Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

Баковское имение, полученное Шарлоттой Ливен в 1799 г., сохраняло отпечаток приграничности на протяжении XVIII в. Владения, из которых была выкроена ливенская вотчина, были более чем в два раза ее больше. Они принадлежали Михаилу Головкину (впавшему в немилость вице-канцлеру, которого императрица Елизавета сослала в Сибирь), в 1746 г. были дарованы князю Юрию Долгорукову, а затем, в 1747 г., его вдове Елене в пожизненное пользование, но не для передачи по наследству [458]. Поскольку баковские ревизские сказки от 1720-х и 1744 гг. утеряны, самый ранний документ, описывающий имение (цитируемый в постановлении по тяжбе о правах собственности), представляет собой список деревень с их населением, которые Долгорукова получила в 1747 г.: 267 мужских душ, 306 женских, проживающих в 26 деревнях, очень маленьких. Шесть из них значились починками, то есть появились недавно. Баки, где насчитывалось 20 мужчин и 22 женщины, были вторыми по размеру. В починке Староустье было 33 мужчины и 32 женщины. К 1799 г., по подсчетам удельного чиновника как раз перед тем, как Ливен получила свою долю, там было 37 деревень с общим населением 2352 души мужского пола. Мужское население (как наверняка и женское) за немногим больше 50 лет увеличилось почти в девять раз [459].

Это увеличение не может объясняться естественным приростом. Самая старая из сохранившихся ревизских сказок относится к 1782 г. [460]В ней указаны все, кто жил в этих деревнях по данным на 1763 г., но из вновь прибывших указаны только те, кто появился в период между 1763 и 1782 гг.: в деревнях, которые отошли к Шарлотте Ливен, почти все, как указано, переехали из других деревень имения Долгоруковой или вступили в брак с местными; то же касалось деревень, ставших собственностью Ливен в период с 1782 по 1795 г. Ничто не указывает на то, что Долгорукова переселяла в Баки кого-либо из своих отдаленных имений, и, учитывая, что имение было у нее только в пожизненном пользовании, нет оснований полагать, что у нее могло бы возникнуть подобное желание. Я предполагаю, что в течение всего XVIII в. беглые крепостные и солдаты, крестьяне, предназначенные для рекрутского набора, и старообрядцы продолжали селиться в лесах вокруг Баков и в итоге попадали в переписные книги имения. Порядок проведения податной переписи был направлен на предотвращение таких обманов, но и крестьянам-переселенцам, и вотчинным служащим было на руку скрывать такого рода миграцию.

Именно так происходило в вотчинах Кажировского монастыря, находившегося в нескольких сотнях километров на север по Ветлуге, но в точно таких же, как в Баках, природных условиях. Беглецам невозможно было помешать селиться в лесах, солдаты, посланные провести облаву, часто терпели поражение, крестьяне уходили в заранее подготовленные схроны, где их было не найти. Иногда монахи сами возглавляли сопротивление войскам. Некоторых крестьян насильственно вывезли из кажировских владений, но население имения все равно стабильно увеличивалось, благодаря постоянному притоку переселенцев. Со временем их статус — нелегальный мигрант или постоянный житель — становился туманным [461]. В конце концов, правительство было больше заинтересовано в переписи вновь обнаруженных ревизских душ, чем в попытках выяснить, откуда они родом или откуда пришли их родители много лет назад [462].

Удельный чиновник, составлявший в 1799 г. список деревень Долгоруковой с их мужским населением, отметил, что население всех деревень изменилось по сравнению с переписью 1795 г., потому что после того, как сказки были сданы, «многие крестьяне переселялись на житье домами и переходили один по одному из деревни в деревню сами по себе» [463]. При столь оживленном движении между деревнями легко было сказать, что вновь прибывшие крестьяне просто перешли из другой деревни имения — с таким большим количеством крепостных и деревень провести проверку по всем сказкам было бы весьма затруднительно. Более того, совершенно очевидно, что вплоть до конца XVIII в. баковские крестьяне продолжали продвигаться все дальше в глубину леса, как делали это их родители, деды и более далекие предки в течение двух предыдущих веков.

Елена Долгорукова умерла в начале 1799 г., имение отошло удельному ведомству, а в мае 1799 г. император Павел пожаловал Шарлотте Ливен немного меньше половины имения: Баки и еще 11 деревень (Ливен получила 4 самые крупные) с официальным населением, по данным 1795 г., ровно в 1000 мужских душ. Итоговая цифра ревизии 1799 г. была — 1010 [464]. Удельный чиновник, подсчитывавший в 1799 г. население деревень, входивших в имение Долгоруковой, в целом насчитал в 12 ливенских деревнях 1087 мужчин.

Баки и шесть маленьких деревень тянулись по более высокому правому (западному) берегу Ветлуги у — или недалеко от — дороги, соединяющей Варнавин к северу с Семеново Нижегородской губернии. Коровиха, самая далекая от Баков, была всего в 7 километрах. (Это те расстояния, которые крестьяне проходили пешком. Я взял их из справочника XIX в. по селениям Костромской губернии, где приводятся расстояния по почтовому тракту, а для деревень, находившихся в стороне от дорог, по тропинкам [465].) До XVIII в. все известные поселения в районе Баков и почти все вдоль Средней Ветлуги располагались на западном берегу, потому что весеннее половодье заливало низкий, болотистый восточный берег — возле Баков, например, на 2 или более километров [466]. Деревня Ядрово (ее не было в списке деревень от 1747 г., а в ревизской сказке 1782 г. она записана как починок) в 8 километрах вниз по реке от Баков стояла на восточном (левом) берегу, на краю заливной поймы в 2 километрах от реки. С восточной же стороны, в линию, идущую вдоль реки Усты на юг (на этом отрезке приблизительно параллельно Ветлуге и в 6–10 километрах от нее), находились Кирилово (18 километров от Баков), Дранишное (20 километров) и Староустье (25 километров); дальше вниз по Усте и вверх на северо-восток по реке Ижме — Ижма (40 километров от Баков). Ходить по этим двум рекам лодки и плоты могли только во время весеннего половодья. Чтобы добраться до Ветлуги близ Ядрова и потом до Баков, крестьяне из Дранишного, Староустья и Ижмы шли через лес и болото над Дранишным. Доставшиеся Шарлотте Ливен крепостные жались к реке в глубине леса очень длинной и очень узкой линией поселений. Все эти поселения появились в XVIII в., но к тому времени там уже были затаившиеся мелкие общины беглых и старообрядцев с их западнями. Информация из ревизских сказок 1782 и 1795 гг. о передвижениях женщин показывает, что большинство невест из Баки и из шести маленьких окрестных деревенек выходили замуж в Баках и в их окрестностях или же обменивались с другими близлежащими деревнями из тогда еще огромного имения Долгоруковой. Крестьяне к востоку от Ветлуги искали невест в диапазоне от 20 (Ядрово и Кирилово) до 40 (Ижма) километров [467]. Восточнобережные крестьяне предпочитали жить в относительном (в случае Ижмы почти абсолютном) уединении, но за это предпочтение приходилось платить. Только баковские крестьяне заключали браки с крепостными из ближних имений — потому, вероятно, что были более зажиточны, чем крестьяне из других деревень, которые позже войдут в ливенское имение.