Елена Калири - Praecellentissimus Rex. Одоакр в истории и историографии

Этот список можно было бы продолжать и далее [675]. Одни и те же лица обмениваются должностями, с восходящими cursus , сопровождающими их от последней фазы империи до правления Теодериха. При смене правительства им удалось сохранить свое престижное положение неизменным. И хотя больше не было западного императора, они обеспечивали преемственность власти.

Согласно «общему мнению» ( communis opinio ), политика Одоакра была направлена на использование «единственного компетентного и законно учрежденного органа, способного управлять государством» [676]. По мнению Эрнста Штейна, он сделал сенат « soutien de sa nomination en partagent avec lui l'héritage du pouvoir imperial d'Occident » [677] [678]. Он возродил старинный обычай, на основании которого старейшему из бывших консулов присваивалось звание prior или caput senatus [679] [680]; восстановил это величайшее собрание в его монетарных прерогативах, возобновив эмиссию бронзовой монеты по его инициативе [681]. После бурных лет, в течение которых власть была орудием в руках могущественных генералиссимусов, некоторые из которых вообще не принимали во внимание политическую роль сената, Одоакр, помимо того, что обеспечил непрерывный мирный период, вернул достоинство и авторитет сенаторам, по отношению к которым реально проявлял своими действиями глубокое уважение. Как отмечалось в данной связи, парадоксально, что по странной иронии истории та свобода римской знати, за которую погибли при Филиппах Брут и Кассий, была восстановлена лишь первым варварским королем, правившим Италией! [682]И такая расположенность к сенаторской аристократии была вознаграждена, по крайней мере, в первые годы, реальной, осязаемой лояльностью, поскольку в источниках отсутствуют сведения о какой-либо поддержке со стороны римской знати восстаний Брахилы в 477 и Адариха в 478 гг. [683]Его хорошая репутация также у провинциальной аристократии была явным образом засвидетельствована, как уже отмечалось, в Vita Severini Евгиппия, в рассказе о пророчестве святого относительно продолжительности власти короля, бывшего объектом восхвалений со стороны многих nobiles .

Поэтому естественно, что Одоакру пришлось вступать в отношения с некоторыми группами аристократии для того, чтобы обеспечить их согласие. Мне, однако, кажется чрезмерно схематичной гипотеза о четких объединениях, монолитных с идеологической и политической точки зрения, в связи с отношениями, установленными королем с некоторыми семейными группами [684]. Как было вполне доказано, нельзя абстрактно предполагать наличие неизменно сплоченной ориентации, «выравненной», последовательной и равномерной, разделяемой всеми членами наиболее представительных сенаторских аристократических родов. Более чем показательным является случай с четырьмя сыновьями Флавия Цецины Деция Максима Василия Младшего ( Flavius Caecina Decius Maximus Basilius junior ) [685], чьи политические предпочтения находились в резком противоречии [686].

Когда в связи с территориальными приобретениями и особенно в связи с завоеванием Далмации после смерти Юлия Непота открылись новые возможности, Одоакр приостановил полномочия illustres , продавливая поворот к собственному политическому проекту. Этому новому контексту также соответствовали полномочия и обязанности, возложенные на homines novi , нескольких варваров, в основном католиков, и их использование в военно-политическом и административном плане; среди них, вероятно, comes domesticorum Pierius , которому он подарил некоторые земли, расположенные на острове Мелита в Далмации и на Сицилии, на которых мы остановимся позже; упомянутый в «странице королевской щедрости» ( pagina regiae largitatis ), отраженной в содержащем дарение Пиерию папирусе Tjäder 10–11, «возвышенный муж, комит и управляющий Арборий» ( vir sublimis comes et vice dominus Arborius ), чьи «высочайшие предписания» ( praecepta sublimia ), наряду с исходившими непосредственно от короля «королевскими предписаниями» ( praecepta regalia ), были необходимы для придания юридической силы дарению земель [687]. В прошлом как аббат Марини, первый издатель папируса, так и Моммзен утверждали, что vicedominus , на которого было возложено управление личным имуществом короля и исполнение дарений, может рассматриваться как предшественник comes patrimonii [688]; Флавий Павел Андрей, действующий по королевскому поручению викарий Одоакра в Медиолане ( Flavius Paulus Andreas, Odoacris vicarius Mediolani agens ex regio mandato ), который руководил передачей нескольких massae и fundi , расположенных in Beneventanis et campano agro , иначе не известному vir illistris Вигилию, уроженцу Лигурии; Флавий Валила, «который и Теодобий» ( Flavius Valila qui et Theodobius ), vir clarissimus et inlustris comes et magister utriusque militia [689], ревностный католик, подаривший ecclesia Cornutatensis , которую основал неподалеку от Тиволи [690], ряд предметов утвари и fundi , расположенные на territorium Tiburtinum и относящиеся к massa Cornutatensis , и уступивший базилику Юния Басса во дворце Юниев Бассов на Эсквилине папе Симплицию, превратившему это здание в церковь, посвященную святому Андрею [691].

Итак, взятый после 480 года новый курс основывался на привлечении нескольких наиболее преданных сторонников, кое-кто из которых носил имя, показывающее его неримскость. С того же времени, как мы вскоре рассмотрим, было восстановлено избрание консулов. Таким образом, с одной стороны, особо приближенные к Одоакру варвары были подключены к нервным узлам власти, с другой, восстановлено политическое пространство к выгоде сенаторской аристократии. Складывается впечатление усилий, напряженной попытки создать непринужденную атмосферу, лишенную трений между иноземными варварами и римлянами, католиками и арианами, свойственной правлению, которое, несмотря ни на что, продолжалось без резких поворотов, в русле традиции.

Источниками документировано еще одно нововведение после 480 года. В то время как с 473 по 479 гг. в консульских текстах [692]отсутствуют консулы на Западе, после 480 года, то есть co смерти Непота, похоже, возобновляется их регулярное назначение. Будь это так, здесь усматривалась бы неявная легитимация власти Одоакра со стороны Зенона. Однако молчание источников по этому вопросу является весьма красноречивым ответом.

С перенесением западной императорской верховной власти на Восток и в отсутствие официального признания презентального патрициата неизбежно возникает проблема определения власти Одоакра: по ту сторону отношений силы и права завоевателя, каков был, с юридической точки зрения, тот периметр, в пределах которого действовал варварский король? [693]Только у Виктора Витенского, как уже отмечалось, в связи с уступкой Сицилии со стороны Гейзериха он определен как rex Italiae . У Иордана обозначения Torcilingorum rex ( habens secum Sciros, Herulos diversarumque gentium auxiliarios ) [694], и Herulorum rex [695], обобщенные в гиперониме rex gentium [696], отражают не различные этапы его власти, но подчеркивают сложную племенную взаимосвязанность выступивших за ним войск. Он сам называет себя просто rex , без определения страны или народа, в pagina regiae largitatis , содержащейся в папирусе Tjäder 10–11, тогда как actores получателя дарения, ссылаясь на него, именуют его praecellentissimus rex dominus noster . Существует незначительное число обнаруженных в Колизее эпиграфических документов, упоминающих Одоакра [697]; одним из является tessera monumentorum , в которой его имя появляется в сопровождении апеллятива dominus ; в двух других, крайне фрагментарных, он упомянут вместе с Зеноном и определяется просто как vir . Лишь в одном из них остается пространство для прилагательного, которым, согласно выдвинутым предложениям, вполне вероятно могло быть gloriosissimus или excellentissimus .