Коллектив авторов История - Кембриджская история капитализма. Том 1. Подъём капитализма: от древних истоков до 1848 года

Смит жил в период глубоких экономических, социальных и политических изменений и интенсивных революций (Американская революция, Французская революция, промышленная революция), последствия которых нельзя было полностью охватить или осознать. Ветер перемен дул с головокружительной скоростью. И знаменитый пример производства булавок был не самым удачным для иллюстрации новшеств, введенных благодаря современной паровой технологии. Однако основные ингредиенты, или сырой материал для размышлений, которым Смит обеспечил своих читателей, позволил ему объяснить, что мир был иным и продолжит быть иным. Его воззрение на эволюцию систем экономической и социальной организации позволило ему интуитивно вычислить отличительный характер нового этапа, формировавшегося в то время. В этом смысле наука законодателя также является наукой современности — набором принципов и законов, которые помогают нам понять, как производится и распределяется богатство, и выявить препятствия к его росту во времени. Или, иными словами, это наука, которая позволяет нам понять изменения и трансформации поднимающегося капитализма.

Смит последовательно разрабатывал линию аргументов, уходящую далеко в прошлое, по меньшей мере к Мандевилю, с намерением объяснить, каким образом частные интересы содействуют общему благу. Смит не изобрел велосипед. Он просто дал новую жизнь давно известной идее, согласно которой акты покупки и продажи идут на пользу участникам этих актов.

Начиная с допущения о том, что люди, как производители и потребители, хорошо понимают, как удовлетворить свои собственные интересы, и допуская, что такое удовлетворение интересов соответствует определяющему свойству человеческой природы, их участие в работе рынка ведет к получению оптимальных результатов для сообщества в целом. Частные интересы рассматриваются не как порочные, а как добродетельные ингредиенты естественного порядка. Таким образом, собственный интерес уже является не конечной целью, а, скорее, интеллектуальным механизмом, порождающим действия и институты, которые сводятся к созданию общего блага.

И все же частная область личных отношений и индивидуальных интересов не является лишь фактором развития социальности. В некотором смысле ее существование вообразимо лишь в публичном контексте, связанном с миром коммерческих отношений, контрактных систем, универсальных правил администрации и права, и, прежде всего, с самим существованием моральных чувств, которые продвигают частное действие к совершенствованию человечества, что Смит объясняет через понятия симпатии и безучастного наблюдателя.

В мире, в котором жил Смит, проявлялись сигналы экономики, переживавшей великую трансформацию, бывшую плодом промышленной революции, долгосрочные эффекты которой еще не могли ощущаться, но которая представляла неоспоримое свидетельство технологических инноваций, а также повышения заработных плат и уровня жизни. Кроме того, Смит представлял типичное убеждение просвещенного политического экономиста, которое удачно выразил Джоэль Мокир (Mokyr 2009: 452):

Воззрение Просвещения на экономику заключалось в том, что ее можно было улучшить и что материальная жизнь станет лучше, если будут произведены радикальные изменения в подходе к организации институтов и использованию полезного знания.

Защита добродетелей как частного богатства, так и изобилия народов в целом является результатом желания устанавливать новые правила поведения и новые жизненные обычаи в обществе, делающие возможным процветание экономической жизни и достижение все больших уровней благосостояния, то есть защитой моральных преимуществ коммерческого общества и этики, ответственной за триумф будущего капитализма как модели организации коллективной жизни (Hirschman 1977; Хиршман 2012).

Такие принципы включают в себя защиту частной собственности, свободный труд, верховенство закона и этический консенсус относительно легитимности и необходимости развития предпринимательства и поощрения инноваций. Это именно те принципы, которые воплощают буржуазные добродетели, которые, по емкому выражению Макклоски, «являются причинами и следствиями современного экономического роста и современной экономической свободы» (McCloskey 2006: 22).

Повышение уровней потребления и более общего доступа к товарам, которые раньше воспринимались с оттенком избыточности, иллюстрирует построение достойного общества, в котором социальный статус устанавливается посредством нового стандарта общественного благополучия. Роскошь больше не судится по моральным представлениям, теперь она включает в себя добродетельные атрибуты инструмента создания и циркуляции богатства. Процветание торговли порождает дополнительное доверие людей к способности государств распространять свободу, равенство и справедливость. И существует универсальная предрасположенность человеческого ума к пониманию и принятию реформ, которые ускорят пути к прогрессу, как отметила Эмма Ротшильд (Rothschild 2001), рассуждая о сущности духа Просвещения.

Связь между частными интересами и общественным благом хорошо сформулирована в следующем фрагменте из «Богатства народов»:

Политическая экономия, рассматриваемая как направление науки для государственного деятеля или законодателя, представляет два различных предмета; первый — обеспечение людей обильным доходом или средствами к существованию, или, что еще правильнее, предоставление им возможности самим обеспечивать себя таким доходом или средствами к существованию; второй — обеспечение государства или страны доходом, достаточным для государственных служб. Она предполагает обогащение и людей, и сюзерена (Smith 1776: 428).

Таким образом, за поиском личной выгоды следует некоторое количество норм, установленных правителем, которые люди принимают добровольно, так как они знают, что это позволяет им успешнее достигать своих целей. Это приводит к концепции функций государства, которая включает явное признание его роли в регулировании коммерческого сообщества.

Интерес Смита к таким предпосылкам, как образование граждан и мотивация законодателя, которые гарантируют должное функционирование государства, широко проявляется в европейской политической литературе начиная со второй половины XVIII века. Профессионализация организации и администрации государства — это вопросы, особенно внимательно рассматриваемые в литературе по камерализму [97] О немецком камерализме см.: Keith Tribe, Governing Economy: The Reformation of German Economic Discourse, 1750–1840. Cambridge and New York: Cambridge University Press, 1988. .

Эти вопросы рассматривались и другими академическими сообществами, которые обращали особое внимание на поддержку и распространение знания в качестве способа улучшения человеческого духа и жизни в обществе. Идея о полезном знании с непосредственным ее применением в процессе размещения естественных производственных ресурсов является одним из самых важных элементов наследия Просвещения. Новые институты производства знания также сотрудничали в создании и институциональном реформировании и на местном, и на государственном уровне, играя активную роль в сломе институтов ancien regimes.