Паоло Сартори - Эксперименты империи. Aдат, шариат и производство знаний в Казахской степи

Читая текст, подготовленный И. Я. Осмоловским, мы также понимаем, что разделение между адатом и шариатом не было для него принципиальной задачей, в противном случае пришлось бы сделать содержание сборника менее разнообразным. Поэтому указание на то, что нормы адата и шариата могут дополнять друг друга и восприниматься местным населением как неразделимый элемент правовой культуры, было серьезным вызовом для высшей имперской бюрократии Оренбурга. В этом отношении Осмоловский не удивлялся тому, что казахи для осуществления процедуры примирения использовали не только распространенный у них салават, но и принятую в шариате мировую сделку — сулх [405] Сулх (араб.) — «мир», «согласие», «прийти к соглашению». См.: РГИА. Ф. 853. Оп. 2. Д. 65. Л. 83 об. . В то же время отсутствие ряда норм мусульманского права не обязательно говорит о желании местного населения исключить их из своей правовой культуры. Скорее нужно говорить о специфике условий, не создавших благоприятной возможности для распространения тех или иных норм права. По этому поводу в разделе о наследстве Осмоловский пишет, что причину неотделения от семьи родителей усыновленных сыновей следует искать только в характере патриархально-родовых отношений казахов, которые не позволили распространиться практике, принятой в шариате [406] Там же. Л. 76. .

При этом мы не можем говорить, что адат и шариат для самого Осмоловского были категориями исключительно антропологического фокуса, лишенными в этом плане упрощенных обобщений и критических описаний. Невозможно также вести речь о наличии строгой методики работы с материалом, которую автор мог постоянно держать в голове. В ряде случаев, когда ему не хватало знания предмета для анализа или если он хотел сделать язык описания достаточно ясным, Осмоловский прибегал к типичному имперскому (ориенталистскому) противопоставлению «невежества» и «образованности». Так, в качестве основной причины того, что срок для вступления в новый брак разведенных женщин и вдов (идда’) казахи определили сами, Осмоловский выделял невежество и отсутствие образованных мулл [407] РГИА. Ф. 853. Оп. 2. Д. 65. Л. 71 об. — 72. . Такое объяснение заставляет читателя думать, что в мусульманском праве этот вопрос имел какой-то очевидный для всех ответ. Однако это не так. Среди мусульман Российской империи по этому поводу существовали разногласия, в которых не могло разобраться и ОМДС [408] О спорах по поводу иддатного срока см.: Центральный исторический архив Республики Башкортостан (ЦИА РБ). Ф. И-295. Оп. 8. Д. 748. Л. 46 об. — 49; Оп. 3. Д. 6023; Караши Г. Мәзлумәләр хакында // Шура. 1911. № 9. Б. 260–261. . Встречаются в сборнике и более противоречивые места, чем вопрос об идда’, — например, когда составитель не смог разобраться, какое содержание должен выдавать муж своей бывшей жене, и вследствие этого делал вывод, что ни по адату, ни по шариату такого правила не существует [409] РГИА. Ф. 853. Оп. 2. Д. 65. Л. 73. . Очевидно, что такое упрощение не было механическим просчетом, а отражало европейскую формализацию местного права через понятия «закон», «образование» и др. Поэтому отсутствие аналогий между адатом и шариатом иногда воспринималось составителем как имплицитное (неявное, скрытое) знание. Это означает, что, стремясь обеспечить логичность и доступность повествования, автор-составитель не гнушался использовать формализацию (шаблонность в описании) и схематизм.

Какова была судьба работы, проделанной Осмоловским? Сначала материалы поступили на рассмотрение в ОПК, которая признала сборник «полным и удовлетворительным» [410] См.: ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2382. Л. 205 об. . В это время председателем ОПК был М. В. Ладыженский (с 1844 по 1853 г.), о котором отзывались как о гуманном начальнике «не по тогдашнему времени». Выдающийся топограф, в прошлом — преподаватель военной истории и стратегии в военной академии, он пригласил в комиссию многих прогрессивно думающих образованных людей, например друга Т. Шевченко А. Венгржиковского [411] История Оренбуржья / http://kraeved.opck.org/biblioteka/index.php (последнее посещение 12.11.2015). . Однако ни на следующий год, ни после сборник Осмоловского опубликован не был. В апреле 1853 г. В. А. Перовский, игравший активную роль в судьбе этого сборника, отмечал, что «дело это остается в [Оренбургской пограничной] комиссии без движения» [412] ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5716. Л. 48. . На это повлиял ряд обстоятельств. Во-первых, сам И. Я. Осмоловский в 1852 г. поставил перед собой цель ознакомиться с обычаями казахов, кочевавших вблизи границ центральноазиатских ханств. Поэтому в 1853 г. он решил сделать еще одну сверку материалов. Во-вторых, вмешались соображения бюрократического характера. Начальник ОПК М. В. Ладыженский всецело поддерживал идею кодификации адата и даже предлагал составить для казахов на основе сборника И. Я. Осмоловского особый отдел судебных законов Российской империи [413] Там же. . Такое «повышение» текста в имперской иерархии только осложнило его перспективы. В этот период разрабатывался новый проект «Положения об управлении оренбургскими казахами», и возник вопрос: следует ли готовить издание норм казахского обычного права в соответствии с прежним «Положением» от 1844 г. или ждать утверждения нового? В пользу последней идеи говорил тот факт, что один из разделов сборника Осмоловского — по преступлениям и наказаниям — не соответствовал существующим правилам судопроизводства в отношении уголовных дел казахов [414] Так, раздел о подсудности «Положения об управлении оренбургскими киргизами» (1844) гласил, что казахи в делах по измене, убийствам, разбое, барымте и т. п. судятся военным судом. «Положение» даже устанавливало определенный ценз, регламентирующий подачу исков в те или иные учреждения. Только иски меньше суммы 50 рублей серебром (так называемые «маловажные преступления») должны были разбираться по обычному праву. Этот регламент вносил неопределенность в судьбу сборника Осмоловского, потому что материалы, собранные им в первые годы после введения «Положения» 1844 г., на деле отражали условный характер соблюдения новых правительственных правил, двойственность ситуации, а также невысокое доверие казахов к российским судебным учреждениям. См.: Материалы по истории политического строя Казахстана. С. 222; ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5716. Л. 51. . МИД, руководствуясь идеями вице-директора Азиатского департамента Н. И. Любимова, в 1851 г. рекомендовал тем не менее ускорить публикацию сборника, считая, что «систематическое расположение» статей «не составляет важного вопроса, а главное, чтобы не было в них каких-либо упущений и неточностей» [415] Материалы по истории политического строя Казахстана. С. 252–253. . Генерал-губернатор края В. А. Перовский отчасти разделял эту точку зрения и предлагал издать сборник, не дожидаясь утверждения проекта нового «Положения об управлении оренбургскими казахами». По его мнению, «соединение сверх того свода обычаев с самим положением отдалило бы утверждение последнего на неопределенное время» [416] ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5716. Л. 48. .