Матвей Полынов - СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг.

Во всех республиках Прибалтики была создана многоотраслевая экономика и развитая социальная инфраструктура. По энерговооруженности труда в сельском хозяйстве Эстония, Латвия, Литва занимали первые три места, существенно обгоняя соответствующие показатели по всей стране в целом. В этих же республиках рост розничного товарооборота государственной и кооперативной торговли (включая общественное питание) с 1940 по 1982 год опережал темпы роста в СССР, где они равнялись 11 разам, а в Эстонии 13, в Латвии 14, Литве 17 разам [1197] Народное хозяйство СССР в 1982 г. Стат, ежегодник. М., 1983. С. 102, 426. .

Мало соответствовало действительности утверждение и о языковой ассимиляции народов в Прибалтийских республиках. В то время как с 1940 по 1982 год число книг и брошюр, изданных на русском языке выросло в 1,8 раза, а их тираж — в 4,7 раза, на латышском языке было издано в 3,9 раза больше книг и брошюр, а их тираж вырос в 5,2 раза. Для литовского языка соответствующие цифры равнялись 5,5, для эстонского 5,5–6 разам [1198] Там же. С. 490–491. .

Даже представители эмигрантской антисоветской интеллигенции вынуждены были признать, что за десятилетия Советской власти в западных республиках СССР был достигнут не только существенный экономический и социальный прогресс, но и огромные успехи в развитии культуры национального самосознания. Р. Масиунас и Р. Таагепера писали в начале 1980-х гг.: «Прежние наблюдатели преувеличивали культурную ассимиляцию в Советском Союзе. Отмечая ограниченную политическую и экономическую автономию республик в Советском Союзе, эти наблюдатели недооценивали импульс для национального самосознания, который исходил от факта самого существования национальных республик, не говоря уже об их вполне реальной культурной автономии. Прибалтийские нации вполне использовали свои возможности… Благодаря этому они по сравнению с 1940 г. существенно увеличили свою историческую глубину в качестве современных наций… Большое число молодых прибалтов в 1980 году не видели в дедушках с высшим образованием ничего необычного. Вместо яростных деклараций, окрашенных сомнениями, о том, что его соотечественники так же способны, как представители любой другой нации Запада, прибалты 1980 года принимали такое равенство как самоочевидное» [1199] Цит. по: Емельянов Ю. В. Большая игра: Ставки сепаратистов и судьба народов. М., 1991. С. 247–248. .

Можно сделать вывод о том, что в 1970 — первой половине 1980-х гг. национализм стал серьезным противодействующим интернационализму фактором. Он превратился в мину замедленного действия. В этот период сепаратистские силы не имели еще серьезного влияния в республиках и не были, поэтому готовы бросить вызов союзной власти и целостности Советского государства. В СССР были конфликты на этнической почве, но вместе с тем, нельзя сказать, что он раздирался межнациональными конфликтами. Можно согласиться с В. А. Тишковым, справедливо отметившим, что в СССР не было открытых и кровавых этнических конфликтов, в то время как в остальном мире шла, по существу, «третья мировая война» [1200] Тишков В. А. Союз до и после пяти лет перестройки // Национальные процессы в СССР. М., 1991. С. 72. .

Советское общество периода 1960 — первой половины 1980-х гг., с точки зрения идейной характеристики уже не являлось монолитным образованием, особенно по сравнению с тем, каким оно было в предыдущий период. Общество в идейном отношении становилось более сложным и многообразным, а государство к этим процессам проявляло определенную толерантность. Хотя на официальном уровне власти продолжали утверждать о наличии в Советском Союзе «идейно-политического единства советского народа». Горбачев, уже будучи Генеральным секретарем, в 1985 году во Франции говорил о том, что люди в его стране «исповедуют» одну идеологию [1201] Горбачев М. С. Избранные речи и статьи. В 2 т. М., 1987. Т. 2. С. 471 . На Западе, общество в СССР, воспринимали как тоталитарное. Такая же точка зрения преобладала и в зарубежной историографии. В частности, американский историк У. Лакер, изучавший историю общественной жизни в СССР подчеркивает, что «Советский Союз того периода был по прежнему тоталитарным обществом, и никакие отклонения от официальной идеологии не допускались». [1202] Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. М., 1994. С. 145. Но наряду с подобным подходом были и другие, более реалистичные представления о советской действительности того времени. Дж. Боффа отмечает, что «в эти годы советское общество все-таки не оставалось неизменным… Эти изменения не миновали даже коммунистическую партию, олицетворявшую не только порядок руководства страной, но также главный, хотя теперь уже и не единственный центр политической деятельности» [1203] Боффа Дж. От СССР к России. С. 62, 80. . Он также отмечает, что «в обществе ощущались необходимость заменить устаревшую идеологию новой, чтобы дальше идти вперед. Даже в руководящих кругах страны появились люди, сформулировавшие эту проблему» [1204] Там же. С. 95. . Другой представитель социальной школы зарубежной историографии Никола Верт подвергает критике как собственно советские представления, так и западные. «Обе схемы… игнорировали одни и те же явления: существование богатой и сложной, непрерывно эволюционирующей социальной ткани: наличие „контркультуры“ и различных субкультур, способствовавших формированию умонастроений, стремлений и ожиданий вне и вопреки пропаганде средств массовой информации; развитие самодеятельных объединений и „неформальных“ организаций, в которых шли споры о будущем» [1205] Верт Н. История советского государства. 1900–1991. М., 1992. С. 440. .

Существовавшие в обществе различные идейные течения условно можно разделить на национально (в государственном понимании этого понятия) ориентированные или почвенники (консервативные и либеральные формы) и неозападники, которые распадались на либеральных демократов, а также социалистов, придерживавшихся еврокоммунистических взглядов. Существовали также различные религиозные, националистические и иные течения. При этом представители всех выше названных течений могут быть разделены на две группы: диссидентов и тех, общественная деятельность и идеи которых не были направлены против общественной системы, а вписывались в рамки существовавшего на тот период плюрализма.

В советском обществе того периода официальные дискуссии между так называемыми «славянофилами» и «западниками» разворачивались в основном в публицистике. Представители этих направлений могли полемизировать друг с другом на страницах литературных «толстых» журналов и некоторых газетах.