Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

В 1850 г. доля взрослых никогда не бывших замужем женщин оставалась в этой деревне высокой (34,9 %), но если посмотреть только на тех, кому было 25–44 года — то есть тех, кому исполнилось 25 за 20 лет, прошедших с 1830 г., — процент никогда не бывших замужем (19,2 %) был меньше половины показателя на 1830 г. Перемена была резкой и однозначной: в 1830-х гг. все женщины, достигшие 25-летия, вступили в брак. Правда, в 1830 г. в деревне была только одна спасовка, которая в 1850-м могла быть включена в когорту 40–44-летних, и мы не можем знать, действительно ли она вышла замуж, так как это была беженка, нашедшая приют у случковских спасовцев, не записанная в ревизскую сказку ни в 1834-м, ни в 1850 г. и не фигурировавшая в исповедной ведомости 1850 г.; если она вышла замуж, то на сторону. Может показаться, что в 1840-х гг. произошел возврат к отказу от брака, поскольку четыре женщины из пяти в возрасте 30–34 лет никогда не были замужем, но две из четырех были сестрами из двора, который, по-видимому, упорно сохранял старые Спасовы обычаи. Следующая когорта, 25–29 лет, в 1850 г. обнаруживала очень низкий для Случково уровень избегания брака.

То, что цифры в таблице 4.2 нас не обманывают, станет ясно, когда мы будем разыскивать девочек, записанных в исповедную ведомость 1830 г. (беря их возраст из, судя по всему, более точной податной ведомости 1834 г.), в ревизской сказке 1850 г. Шесть спасовок в 1834 г. были в возрасте 10–17 лет; и все, кроме двух, отсутствуют в переписи 1850 г. — они либо умерли, либо вышли замуж и покинули свои дворы. Пять девочек в 1834 г. были в возрасте 5–9 лет, в 1850 г. все они исчезли; трем было меньше 5 лет, и только одной нет в переписи 1850 г. (старшей из других двух в 1850 г. было 20, она только что переступила традиционный порог вступления в брак). Большинство отсутствующих девочек, конечно же, вышли замуж, поставив более или менее окончательную точку в истории отказа случковских спасовок от брака.

Десятилетие, в которое Спасовы женщины начали выходить замуж, было вероятно началом их перехода, по крайней мере номинального, в православие и возврата в смешанные Спасово-православные дворы. Решение вступать в брак и готовность официально принять православную веру — и таким образом жить вместе с номинально православными — по логике, если не безусловно, взаимосвязаны. Что это не более чем совпадение, станет понятно при рассмотрении одновременного возобновления замужества среди спасовок деревень Алёшково и Пешково. Так или иначе, отказ женщин от брака пошел на спад по мере сокращения количества записных спасовцев. На начало второй половины XIX столетия, более века спустя после начала сопротивления замужеству в Случково универсальный брак готовился вернуться в свои права.

В 1795 г. в д. Алёшково процент никогда не бывших замужем женщин 25 лет и старше увеличился до 30,8 %, в 1834 до 40,1 % — чуть ниже 43,3 % в Случково в 1830 г., а затем, по всей видимости, оставался таким же: во время ревизии 1850 г. уровень отказа от брака чуть повысился — до 42,3 %. Однако при детализации становится ясно, что и в Алёшково в начале 1830-х спасовки начали выходить замуж. Только поморки продолжали сопротивляться браку.

Как и в Случково, отказ от замужества наблюдался в основном в алёшковских староверческих дворах, но, в отличие от Случкова, некоторые женщины в номинально православных дворах Алёшково также сторонились брака. К сожалению, в Алёшково труднее отделить староверов от православных, чем в Случково. Исповедная ведомость 1830 г. сохранилась не полностью: там недостает как минимум по одному листу (двум страницам) в начале и конце. Она обрывается после перечисления четырех алёшковских спасовок (всем пошел восьмой десяток); в списке явно была еще как минимум одна страница, на которой, вероятно, были записаны жившие в деревне поморцы [351]. В исповедной ведомости 1850 г. записаны шесть спасовцев (один мужчина 78 лет и пять женщин возрастом от 29 до 79) и четыре поморских двора, где проживали четверо мужчин и 16 женщин. Между тем в соответствии с данными ревизии 1850 г. в этих поморских дворах жили 14 мужчин (8 из них 25 лет и старше) и 22 женщины (12 из них 25 лет и старше). Однако ревизия 1850 г., которая отнесла мужчин поморских дворов к «раскольникам беспоповской секты», рассматривала их жен как всего лишь сожительниц, поскольку они не были венчаны православным священником в православной церкви. Эти жены были записаны не со своими мужьями, а по своим родным дворам; их дети — все названные незаконными — были оставлены во дворах мужей. Только ревизии 1850 и 1858 гг. изгнали не венчанных в православной (или единоверческой) церкви жен из переписных дворов. Это стало побочным результатом решения 1839 г. санкт-петербургского Тайного комитета по староверам, утвержденного Николаем I, считать незаконными детей, рожденных в браке, не освященном православной или единоверческой церковью, и считать их матерей с юридической точки зрения не живущими совместно с их отцами [352]. В алёшковской ревизской сказке 1850 г. отсутствовали четыре такие женщины из трех дворов. В исповедной ведомости 1850 г. между тем все четыре указаны; во время ревизии они не были записаны ни в одном из алёшковских дворов, значит, они, по всей видимости, прибыли из других деревень. Я добавил этих четырех к общему числу переписных замужних женщин в поморских дворах: всего в поморских дворах получилось 26 женщин, 16 из которых были 25 лет и старше [353]. Я объединил их всех — вместе со всеми мужчинами и женщинами из трех переписных дворов, где проживали шесть спасовцев, — в староверческое население. Я также рассматривал эти же дворы как вероятное староверческое население деревни в 1830 г. В таблице 4.3 сравнивается сопротивление браку этих двух типов населения.

Таблица 4.3. Сопротивление браку среди староверок и православных женщин 25 лет и старше, Алёшково, 1834–1850, по данным податных ревизий

Источник: ГАВО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 560. Л. 796 об. — 805; Д. 602. Л. 52–59.

В графах «православные» и «староверки» даны приблизительные оценки; лучшим определением для них было бы «дворы, где жили идентифицируемые староверы» и «дворы, где не было идентифицируемых староверов». Среди «староверок», возможно, было несколько православных, и, без всякого сомнения, какие-то староверы жили в некоторых «православных» дворах, в которых взрослые женщины никогда не были замужем. Само собой разумеется, таблица 4.3 не полностью освещает действительные различия между двумя группами. Тем не менее она показывает, что у православных и староверов был разный подход к браку. В 1834 г. отказ от брака был почти на 20 % менее распространен среди «православных», чем среди «староверов», и к 1850 г. процент никогда не бывших замужем женщин снизился как минимум на половину. Кажется, что к 1850 г. немного больше староверок стали отказываться от брака, но это заблуждение. Ответственность за подъем сопротивления браку среди староверов этой деревни лежит почти полностью на одном поморском дворе: в 1850 г. в нем проживало пять мужчин 25 лет и старше, двое из них холостые, и семь женщин 25 лет и старше, из них шесть незамужних — на три больше, чем в 1834 г. Младшие, не расположенные к браку сестры выросли и так и не вышли замуж.