Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

Павел Мельников, многие годы изучавший староверов в Нижегородской губернии, в своем объемном отчете Министерству внутренних дел в 1854 г. утверждал (как и многие другие), что староверы с их неприязнью к танцам и пению были совсем не русскими. Такое их отношение исключало участие в хороводах и в большинстве других ритуалов ухаживания. Но он также докладывал, что в Заволжье староверы (в основном поповцы) женились исключительно «убегом». Это освобождало от всех общепринятых публичных ритуалов, связанных со сватовством, приготовлениями и празднованием свадьбы [334] Отчет о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии, составленный при Министерстве Внутренних Дел Коллежским Советником Мельниковым // Действия Нижегородской Губернской Ученой Архивной Комиссии. Нижний Новгород, 1910. Т. 9. С. 273–274. . Убег, однако, обязательно означал, что имело место какое-то ухаживание и что девушки сами принимали брачные решения. По словам Мельникова и других, кто описывал обычаи в местах, где практиковались свадьбы убегом, родителям невесты заранее ничего не говорили, но они часто догадывались о том, что должно произойти. Часто девушек уводили с зимних вечерок. Родители иногда протестовали, но существовал ритуал вымаливания прощения, который всегда завершался получением родительского благословления [335] Например: Похищение невест // Нижегородские губернские ведомости. 1845. 5 апр. № 14.; Кордатов А. Самокрутка // Нижегородский сборник. Нижний Новгород, 1870. Т. 3. С. 139–150; Русские ведомости. 1875. 31 янв. № 25. . О свадьбах уходом (убегом) , также называвшимся уводом , если главным виновником считали жениха, сохранилось много свидетельств в губерниях на север от Москвы, как среди староверов, так и среди православных, в то время как сведений об уводах невест на юге от Москвы почти нет. Увод невест был больше связан с местностью, чем с вероисповеданием. Гороховецкий уезд находился недалеко от местности (где распространен был увод), частично захватывавшей нижегородские леса, в которых зародилось Спасово согласие. Существуют, однако, лишь расплывчатые ссылки на увод или уход невест в некоторых местах Владимирской губернии, но не в Гороховецком уезде [336] Этнографическое бюро кн. В. Н. Тенишева в 1900 г. напрямую задало вопрос своим информаторам, бытуют ли у них увод или уход невест. Четверо владимирских информаторов ответили отрицательно, а информатор из Шуйской волости сказал, что «они чрезвычайно редки». Подавляющее большинство респондентов вопрос проигнорировали, вероятнее всего, потому, что в местностях, откуда они посылали ответы, такая практика им не встречалась (Быт великорусских крестьян-землепашцев: описание материалов Этнографического бюро князя В. Н. Тенишева. На примере Владимирской губернии. СПб.: Изд-во Европейского дома, 2003. С. 244). Сама коллекция Тенишева в настоящее время закрыта для иностранных исследователей. . Это необязательно значит, что случковским девушкам уход был чужд.

Ревизские сказки дают нам некоторое представление о том, как молодые люди в Случково вступали в брак, из чего можно сделать некоторые выводы о том, почему не вступали не все. Большинство молодых женщин не выходили замуж, но у некоторых из них были замужние сестры. Например, из сказки 1782 г. мы узнаем, что старшая дочь Ивана Алексеева 36-летняя Мавра замужем никогда не была, а его младшие дочери — еще одна Мавра и Авдотья — вышли замуж где-то после 1763 г. Все пять дочерей Григория Алексеева (не родня Ивану) были старше 25 лет; четыре из них никогда не выходили замуж, но вторая дочь, Матрена, вышла. В семействе Ивана Степанова старшая дочь вышла замуж, младшая нет. Хотя в 1782–1795 гг. подобных случаев разномыслия не наблюдалось, а в Алёшково вообще за весь период 1763–1795 гг. не было таких примеров, в других близлежащих деревнях, где значительная часть женщин избегала брачения, некоторые сестры в семье выходили замуж, а другие нет [337] ГАВО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 120. Л. 114 об. (Светильново, 1763–1782), 119–119 об., 120–120 об., 122, 125 (Шубино, 1763–1782), 125 об., 128, 130, 133, 133 об. (Ветельницы, 1763–1782), 150, 150 об., 151, 157, 162 об. (Купреяново, 1763–1782); там же. Д. 202. Л. 113 об., 116 об. (Шубино, 1782–1795); Там же. Л. 163 (Арефино, 1782–1795). . Это не было широко распространено, но не являлось и редкостью.

Как получалось, что какие-то дочери выходили замуж? Отцы определяли, какой из их дочерей выходить, а какой нет? Более вероятно, что некоторые девушки сами принимали решение. То, что эти браки были исключением из правил, принятых в семье и в местной религиозной общине, само по себе предполагает, что дочери, вышедшие замуж, сделали это по собственной инициативе. А если брачившиеся дочери сами решали брачиться, то их безбрачные сестры тоже решали — не следовать примеру сестры или соседки. Без сомнения, твердая убежденность родителей в неправедности брака для женщин влияла на решения многих дочерей, и некоторые отцы и матери, вероятно, в своем стремлении удержать дочерей дома не ограничивались нравоучениями. Неудивительно, что в старообрядческой общине с твердым, как мы можем предположить, верованием в то, что женщинам не подобает выходить замуж, большинство дочерей выбирало вечное девство.

Отсутствие связи со старшинством — это еще одно доказательство наличия выбора: в трех случковских семействах младшие дочери вышли замуж, в одной из них вышла замуж самая старшая и в одной — одна из средних дочерей. То же самое отсутствие логики наблюдалось и среди принимавших половинчатые решения дворов в других деревнях. Между тем в крестьянских семьях, не чуравшихся брака, выдача дочерей замуж в порядке их рождения была практически незыблемым правилом — с тем чтобы не создавать впечатления, что старшая сестра оказалась обойденной. Во дворах Случково и соседних деревень, в которых некоторые дочери выходили замуж, а другие нет, судьба младшей сестры не зависела от судьбы или выбора старшей. По крайней мере, там, где старшинство не играло роли в решениях о браке, у молодых женщин было больше свободы следовать собственным желаниям, чем у их товарок в более традиционных крестьянских семьях.

Если женщины, подобные Мавре и Матрене, сами решали выходить или не выходить замуж, то они, почти наверняка, сами выбирали, за кого. Если в доме существовало «по умолчанию» согласие, что женщины не должны выходить замуж, то Мавре нужно было проявить некоторую инициативу, а то ее отец любому явившемуся Ивану и Сидору дал бы от ворот поворот. (Я предполагаю, в отсутствие доказательств обратного, что эти девушки не вышли замуж убегом.) Ивановы сваты, вероятно, обратились к отцу Мавры только после того, как она с Иваном уже договорилась. Более того, если бы отец Мавры по какой-либо причине сам попытался навязать ей нежеланного ухажера, она всегда могла отказаться от замужества, ссылаясь на религиозные основания, которые для ее родителей и общины в целом были бы, наверное, вполне убедительны.