Виктор Таки - Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834 [litres]

Штирбей также сожалел о возросшем влиянии Порты в княжествах после 1848 года: в то время как Александру Гика и Георге Бибеску не написали османскому правительству и 10 писем за 14 лет их правления в Валахии, ныне Порта «имеет дело до мельчайших деталей управления и осуществляет активный, ревнивый и досадный надзор». После заключения Балта-Лиманской конвенции османское правительство превратилось в главного спонсора политических преобразований в Молдавии и Валахии. «Известно, что Порта склонна к частым переменам», – писал Штирбей. И это составляло «приманку, служащую ей для привлечения бояр и оказания для них влияния; и потом, всякое изменение ей благоприятно». Продолжение российско-османской оккупации могло только усугубить эту тенденцию. В то же время за выводом войск из княжеств наверняка последовала бы новая попытка сбросить правительство. Штирбей не смог придумать ничего лучше, чем создать отряд из 500 швейцарских наемников в Бухаресте в надежде, что «этот небольшой элитный отряд будет противостоять зачинщикам беспорядков и послужит моделью для совершенствования земского войска», в чьей преданности господарь сомневался [1215] РГИА. Ф. 958. Оп. 1. Д. 643. Л. 6. .

Штирбей сокрушался по поводу ложного положения, в котором оказался. С пустой казной и огромным государственным долгом господарь был вынужден «сам выполнять всю работу, все контролировать, наблюдать за малейшими деталями и лично подталкивать всякого большого и малого чиновника; в противном случае ничего не будет работать». Штирбею также приходилось бороться с влиятельными иностранными консулами, которые «подстрекают революционеров» и «оспаривают прерогативы правительства вплоть до права контролировать своих подопечных». По утверждению Штирбея, в присутствии османских войск консулы рассматривали княжества наравне с другими османскими областями и применяли к ним османские капитуляции, полностью игнорируя «их привилегии и права, которые им были предоставлены в этом отношении заботами прежней администрации» [1216] Там же. Л. 7–7 об. .

В то время как записка Штирбея подчеркивала отсутствие прочной социальной основы политического режима Валахии и Молдавии, бывший тайный агент Киселева И. П. Липранди обращал внимание прежде всего на культурную ситуацию в княжествах и ее последствия для России. В своем этнографическом, политическом и военном обозрении Дунайских княжеств, представленном российскому главнокомандующему М. Д. Горчакову в начале Крымской войны, Липранди отмечал, что начиная с 1830‐х годов западноевропейские посетители Молдавии и Валахии сеяли среди молодого поколения идею «приобресть самостоятельность образованием Дакийского царства». Неудачный выбор господарей и интриги фанариотов, оставшихся в княжествах, способствовали дальнейшему распространению этого «западного учения». В результате Молдавия и Валахия «на протяжении уже нескольких лет служат как бы тайным клубом демагогов всей Европы», которые пользуются защитой иностранных консулов, в то время как молодое поколение бояр ненавидит существующий политический порядок и «сосредотачивает эту ненависть преимущественно на России, создавшей и охранявшей этот порядок» [1217] Липранди. Краткий очерк этнографического, политического, морального и военного состояния христианских областей Европейской Турции. Придунайские княжества // ЧИОИДР. 1876. № 4. С. 4–6. .

Липранди также отмечал конкретные культурные стратегии, которые задействовали молодые бояре для того, чтобы подорвать вековые связи, еще существовавшие между простыми молдаванами и валахами и Россией, такие как многочисленные слова славянского происхождения в языке княжеств и кириллический шрифт, использовавшийся в богослужебных книгах. Получившие образование в Париже и Вене валашские и молдавские писатели увлеклись идеей, что они «суть истинные потомки древних римлян, и потому они одного происхождения с Западными Европейцами, которым и должны всячески приближаться во всем, начиная от языка до образа мыслей, нравов, правительственного устройства и даже самой религии». Соответственно, они стали стараться заменять церковнославянские буквы латинскими, а слова славянского происхождения – французскими, итальянскими и латинскими терминами. Липранди также отмечал, что в этом молодые молдаване и валахи следуют примеру трансильванских румын, которые давно перешли на латинский шрифт и «весьма охотно переходят из Восточного Православия в Западную Унию» [1218] Там же. С. 6–7. .

В то время как Липранди следил за ситуацией в Молдавии и Валахии издалека, ветеран Дунайской кампании 1853–1854 годов П. В. Алабин пришел к сходным выводам в результате непосредственного пребывания в княжествах. Он отмечал, что «большинство мыслящих молдовалахов против нас, потому что это большинство принадлежит к тому новому поколению, осуществлению идей которого мы помешали в 1848 году». С уходом старых бояр с политической сцены некому было поднять голос за Россию: «Все, что мы сделали благого Молдовлахии, забыто, хотя сделанное стоило нам много, много крови, а ныне у всех перед глазами только то, что мы не допустили княжества сложиться в те формы, в которых, по их понятиям, только и возможно счастье гражданина». В отличие от некоторых других российских офицеров Алабина не убеждали внешние проявления симпатии и преданности румын в 1853 году, и он вскоре пришел к пессимистическому заключению: «Случись нам понесть погром в эту войну, они ничем не будут смущаться и несомненно постараются отплатить нам за 1848 год» [1219] Алабин П. Четыре войны. Походные записки в 1849, 1854, 1854–1856 и 1877–1878 гг. M.: Кушнарев, 1890. Т. 2. С. 43. .

Слова Алабина оказались пророческими. Российские войска были выведены из княжеств летом 1854 года по требованию Австрии, и румыны не сожалели об их уходе. Последующее поражение российской армии в Крыму положило конец российскому протекторату над Молдавией и Валахией. Парижский мир 1856 года сохранил формальный сюзеренитет Порты над княжествами и поставил их под коллективную гарантию всех великих европейских держав. Мирный договор также предписал созыв диванов ад хок под наблюдением европейских представителей для разработки принципов будущего политического устройства Молдавии и Валахии. Парижская конвенция 7 августа 1858 года, заменившая Органические регламенты в качестве конституции княжеств, не удовлетворила напрямую пожелание диванов ад хок превратить Молдавию и Валахию в единое государство под властью представителя одной из европейских королевских семей. В то же время конвенция провозгласила создание Объединенных княжеств с единым законодательным собранием и судебной системой. Конвенция также не запретила двойного избрания Александру Иоана Кузы на молдавский и валашский престолы, что и ознаменовало рождение модерной Румынии.