Елена Калири - Praecellentissimus Rex. Одоакр в истории и историографии

В каком качестве Годе было поручено охранять (φυλακή) Сардинию с обязанностью присылать (ἀποφέρειν) налог, φόρος, нам неизвестно. Любопытно, что он вел себя не как простой «губернатор» вандальской провинции, но чеканил от своего имени монету, управляя автономно. Обнаруживается сходство [603]с уступкой Сицилии Одоакру, которое, однако, на мой взгляд, не позволяет установить единообразие средств и намерений в вандальской политике. В обоих случаях, это верно, речь идет об уступке территории за уплату налога. Однако различается положение участников, вступающих в отношения с вандальским королевством: Одоакр — все же rex , пусть даже на самом первом этапе своего (нелегитимного) правления; Года же — раб (δούλος) Гелимера, каким бы ни было придаваемое этому термину значение. Высказывалось предположение, что в данном контексте он должен пониматься не в традиционном смысле раба, слуги, но в более общем, как «подданный власти» [604], на основании другого отрывка Прокопия, в котором, определяя статус Гелимера при константинопольском дворе после победы Велизария, историк обозначает его именно как δούλος Юстиниана [605]. Различными были и роли, которые надлежало исполнять Годе и Одоакру: Года должен был защищать Сардинию и, весьма вероятно, собирать и отсылать фискальные доходы в Африку в качестве представителя организационной машины вандалов; Одоакр был иностранным королем, с которым заключался договор, который, каким бы образом его ни рассматривать, был договором международного права.

Нет данных о том, были ли эти соглашения расторгнуты со смертью Гейзериха, случившейся, как уже говорилось, в январе 477 года [606], в той мере, в которой личный характер взаимных обязательств был, как кажется, характеристикой, присущей некоторым дипломатическим отношениям вандалов. Будь это так — на чем настаивает определенное направление в толковании [607]— условия подписанного королем герулов и королем вандалов договора имели бы чрезвычайно короткую жизнь, с октября 476 до января 477 года, всего четыре месяца. Из папируса Tjäder 10–11 [608], однако, усматривается, что, по крайней мере до 489 года, Сицилия, или, если точнее, район Сиракуз, была под прямым контролем Одоакра, который жаловал здесь массы и fundi [609]в вознаграждение своим друзьям и сторонникам.

Таким образом, как мне кажется, можно утверждать, что подписанное в 476 году соглашение обеспечивало, по крайней мере, в течение 13 лет правления Одоакра, атмосферу спокойствия в водах Средиземноморья.

Вполне очевидны политическое значение и экономические последствия этого соглашения. Следует подчеркнуть, что, если предложенная реконструкция событий верна и наше предположение о его датировании правильно, такой договор представляет собой первый политический акт Одоакра после его провозглашения войсками, подписанный, возможно, даже раньше выяснения отношения к этим событиям все еще живущего в Далмации легитимного западного императора Юлия Непота. Одоакр, с политической точки зрения находившийся в крайне неустойчивом положении, решил провести переговоры, имевшие целью получение Сицилии — земли, имеющей основополагающее значение для разрешения давних проблем со снабжением, ключевого пункта средиземноморских маршрутов и передвижений войск [610]. Бесспорно, это был политический успех огромного значения, проявившийся также в его продолжительности: с момента, когда остров перешел в его руки, и достоверно до 489 года, о чем неоспоримо свидетельствует папирус Tjäder 10–11 [611]. Таким образом, в последние месяцы 476 года Одоакр, лишенный официального признания и правовых гарантий варварский король, сумел приобрести у вандалов землю, владение которой было крайне важно для экономического развития римской сенаторской аристократии. Не имеет значения, что вандалы удержали в качестве domini своего рода виртуальный суверенитет над Сицилией, признанием которого была уплата tributum . С практической точки зрения договор 476 года означал, что Запад, Одоакр, собственники, имевшие земли на Сицилии, могли возвратиться к распоряжению доходами с территории острова. Таким образом, в 476 году, с одной стороны, происходила реквизиция в количестве меньшем, чем треть всех земель, имеющихся в наличии в Италии (как было первоначально потребовано у Ореста), с установлением максимальной доли в треть собственности, экспроприируемой у римского гражданина, а с другой, дипломатический успех, достигнутый в результате соглашения с Гейзерихом, компенсировал вероятные потери возможностью использования сицилийской собственности и доходов с нее. Поэтому распределение sortes среди воинов, поддержавших переворот 476 года, и повторное обретение Сицилии должны быть соединены вместе и толковаться как единое целое: два взаимодополняющих и взаимозависимых момента для понимания динамики королевства Одоакра и прежде всего для прояснения причин той поддержки, которую ему оказала римская сенаторская аристократия. Уступка Сицилии со стороны вандалов — тяжелой рукой конфисковавших африканские территории у римских собственников, чьи экспроприации могли быть поняты как один из возможных, вызывающих страх результатов также и варварского господства в Италии — могла, таким образом, пониматься как политический акт, благодаря которому королю удалось смягчить возможные трения с римской аристократией, жертвой реквизиций, посредством которых он обеспечил верность своих сторонников. И отсутствие протестов против них — ключевой пункт в интерпретации тех, кто отрицает выделение варварам реальной собственности — объяснялось не столько неизбежным в данном случае молчанием, как состоянием, присущим побежденным, или свойственной данной ситуации документальной безысходностью, усугубляемой поразившим Одоакра damnatio memoriae [612], но могло быть результатом действительного признания того факта, что варварский король в своих первых политических актах оказывался, говоря словами illustres из делегации в Константинополь, наделенным государственным здравомыслием (πολιτικὴ σύνεσις), зрелым нравами и мудростью ( arte et sapientia gravis ), как признано равеннской канцелярией, и поэтому способным (ἱκανός) править западной частью ( pars Occidentis ) империи и уберечь государство (σώζειν τα πράγματα) для ее жителей.

Источники фиксируют две попытки мятежа против власти Одоакра. Первая произошла в 477 году и главным действующим лицом был комит Брахила [613]; малопонятно приводимое в этой связи сообщение Иордана, упоминающее, что … interea Odoacer rex gentium omnem Italiam subiugatam, ut terrorem suum Romanis iniceret, mox initio regni sui Bracilam comitem apud Ravennam occidit [614] [615]. Придаточное цели ut terrorem suum Romanis iniceret воспринималось в своеобразной перспективе, поскольку «в трудной ситуации поиска конституционного решения в политической расстановке в Италии rex , не имея возможности осуществлять в отношении римлян другую легитимную верховную власть, осуществлял свой суверенитет как право завоевания, так как, оказавшись в начале своего царствования перед лицом мятежа, реализовал право на репрессии» [616]. Во всяком случае учеными разделяется мнение, что заговор созрел в рядах варваров и римляне не были в него втянуты. Вскоре после этого произошел еще один мятеж, возглавляемый Ардарихом вместе с матерью и братом [617]. Также и в этом случае оппозиция созрела среди варварских войск. Поэтому следует задаться вопросом: возникла ли эта фронда из неуживчивого сплава gentes в его окружении, или, исходя из свидетельства Прокопия о разделе обещанных королем земель, деятельность по распределению sortes шла медленно и не оправдывала ожиданий влиятельных военачальников. Нельзя исключать, кроме того, скрытой режиссуры этих восстаний со стороны Непота, который, действуя из Далмации, пытался ослабить и, возможно, готовился свергнуть новый режим, складывающийся на полуострове [618].