Виктор Таки - Россия на Дунае. Империя, элиты и политика реформ в Молдавии и Валахии, 1812—1834 [litres]

Принципы и практики регулярного полицейского государства XVIII столетия проявились прежде всего в санитарных мерах временной российской администрации в княжествах. Столкнувшись с эпидемиями, российские власти стремились защитить войска, местное население и обеспечить безопасность самой Российской империи посредством применения существовавших на тот момент правил медицинской «полиции» [859] Об использовавшемся в XVIII в. понятии медицинской «полиции», охватывавшем многое из того, что Фуко впоследствии назовет «биополитикой населения», см.: Rosen G. Cameralism and the Concept of Medical Police // Bulletin of the History of Medicine. 1953. Vol. 27. P. 21–41; Idem . The Fate of Concept of Medical Police 1780–1890 // Centaurus. 1957. Vol. 5. No. 2. P. 93–113. . Последняя предполагала взаимодействие между врачами и городскими властями в попытке стимулировать рост населения и в то же время нейтрализовать заключавшиеся в этом росте опасности посредством поддержания общественной гигиены, надзора за качеством продовольствия, регулирования городской застройки, антиэпидемических мер, а также регулирования самой врачебной профессии [860] Foucault М. The Politics of Health in the Eighteenth Century // Power/Knowledge: Selected Interviews and Other Writings, 1972–1977 / Ed. C. Gordon. New York: Pantheon, 1980. P. 171–176. .

Первые попытки препятствования эпидемиям чумы и поддержания общественной гигиены и здоровья населения предпринимались задолго до российской оккупации. Особая похоронная служба ( brelsa ciocliilor ) существовала в Молдавии еще в конце XVII столетия. В 1735 году господарь Григоре I Гика реорганизовал ее с тем, чтобы обеспечить захоронение умерших от чумы, а после своего назначения на валашский престол создал подобную же организацию в Бухаресте в 1752 году. Гика также основал госпитали при монастырях Святого Пантелеймона и Святого Виссариона, предназначенные для пораженных чумой [861] Iacob F. Istoria igienii în România în secolul al XIX-lea şi starea ei la începutul secolului al XX-lea // Analele Academiei Române. Memoriile Secţiunii Ştiinţifice. 1901. Ser. 2. Vol. 23. Part. 1. P. 68; Samarian P. Medicina și farmacia în trecutul românesc. Vol. 3. București: Bucovina, 1938. P. 42–43. , в то время как молдавский господарь Григоре Каллимахи создал такой же госпиталь в Яссах. По получении известия о чуме в Силистрии валашский господарь Михай Суцу приказал создать карантин и назначил специального чиновника ( epistat de ciumă ) во главе вспомогательных отрядов и погребальной службы [862] Nistor I. Ravagiile epidemiilor de ciumă şi holeră şi istituirea cordonului carantinal la Dunăre // Analele Academiei Române. Memoriile Secţiunii Ştiinţifice. 1944–1945. Ser. 3. Vol. 27. P. 358, 360. . В 1786 году преемник Суцу Николае Маврогени поручил бухарестскому врачу Дмитрию Каракашу составить специальные инструкции для местных властей на предмет действий в случае чумной эпидемии [863] Samarian P. Din epidemologia trecutului românesc. Bucureşti: Institut de Arte Grafice E. Marvan, 1932. P. 129–135. . В 1813 году валашский господарь Иоан Караджа попытался препятствовать проникновению чумы в княжества посредством создания карантина вокруг османской крепости Джурджу и прилегающих к ней территорий, а также учредил должность чумного надзирателя ( epistat al lazaretelor ). Одновременно специальная боярская комиссия составила Устав для борьбы с чумой [864] Nistor I. Ravagiile epidemiilor de ciumă şi holeră. P. 368–370. .

Однако усилия господарей XVIII – начала XIX века по предотвращению эпидемии были малоэффективны. С одной стороны, принимаемые меры носили избирательный характер и заключались в создании карантинов вокруг конкретных мест, в которых была обнаружена чума, таких как османские крепости на Дунае. Служащие этих карантинов не были специально обучены и плохо оплачивались. К тому же местные власти зачастую превращали эти антиэпидемические меры в источник злоупотреблений и вымогательств. Так, погребальные команды грабили дома пораженных чумой и транспортировали заболевших вместе с умершими за город, оставляя их умирать в открытом поле. Население зачастую боялось борцов с чумой не меньше, чем самой чумы [865] Iacob. Istoria igienii în România. P. 292–293. . Последние не были заинтересованы в скором конце эпидемии, поскольку это означало прекращение выплаты их жалованья, и часто вымогали у жителей деньги, угрожая в противном случае объявить их дома пораженными чумой или насильно забрать здоровых в чумной госпиталь, где их наверняка ожидала смерть. Эти злоупотребления заставили прусского консула Людвига фон Кречули писать о «моральной и политической чуме», поразившей Молдавию и Валахию, и подвигли австрийских подданных в княжествах основать собственную погребальную службу и госпиталь [866] Samarian P. Din epidemologia trecutului românesc. P. 394. . Наконец, население часто противилось антиэпидемическим мерам и вместо этого придерживалось религиозных ритуалов. Так, сопротивление жителей Бухареста вынудило Иоана Караджу отменить «Устав по борьбе с чумой» менее чем через месяц после его введения в январе 1814 года [867] Nistor. Ravagiile epidemiilor de ciumă şi holeră. P. 371. . Карантинные меры, принятые ясскими властями во время эпидемии 1819 года, вызвали бунт, заставивший господаря Михая Суцу отменить их [868] Ibid. P. 372–375. . В результате плачевная эпидемиологическая ситуация в княжествах поставила создание регулярного карантина на повестку дня реформистски настроенных бояр и временной российской администрации после 1828 года.

В своих противочумных мерах российские власти следовали австрийскому примеру. Уже в 1728 году австрийские власти в Трансильвании основали госпитали на границе с Валахией, которые действовали как карантины. В 1754 году по случаю новой эпидемии чумы в княжествах австрийская граница была и вовсе закрыта, а в 1760 году создана особая карантинная служба наряду с пограничной. После австрийской аннексии Буковины в 1775 году там также был устроен карантин [869] Samarian . Din epidemologia trecutului românesc. P. 174–176. . Российские власти впервые столкнулись с эпидемией в княжествах во время войны 1768–1774 годов. В этот период чума проникла вглубь Российской империи и поразила Москву, где, наряду с многочисленными жертвами, вызвала бунт, создавший угрозу стабильности государства [870] Alexander J. Bubonic Plague in Early Modern Russia: Public Health and Urban Disaster. Oxford: Oxford University Press, 2003. . Отсутствие постоянных карантинов в княжествах заставило российские власти воздвигнуть несколько барьеров вдоль южных границ империи. Опыт чумы 1770–1771 годов способствовал тому, что российские дипломаты и военачальники стали рассматривать Молдавию и Валахию как нездоровые территории. Даже в отсутствие чумы эпидемическая ситуация в княжествах была предметом постоянной озабоченности российских армейских врачей, а также военного командования и гражданских властей [871] Общую картину антиэпидемических мер в Северном Причерноморье можно найти у: Robarts . Migration and Disease in the Black Sea Region. P. 139–168. .