словам помощника Главнокомандующего генерала Лукомского, командованию стало ясно, что армии больше нет. Эвакуация ее остатков в последнее пристанище — Крым, — производилась крайне беспорядочно, и вследствие недостатка угля для транспорта пришлось бросить в Новороссийске колоссальное количество материальной части и припасов.

С первых же дней эвакуации в Крыму определилось самое ужасное, что может случиться с армией — недоверие к командованию.

«Еще в то время, — пишет генерал Деникин, — когда белая армия вела ежедневные, кровавые бои, вокруг нее уже шли интриги, и распространялись самые „грязные сплетни“. Высшие чины соседней Донской армии поносили все: стратегию, политику, правительство, облик начальников и бойцов, сообщали совершенно недостоверные сведения о полном разложении армии и неизбежном провале начатого ею дела. Армию там звали не иначе, как „странствующие музыканты“ или „банды“. Такая же травля происходила не только на территории армии, но и в других частях России, и больше всего в правых кругах. Там она принимала такие размеры, что даже бывшего Верховного Главнокомандующего, честнейшего и благороднейшего генерала Алексеева звали не иначе, как „мятежный генерал-адъютант“, и на одном из собраний граф Бобринский 67 заявил: „Я боюсь не левых, а крайне правых, которые, еще не победив, проявляют столько изуверства и нетерпимости, что становится жутко и страшно“».

Совершенно недопустимые отношения создались и в самой белой армии между командующим генералом Деникиным и его подчиненным генералом Врангелем. Свои обвинения Главнокомандующего генерал Врангель излагал в форме писем-памфлетов, адресованных генералу Деникину, но фактически распространявшихся в тысячах экземплярах не только в России, но и заграницей.

Когда после вторжения Буденного положение армии стало катастрофическим, генерал Врангель созвал совещание командующих армиями для обсуждения вопроса о смещение генерала Деникина. Этот поступок создавал между ним и Главнокомандующим полный разрыв и повлек за собою увольнение генерала Врангеля в отставку. Взволнованные этим событием страсти побудили генерала Деникина предложить старшим начальникам выбрать ему заместителя, и когда они указали на генерала Врангеля, генерал Деникин отдал приказ о передаче ему Главнокомандования.

Но политические интриганы и оглушенная поражением офицерская среда этим не удовлетворилась. Они искали виновника и вся тяжесть общих преступлений свалили на начальника штаба Главнокомандующего генерала Романовского 68 . Когда генералу Деникину стало известно о решении группы офицеров Корниловского полка его убить, он приказал Романовскому переехать на английский корабль. Тот отказался. «Я возьму ружье, — сказал он, — и пойду в Корниловский полк, пусть делают все, что хотят».

Несколько дней спустя в Константинополе, в здании русского посольства этот человек долга и моральной чистоты был застрелен. Убийца, русский офицер 69 , разыскан не был. По упорно державшимся слухам соучастники утопили его в Босфоре с целью скрыть следы преступления.

Приняв Главнокомандование, генерал барон Врангель нашел в Крыму только немного отдельных частей, сохранивших боеспособность. Остальные были в состоянии полного расстройства. Несмотря на твердую руку, организовать тыл и ему оказалось не по силам. Но фронт был приведен в прекрасное состояние. Вернув уцелевшим частям боеспособность, Врангель стал перед сложнейшей задачей обеспечить свои войска хлебом, фуражом, мясом и жирами. Все это в Крыму отсутствовало, и Врангель решил занять богатую продовольствием Таврическую губернию. Операция эта ему не удалась, и удержать Крым оказалось невозможным. Не было убежища для укрытия войск от артиллерии и морозов, не было теплой одежды, продовольствия, снарядов и необходимого снаряжения, и самое главное — не было денег для приобретения всего этого за границей. Первый успех на фронте сделал бы планомерную эвакуацию невозможной, и Крым был оставлен.

Вместе с армией эвакуировался в Константинополь и весь русский Черноморский флот. Нигде в армии, пишет генерал Деникин, не существовало такого ужасающего развала, как в морской среде. Когда начальник морского управления, генерал Герасимов 70 , предоставил ему для назначения на один из видных морских постов трех лучших из всех кандидатов, то это представление он сопроводил следующей аттестацией: «Первый за время революции опустился и впал в прострацию, второй — демагог, ищет дешевой популярности среди молодежи, третий с начала войны попросился на берег „по слабости сердца“».

Каждому новому назначению в морской среде предшествовали и сопутствовали интриги, в которые вовлеклась вся офицерская среда. Борьба со всеми этими явлениями встречала пассивное сопротивление и глухой ропот.

После неудачного весеннего похода на Петербург сформированная генералом Юденичем в Эстонии Северо-Западная армия в сентябре 1919-го года начала второе наступление, и, заняв Гатчину, стала подходить к Красному Селу.

Сконцентрировав с большой энергией под Псковом ударную группу, красное командование прорвало фронт Юденича и упорным натиском вызвало быстрое и беспорядочное отступление. В это время Эстонское правительство заключило с большевиками перемирие и интернировало находившуюся на его территории армию Юденича — разоружило ее.

Причин неудачи движения Юденича было много, но катастрофический характер его участники движения видят в слабости и бездарности главного командования, не сумевшего уберечь армию от распрей среди высших военных начальников.

Когда в августе 1919-го года генерал Булак-Булахович 71 сдал большевикам город Псков, им же отвоеванный у них в мае, то генерал Юденич отрешил его от командования и ввиду отказа генерала Булаховича это приказание исполнить, выслал военный отряд для его ареста. Возмутившийся генерал бежал вглубь страны и впоследствии выслал оттуда в Ревель шайку вооруженных людей, которой удалось захватить Юденича в гостинице, посадить его в товарный вагон и отправить на суд в город Дерпт. Главнокомандующего тогда спасла английская миссия, по настоянию которой Эстонское правительство задержало недалеко от Дерпта поезд, отвозивший генерала, и тем спасло его от расправы.