Виктор Таки - Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834 [litres]

Беглый взгляд на историю взаимоотношений царской России с православными народами Османской империи на протяжении XIX столетия может создать впечатление, что Россия быстро утратила влияние на элиты формировавшихся балканских национальных государств. Есть также соблазн объяснить эту потерю влияния ослаблением конфессиональной идентичности среди элит Юго-Восточной Европы, которая ранее способствовала восприятию этими элитами русских царей в качестве защитников их прав и потенциальных освободителей от османского господства. Модерные национальные идентичности на Балканах порой формировались в прямой оппозиции идее наднациональной религиозной общности православных народов, которая в той или иной степени стояла за восточной политикой России, начиная с Петра Великого [1220] Vovchenko . Containing Balkan Nationalisms. . Начало эпохи национализма на Балканах способствовало усилению трений среди балканских народов. Эти трения подрывали православное единство, призрак которого русские цари вызывали в своих манифестах.

Эта точка зрения на роль дореволюционной России в истории Юго-Восточной Европы основывается на представлении о ней как о традиционалистской державе, чья политика стремилась сдержать политические изменения в данном регионе, несмотря на то что сами российские военные интервенции порой вызывали необратимые последствия. В результате восточная политика России предстает в конечном счете реакционной , т. е. стремящейся предотвратить неизбежную политическую модернизацию Юго-Восточной Европы. Разумеется, усилия Николая I и других российских правителей сдержать революцию в Европе и самой России способствовали оправданному восприятию их политики как глубоко консервативной. Поддержание стабильности империи было главной целью русских царей, как и всех остальных правителей во все времена. Однако средства, к которым российские правители прибегали для достижения этой традиционной, если не сказать банальной цели, оказывали серьезное преобразовательное воздействие на население и территории данного региона [1221] Илья Винковецкий демонстрирует то же самое на примере российской политики в Болгарии в 1878–1879 гг.: Vinkovetsky . Strategists and Ideologues. P. 751–791. . Органические регламенты Валахии и Молдавии 1831–1832 годов, разработанные под эгидой временной российской администрации княжеств, преследовали целью превращение Дунайских княжеств в контролируемую буферную зону для обеспечения безопасности юго-восточных пределов России. Однако они значительно модернизировали политические и административные институты Молдавии и Валахии и в конечном счете заложили основы модерной румынской государственности.

В данном исследовании реформы конца 1820‐х – начала 1830‐х годов проанализированы как продукт эволюции отношений между Российской империей и элитами княжеств с самого начала XIX столетия. Ко времени Русско-османской войны 1806–1812 годов молдавские и валашские бояре в массе своей утратили эмоциональную привязанность, которую, возможно, они когда-то испытывали к России как к великой единоверной державе. С одной стороны, трения и конфликты, вызванные частыми русско-османскими войнами и российскими оккупациями княжеств, сильно сократили количество тех бояр, которые желали стать российскими подданными, как это было в петровские и екатерининские времена. С другой стороны, усиление великодержавного соперничества в контексте Восточного вопроса способствовало преобладанию политического реализма над эмоциональными привязанностями в сознании бояр. И тем не менее, несмотря на значительное охлаждение чувств бояр к великой северной державе, Россия сохраняла преобладающее влияние на Дунайские княжества на протяжении нескольких десятилетий после заключения Бухарестского мира 1812 года, составляющего нижнюю хронологическую границу данного исследования.

Ключевым фактором этого преобладания была политика реформ, которая придала новое звучание традиционной теме России как защитнице православных подданных султана в целом и подвластных ему Дунайских княжеств в частности. Последовательные оккупации Молдавии и Валахии российскими войсками и постоянное присутствие российских консулов в Яссах и Бухаресте способствовали все большей вовлеченности российских военных и дипломатов в вопросы местного управления и привели их к осознанию многочисленных злоупотреблений, в нем скрывавшихся. Знакомство с местными условиями привело к весьма критической оценке моральных качеств молдаван и валахов. Это трезвое отношение контрастировало с увлеченностью более далекими и потому менее известными греками, сербами и болгарами, которая овладела образованными россиянами в то же время или позднее. Эта трезвая оценка также объясняла стремление авторов российской политики в Дунайских княжествах реформировать молдавские и валашские институты, дабы устранить злоупотребления, угрожавшие омрачить образ России как защитницы княжеств.

Первые проявления такого подхода наблюдаются во время оккупации княжеств в период Русско-османской войны 1806–1812 годов. Попытки сенатора С. С. Кушникова, председательствовавшего в Молдавском и Валашском диванах, российского главнокомандующего П. И. Багратиона и молдовлахийского экзарха Гавриила рационализировать местную гражданскую и церковную администрацию и устранить злоупотребления были не очень успешны, однако предвосхитили более систематические усилия в этом направлении, которые были предприняты в дальнейшем. Война и оккупация 1806–1812 годов также выявили серьезные трения среди боярства, которые предоставляли российским властям возможность выступать в качестве арбитров во внутриэлитных конфликтах. В то же время эти трения заключали в себе опасность вовлечения российских военных и чиновников в местные дрязги, что могло привести к утрате временной российской администрацией единства действия.

Возобновившиеся противоречия между господарями-фанариотами и местным боярством Молдавии и Валахии после 1812 года также способствовали превращению реформы в лейтмотив отношений Российской империи с элитами княжеств. В этот период и фанариотские господари, и автохтонное боярство стремились заручиться поддержкой России в принятии конкретных административных и фискальных мер, с помощью которых они пытались изменить политическую ситуацию в Молдавии и Валахии в свою пользу. Российские дипломаты снова оказались в положении арбитров в этом конфликте, что предоставило им дополнительный рычаг влияния на положение в регионе. Авторы восточной политики России в этот период стремились к созданию такого политического порядка для посленаполеоновской Европы, Османской империи и самой России, который основывался бы на местных правах и обычаях и при этом кооптировал бы представителей региональных и местных элит. Основанный на этих принципах «бессарабский эксперимент» Александра I и Иоанна Каподистрии составил связующее звено между восточной политикой Российской империи, ее европейской стратегией и попытками переустройства политического пространства самой России.