Саймон Рабинович - Права нации: Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

Каким же образом еврейское самоопределение укладывалось в большевистскую идеологию? Судя по всему, Ленин сочувствовал положению российских евреев как угнетенного или даже самого угнетенного народа. Вместе с тем ассимилированное западное еврейство и в особенности еврейские социалисты казались Ленину позитивным примером, которому должно последовать и российское еврейство. Бунд он считал главным препятствием для ассимиляции. Правильным выходом Ленину представлялось «вышибать евреев из числа наций» [901]. Между 1912 и 1914 годами Ленин и Сталин скорректировали свой прежний отказ признавать ради права народов бывшей Российской империи на самоопределение «искусственные» границы между массами пролетариата; но и тот и другой неоднократно высказывались против концепции внетерриториальной автономии и признания евреев нацией. После 1917 года большевики придерживались строго территориального определения нации. В статье 1913 года Сталин попытался доказать, что евреи не являются нацией, и резко высказался против популярной в ту пору идеи персональной автономии [902]. За исключением поддержки идиша, который использовался для пропаганды среди еврейского пролетариата, Ленин не уделял в своей идеологии места никаким элементам еврейской автономии или национального чувства. Осенью 1913 года он заявлял: «Кто прямо или косвенно ставит лозунг еврейской „национальной культуры“, тот (каковы бы ни были его благие намерения) — враг пролетариата, сторонник старого и кастового в еврействе, пособник раввинов и буржуа» [903].

Ленин также противился включению какой-либо формы еврейского автономизма в программу большевиков и не считал приемлемой «культурно-национальную автономию», возлагая на Бунд вину за распространение этой идеи: «Ни австрийские, ни российские с.-д. не приняли „культурно-национальной“ автономии в свою программу. Но буржуазные партии еврейства в самой отсталой стране и ряд мещанских якобы социалистических групп приняли ее , чтобы нести в утонченной форме идеи буржуазного национализма в рабочую среду» [904].

Тем не менее ни Ленин, ни Сталин не забывали о некоторой доле прагматизма при решении еврейского вопроса, точно так же как и при решении других национальных вопросов. Сказывались и обстоятельства, при которых большевики захватили власть: это произошло не в результате долгого переходного периода капитализма, уже после еврейской ассимиляции (как предполагали большевики до революции), а после стремительной революции, в результате которой большевики получили в высокой степени урбанизированное и при этом в основном неассимилированное еврейское население. Поскольку большевистский переворот непосредственно подразумевал навязывание воли города деревне, роль еврейского населения, сосредоточенного в больших и малых городах Беларуси и Украины, где большевистская партия имела наименьшее влияние, оказалась непропорционально высока по сравнению с его численностью [905]. Соглашаясь сформировать Комиссариат по еврейским делам (Евком) и еврейские секции Коммунистической партии (евсекции), Ленин, по сути, признавал, что новому правительству нужна поддержка евреев, но этот прагматизм не отражал какого-либо изменения самой большевистской идеологии [906].

Если выборы на Всероссийский еврейский съезд укрепили веру евреев в то, что они смогут получить национальные права в России, и если результаты выборов во Всероссийское учредительное собрание отразили сложности еврейского национализма и национального сознания того времени, то недолговечность петроградской общины — отражение процессов, сокрушивших мечты автономистов. Прошедшие в декабре 1917 года в Петрограде общинные выборы принесли победу сионистам, которым досталось тридцать пять мест, то есть ровно половина мест в совете [907]. Оставшиеся места распределились между местными ортодоксами (девять), Фолкспартей (восемь), Бундом (восемь), Фолксгруппе (пять), Фарейникте (два). По одному месту получили Демократическая группа, «Поалей Цион» и беспартийный кандидат [908]. Большевики последовательно устраняли всю социалистическую оппозицию, так что любой исход этих выборов был бы для них неприемлемым, но даже с такой оговоркой мы видим, как выборы в Петрограде выявили глубокие разногласия лидеров еврейской общины с задачами Октябрьской революции. В ответ на этот вызов большевики посулили передать руководство общиной коммунистам, чтобы их руками покончить с национальными надеждами евреев.

Совет народных комиссаров (Совнарком) издал 20 января указ «Об отделении церкви от государства», направленный на национализацию церковной собственности и в то же время лишавший юридических прав все религии и затруднявший отправление религиозных обрядов. Этот указ также готовил почву для того, чтобы лишить авторитета религиозных и общинных лидеров, хотя этот процесс в западных пограничных областях бывшей черты оседлости прошел не так легко, как в столице [909]. В Петрограде Комиссариат по еврейским делам активно противодействовал автономии, используя свои полномочия одобрять или запрещать любые издания, клубы и организации, агитируя среди масс за коммунистов, издавая и распространяя партийную литературу на идише [910]. В январе 1918 года Ленин назначил комиссаром по еврейским делам Семена Диманштейна (1888–1937), большевика с большим стажем, который в юности учился в иешиве. Диманштейн сделался первым редактором коммунистической газеты на идише «Дер Эмес» («Правда»), вокруг которой он собрал писателей, ставших костяком новой советской интеллигенции, пишущей на идише [911].

Уже в октябре 1918 года, на первом съезде, еврейские секции Коммунистической партии постановили ликвидировать создававшуюся на протяжении прежних полутора лет систему местных общин [912]. В декабре 1918 года секция написала ряд запросов в Комиссариат по делам национальностей, прямым текстом сообщая, что деятельность еврейской общины «является контрреволюционной. Отдел просит общину закрыть и передать инвентарь в Комиссариат по делам национальностей» [913]. Согласно приговору Евсекции, «по обследовании деятельности „еврейской общины“ в Петербурге коллегия пришла к единогласному заключению о скорейшей ликвидации общины со всеми ее отделениями, т. к. деятельность ее не только бесполезна, но и вредна» [914]. Единственный резон, приводимый Евсекцией для обоснования этого решения, откровенно и бесстыдно попирает демократический выбор местных евреев. Прежде чем настойчиво потребовать закрыть как можно скорее общину, секретарь Евсекции поясняет, что еврейская община была избрана «на основании всеобщего избирательного права, следствием чего оказались во главе общины явно контрреволюционные элементы, старающиеся умалить значение Советской власти в глазах еврейских рабочих» [915]. Следует отметить, что особенно еврейская секция Петрограда воспринимала победу сионистов как угрозу руководству петроградской общины. Впрочем, большевики в любом случае не стали бы долго терпеть существование конкурирующего источника авторитета в еврейской общине, кто бы ни возглавлял этот орган власти [916].