Михаил Медведев - Император Павел Первый и Орден св. Иоанна Иерусалимского в России

Первоначально андреевская цепь в гербе императора не обозначала личного кавалерского достоинства (сам Петр I стал кавалером св. Андрея лишь в 1703 году). Можно предположить, что она указывала на статус ордена как высшей государственной награды или на положение суверена ордена. Скорее всего, однако, имело место подражание западным аналогам, геральдический ответ на употребление орденских знаков — в гербах европейских государств. Подробнее об этом в моей работе «Russian Heraldry Within European Context: the State Eagle as an Example» (в печати).

Версия repба империи с магистерским крестом и андреевской цепью на груди орла употреблялась многократно, хотя и не закреплялась никаким актом. Право императора свободно помещать принадлежащие ему орденские знаки в собственном гербе (не меньшее, чем аналогичное право любого из подданных) делало подобный закрепляющий акт юридически излишним. Государственный орел на фасаде Зимнего дворца в Санкт-Петербурге являет собой один из наиболее ярких примеров такого сочетания орденских знаков.

Так, А. Л. Хорошкевич, при всей ошибочности трактовки креста в гербе 1799 года как наградного, достаточно конструктивно формулирует прочтение этого герба отражающим личный статус Павла ( Хорошкевич А. Л. Символы русской государственности. М., 1993, с. 45).

Опубликован: Манифест о полном гербе Всероссийской империи. СПб., 1993. Тема моей работы, к сожалению, не позволяет подробно обсудить этот поразительный документ. Я касаюсь только его основных «мальтийских» черт.

Удивительно, что во вступительной статье к изданию манифеста этот крест за щитом описан как увенчанный короной (Манифест… с. XI). Аналогичное ошибочное совмещение двух различных знаков допускает В. А. Дуров, истолковав крест за щитом как магистерский и «не заметив» орденских символов в среднем щитке.

Можно добавить, что до сих пор историографическая судьба этого памятника складывается исключительно неблагополучно (Н. А. Соболева дважды опубликовала совершенно ложное описание его композиции — 43 щитка на груди орла (!): Соболева Н. А. Российская городская и областная геральдика… М., 1981, с. 117; Соболева, Артамонов . Символы России. М., 1993, с. 51; в ряде других публикаций неверно интерпретирован юридический статус герба 1800 года и т. д.).

Об этом же говорит и лазоревая лента, на которой московский щиток подвешен к шее двуглавого орла (Манифест… табл. 6, 7).

До и после Павла корона в гербах Ордена и его главы венчала щит, а не крест за щитом. Чисто композиционную параллель такому построению мы находим в некоторых гербах кавалеров: так, известна версия герба бальи графа Ф. В. Ростопчина, составленная из трех элементов — щита, креста за щитом и графской короны, относящейся к щиту, но венчающей крест (см.: Левшин Д. М . Пажеский Его Императорского Величества Корпус за сто лет. Т. 1. СПб., 1902, с. 303). Однако в геральдическом смысле такое случайное сочетание эмблем не имеет ничего общего с магистерским крестом Павла I.

Еще одна мнимая аналогия — коронованный крест в составе орденских знаков. Прежде всего такие знаки обозначали кавалерский, но не магистерский ранг; сам магистр носил орденский знак без короны. Кроме того, корона в составе кавалерского знака была не магистерской, а условной эмблематической короной, обозначающей статус светского государя. Такая же корона помещалась над крестами некоторых папских орденов, а знаки ордена Христа — высшего ордена Святого престола — увенчиваются королевским венцом и в наши дни, хотя ни в геральдике, ни в церемониале Римских епископов такая корона не употреблялась никогда. В пределах приоратов, находившихся под покровительством местных государей, такая корона часто обозначала именно это покровительство, а не суверенитет самого Ордена. В силу этого французские рыцари часто носили крест под короной французских королей, кавалеры Богемского великого приората сближали облик короны на своих знаках с императорской и т. д. Характерно, что в России орденские знаки рыцарей никогда не дополнялись императорской короной. Влиянию французских иммигрантов и, в частности, первого Великого приора России принца Конде можно приписать то, что едва ли не все русские мальтийские кресты увенчивались коронами французского типа. Французское влияние в этом случае было, скорее всего, поддержано южноитальянскими рыцарями: младшая линия дома Бурбонов занимала престол Обеих Сицилии и формально обладала верховным сюзеренитетом над Мальтой.

Манифест… с. VII. «Ныне, когда… соединили Мы с Державою России, прославляющейся и ныне во всем мире Скипетром Нашим, знаменитейший и чрез многия столетия гремевший славою Державный Орден Святого Иоанна Иерусалимского, и когда Титул Великого Магистра сего Ордена присвоили Мы Титулу Всероссийского Императора, тогда соединили Мы и Крест Державного Ордена с Гербом Нашим Императорским».

Манифест… табл. 4. «Восприяв Титул Великого Магистра Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского соединили МЫ и Крест Ордена сего с Гербом НАШИМ». Показательно, что Павел I, подписав манифест, то ли откладывал его издание, то ли вообще решил отказаться от него. Вероятно, Высочайшее неудовольствие могли вызвать недостатки подготовленного документа — неверно описанное поле в гербе Евера и другие, менее заметные огрехи.

Речь идет о «кресте Великого Магистра» и «принадлежащем к оному золотой Короне», о составлении герба согласно титулу Павла, о «всех Гербах и знаках Царств и земель НАМИ обладаемых» (а не «входящих в Российскую Империю») и т. д. Одновременно с гербом утверждению подлежала Государственная печать, несшая именную подпись («Павел I, Божиею Милостию…»). Все это подчеркивало личный характер узаконения.

Пример использования герба империи как великокняжеского: Ровинский . Цит. соч. т. III. С. 1440, № 90.

Во многих государствах Европы рядовые члены династий имели право пользоваться такими же гербовыми щитами, а иногда и такими же гербовыми убранствами, как и их монархи. Однако обычно в этом проявлялось общее право на герб правящего дома, который являлся также гербом государя и государства. Согласно узаконению Павла, наоборот, за правящим домом закреплялся герб государства (ПСЗ-1, 1797, № 17906, отд. III, статья 41).

Классический и простейший пример подобного гербового убранства — право дочери на употребление отцовского герба, признаваемое в различных регионах Европы (а в наше время и остального мира), но трактуемое и используемое поразному, в зависимости от местных норм. См. Innes of Leamey Th. Scots Heraldry. Edinburgh — London, 1956. P. 121, и др.