Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

Источники совершенно независимо друг от друга сообщают, что к началу XVIII в., до того как казак Левшутин познакомился с Андреевым и донес на него, Козма был известен за пределами керженских лесов. Митрополиту Дмитрию Ростовскому доложили о наличии козминщины в районе Керженска в 1708 г. [368]По сведениям святителя Дмитрия, старообрядцы проповедовали, что брак — это блуд (как оно и было в представлении беспоповцев, потому что не было настоящих священников для совершения таинства), нигде на земле нет ни церкви святой, ни священников, ни священных таинств и не молились за царя [369]. Иван Посошков также упоминает согласие Козмы, которое он называет козьмовщиной в своем противостарообрядческом сочинении «Зеркало очевидное», завершенном к 1708 г. (но впервые опубликованном в XIX в.). К этому моменту своей жизни Посошков жил только в Москве и ее окрестностях — там, где сейчас находится Тульская область, — в любом случае, далеко от тех мест, где проповедовал Козма. Сам он вырос в православной вере, а сестра его большую часть своей жизни принадлежала к староверческому беспоповскому согласию. Посошков мог узнать о Козме от нее, но более вероятно, что от старообрядцев, которых он расспрашивал и с которыми спорил (многие упоминаются в «Зеркале очевидном» по именам, но без обозначения их согласий) [370]. Посошков ничего не говорит об учении Козмы, но, как и митрополит Дмитрий, сообщает нам, что к 1708 г. Козма и его согласие были уже известны в историческом центре России.

Ни казак Левшутин, ни сам Козма на допросах не распространялись особо о доктрине, которую последний проповедовал; то, что они все-таки рассказали, сводилось к стандартным беспоповским сентенциям о присутствии антихриста, необходимости хранить верность дониконианским ритуалам и текстам и исчезновении священства. Самый ранний, хотя лаконичный комментарий о том, что отличало учение Козмы от прочих, прозвучал в самом конце возражения Феофилакта (Лопатинского) на так называемые «Поморские ответы», составленные выговскими старообрядцами в защиту беспоповской доктрины в ответ на вопросы, заданные им эмиссаром официальной православной церкви. Выговские старцы передали свой трактат государственному чиновнику в 1723 г. Феофилакт, в своем амплуа синодального специалиста по раскольникам, ответил рукописью, написанной в 1725 г., но опубликованной только в 1745 г. под названием «Обличение неправды расколнической» [так в исходном тексте]. В конце «Обличения» прилагаются краткие характеристики ряда старообрядческих согласий, в том числе нетовщины — название, которое, как мы знаем из других источников, было синонимично как спасовцам, так и козминцам. Они считали, что «благодати Божия несть ни в церквах, ни в чтении, ни в пении, ни в иконах, ни в какой вещи, и все взято на небо, и мы де чаем с упованием спастися» [371].

Столь сжатое резюме скрывает радикальность взглядов Козмы: Бог забрал у мира благодать Свою. Ни богослужение, ни иконы, ни Священное Писание и ничто другое не предоставляет доступа к Божьей благодати и не предлагает путей, которыми верующие могли бы обрести спасение. Ни одно другое беспоповское согласие не внушало своим приверженцам, что не только живут они в мире, где царит антихрист, но и что Бог свернул священную лестницу, которая в свое время вела в царствие небесное. Они могли надеяться, что все-таки спасутся, но сами бессильны были что-либо сделать для своего спасения. Именно утверждение, что Божия благодать полностью отсутствует и нет никакого священного источника спасения, побудило, по-видимому, других старообрядцев прозвать последователей Козмы нетовцами — имя, которым спасовцы впоследствии сами себя называли.

Несколько более полное, хотя все равно скупое описание учения Козмы Андреева содержится в «Обличении на расколников» [так в исходном тексте], написанном в 1737 г. (но опубликованном только в 1894 г.) Василием Флоровым, который одно время был раскольником-поповцем, а затем обратился в православного дьякона. Флоров много лет жил в Керженске и окружающих его лесах, пока не бежал оттуда в 1718 или 1719 г., и он в общих чертах обрисовал доктрины многих действовавших в этой местности согласий [372]. Он называл сподвижников Козмы Андреева «кузминщина» или «нетовщина». По словам Флорова, кузминщина отличалась от других беспоповских согласий тем, что последователи Козмы верили, что таинство причастия было взято на небо и нет его больше на Земле и что монашество перестало существовать по той же причине; они не молились об обращении еретиков и раскольников (то есть об обращении исповедующих официальное православие — настоящих, с точки зрения старообрядцев, раскольников); они отказались от песнопений и богослужений («Как воспоим песнь Господнию на земли чуждей!») и не перекрещивали новообращенных, как это делали почти все остальные староверы [373]. Флоров, по-видимому, неверно понял учение Козмы о таинствах: как сказано в резюме Феофилакта и других источниках, не только Евхаристия, но и все таинства были истреблены.

Сергей Зенковский выдвинул гипотезу, что Козма Андреев взял свою доктрину у учеников крайнего аскета монаха Капитона, который в первой половине XVII в. отверг священство и пренебрегал православным богослужением [374]. Козма не мог быть знаком с Капитоном, умершим в вязниковских лесах в начале 1660-х. То, что известно о биографии Козмы, позволяет, однако, предположить, что он мог встречаться с последователями Капитона в лесах к северу от Вязников и Гороховца, хотя об этом нет свидетельств. Как бы то ни было, Козма провел много лет в этих лесах и так же, как и другие, по всей вероятности, ходил по старообрядческим поселениям и принимал участие в спорах, разгоравшихся вокруг доктрины, поэтому вполне возможно, что он пересекался с учениками Капитона либо с учениками его учеников. Один нам известен, это Козма Медведевский [375]. По словам Евфросима, старообрядца, в 1691 г. написавшего полемический трактат против самосожжений и гневно обличавший тех, кто их поощрял, Козма Медведевский проповедовал в окрестностях Костромы о том, что нет больше ни священства, ни таинств. Он и его последователи прекратили также молиться. Еще был Василий Волосатый (прозванный так за то, что никогда не стриг и не расчесывал волосы). Его упоминали и Ефросим, и Василий Флоров; по словам Флорова, Василий (как и Козма Андреев) не перекрещивал новообращенных, наставлял своих последователей, что не надо исповедоваться или каяться, и наущал тех, кто намеревался покончить с собой, расточить или уничтожить все свое имущество, чтобы ничего не досталось никонианцам. В лесах были и другие, разделявшие по крайней мере некоторые убеждения Козмы Андреева [376]. Вполне возможно, что Козма Андреев почерпнул что-то из учений капитонцев и других раскольников, но к началу XVIII в. догмат о том, что таинства покинули этот мир, твердо ассоциировался с учением, носившим его имя.