Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

К середине XVIII в. некоторые из старообрядческих проповедников (или идеологов), связанных с поморцами, хотя необязательно являвшихся членами этого согласия, стали поборниками института брака. Они утверждали, что брак — это дар Божий, что Бог сказал людям «раститеся и множитеся» и священники не нужны, так как таинство, в котором пары дают друг другу обет верности до гроба, совершается Самим Богом. В 1770-х гг. поморская община в Москве положительно относилась к браку, и ее мирской руководитель Василий Емельянов охотно принимал женатые пары в полноправные члены общины. В 1780-х он составил беспоповский обряд венчания и начал совершать бракосочетания поморских пар путем родительского благословения, взаимного согласия и обмена брачными обетами. В 1798 г., после ряда конфронтаций между Емельяновым и выговскими старцами, последние (зависевшие от пожертвований московских купцов-поморцев) сдались и объявили брак позволительным [340]. Почти все местные общины, ранее противившиеся браку, вскоре переняли этот подход. Московские поморцы демонстративно поощряли брак, привлекая таким образом староверов из других, все еще враждебно настроенных против брака согласий, и как минимум к 1830-м гг. крестьяне Гороховецкого уезда уже сами справляли беспоповские свадьбы, используя поморский обряд венчания [341]. Поморские женщины в приходе с. Купля перестали выходить замуж, как раз когда их согласие в большинстве своем перешло на позиции принятия брака, точно так же как спасовки прихода прекратили брачиться, когда их согласие начало поощрять брак. Я делаю попытку в главе 5 разгадать этот двойной ребус.

Тот факт, что спасовки прихода с. Купля в районе 1830 г. дружно начали выходить замуж, может легко пройти незамеченным. Инструмент, которым я до сих пор пользовался, — процент незамужних женщин старше 25 лет — слишком груб. Хотя эти показатели могут казаться достаточными для отражения склонности вступать (или не вступать) в брак, на деле это не так: 44,3 % взрослых случковских женщин в 1795 г. были не замужем в результате решений, принятых ими в течение предыдущих 40 лет, — таблицы, показывающие процент незамужних в 1795 г., дают картину местной истории уклонения от брака, а не бракосочетаний на 1795 г. Женщины Спасова согласия круто повернули обратно к замужеству, а совокупные показатели женского сопротивления браку менялись очень медленно. Когда женщины, родившиеся в Случково, Алёшково и Пешково, начали выходить замуж, большинство из них уходило из родных деревень. И в любом случае замужних взрослых женщин не могло быть больше, чем женатых мужчин, а по данным на 1830 г. все взрослые мужчины уже были женаты. Процент никогда не бывших замужем женщин снижался медленно по мере того, как старые девы одна за одной умирали, а молодые девки выходили замуж на сторону.

Когортный анализ брачности должен быть дополнен выяснением, что произошло с девочками и подростками, перенесенными — или же исчезнувшими — из одной ревизии в другую. Здесь нас ждут две проблемы. Во-первых, ревизия 1812 г. учитывала только мужчин, а ревизские сказки 1816 г. деревень прихода с. Купля утеряны. Нам остаются только ревизские сказки 1834 и 1850 гг. Вторая проблема в том, что в XIX в. ревизии учитывали только тех женщин, которые на тот момент проживали в данной деревне постоянно и на законных основаниях. Мужчины по-прежнему записывались в две колонки: в одной те, кого учла прошлая ревизия, с объяснениями причины исчезновения (смерть, рекрутский набор) к моменту данной ревизии, во второй колонке — наличное население. В ревизии 1834 г. переписывалось только наличное женское население; она ничего нам не сообщает о женщинах 1816 г. Мы можем определить женщин, пропавших между ревизиями 1834 и 1850 гг., но относительно детей и подростков 1834 г. нам неизвестно, умерли они или вышли замуж на сторону в какой-то момент до 1850 г. Мы можем лишь предположить, какое объяснение более вероятно в том или другом случае. Девочка, записанная в 1834 г. в возрасте нескольких недель и пропавшая к 1850 г., скорее всего умерла, а девушка 16 лет в 1834 г. почти наверняка вышла замуж на сторону. В большинстве же случаев предположения совсем не столь очевидны.

В промежутке между 1816 и 1830 гг. в структуре случковских дворов произошла революция, но мы не можем воссоздать точную картину, почему и когда именно это случилось. В 1830 г. куплинский священник записал десять Спасовых дворов в Случково (они пронумерованы со второго по одиннадцатый; Спасов двор номер один находился в Пешково). В этих десяти дворах проживало почти вдвое больше народа, чем в 14 записанных на православных страницах исповедной ведомости: 47 Спасовых мужчин и 71 женщина (всех возрастов) по сравнению с 40 православными мужчинами и 27 женщинами [342]. Еще одного мужчину и четырех женщин священник вписал в отдельную поморскую группу; они могли быть не из одного и того же двора. Судя по гендерному дисбалансу спасовцев, многие их дворы имели странную структуру. Семь из десяти хотя бы относительно напоминают дворы, как они выглядели по данным ревизии 1834 г., хотя в три из этих семи было включено значительное дополнительное число жильцов, которые в 1834 г. были приписаны к другим дворам [343]. А три Спасовых двора 1830 г. были сборной солянкой из народа, раскиданного ревизией 1834 г. по шести дворам. По результатам ревизии 1834 г. дворы выглядят нормально, Спасовы же дворы в исповедной ведомости 1830 г. выглядят удивительно. Спасов двор № 11 — самый странный.

4.1. Спасов двор № 11, Случково, 1830

Симион Васильев, 52

Жена Авдотья Козмина, 53

Девица Агафья Никитина, 64

Ее племянница Акулина Герасимова, 44

Ее племянница Мария Герасимова, 34

Вдова Матрена Григорьева, 60

Ее дочь девица Васса Илина, 32

Василий Козмин, 54

Жена Матрена Дементьева, 52

Их дочь Евдокия, 21

Солдатка Аграфена Михайлова, 62

Ее сын Иван Михайлов, 15

Вдова Анна Андреева, 64

Вдова Варвара Яковлева, 33

Ее сын Абрам, 11

Ее дочь Прасковья, 8

Источник: ГАВО. Ф. 556. Оп. 107. Д. 212. Л. 895 об.

Спасов двор № 11 представляет собой конгломерат не состоящих в родстве семейных осколков, распределенных ревизией 1834 г. по шести разным дворам. Козмины, Василий и Авдотья, не брат и сестра; Василий был включен в случковскую ревизскую сказку в 1782 и 1795 гг., а Авдотьи там не было. На самом деле среди шести составных частей этого двора не прослеживается явных родственных связей. Двенадцать из шестнадцати обитателей двора — женщины; пять — взрослых, незамужних, еще три — вдовы. Василий Козмин и Симион Васильев уже близки к концу своей трудовой жизни, и у них нет сыновей, готовых прийти им на смену. Иван Михайлов только начинает трудовую жизнь. Количество едоков настолько превышает число работников, что двор явно нежизнеспособен, если только у него не было существенных ресурсов, кроме троих мужчин, которые едва подходили под категорию взрослых трудоспособных работников. Двор мог бы стать через несколько лет самодостаточным при условии, что эти двое мужчин искусные мастера и могут продолжать работать, пока Иван, 15 лет, и Абрам, 11 лет, не станут взрослыми, а старые женщины умрут первыми. Если же первыми умрут мужчины, то оставшимся в живых обитателям придется искать приют в других дворах. С крестьянской точки зрения с этим двором все было неладно.