Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

В Ижме, по данным за 1763 г., неприятие брака было еще более ярко выраженным, чем в Староустье, потому что крошечное население — всего 46 человек — было, вероятно, единообразно раскольническим. В переписи 1782 г. члены пяти из семи проживавших там в 1763 г. семей были записаны раскольниками; в остальных двух, официально православных, были взрослые неженатые мужчины и незамужние женщины — почти несомненный признак их религиозного инакомыслия. Ижмы не было в списке деревень, составленном в 1747 г., когда имение перешло к Елене Долгоруковой. Либо первые поселенцы еще к этому времени не появились, либо они еще не привлекли к себе внимания переписчиков.

Ижма, несомненно, была, как обозначено в ревизской сказке 1782 г., починком. Она находилась на восточном краю будущего имения Баки Шарлотты Ливен, в глубине леса без проторенных дорог, который даже в начале XXI в. простирается еще на 40 незаселенных километров на восток. Наверняка именно эта обособленность привлекла первых поселенцев-старообрядцев. Обособленность и, как следствие, взаимозависимость кучки дворов-основателей являются, по всей видимости, дополнительным подтверждением того, что, какой бы ни была их официальная позиция, единственные два номинально православных двора были на самом деле старообрядческими. У их жителей не было возможности ходить в православную церковь в Баках через две речные переправы и 40 километров по труднопроходимым тропам, и если бы они действительно были православными, вряд ли другие семьи оказали бы им радушный прием. Ближайшими соседями Ижмы были медведи, волки, лоси и выдры в лесной чаще и реках. Наш источник середины XIX в. по лесной живности в окрестностях Баков сообщает, что рыси к тому времени уже повывелись [480]. Он даже не вспоминает об исчезнувших бобрах, столь важных для черемисов в XVII в., но, по-видимому, истребленных в первой половине XVIII: павших жертвой беспощадного западноевропейского спроса на бобровые шкуры, который оказал столь же опустошающее влияние на бобровую популяцию на новых заветлужских рубежах, как ранее в более дальних северных и западных районах России и в колониальной Новой Англии. И, по всей вероятности, именно в XVIII в. в ответ на спрос на древесину и лесоматериалы в степных районах в нижнем течении Волги на берегах Ветлуги, Усты и Ижмы зародилось лесозаготовительное хозяйство. Это было очень редконаселенное порубежье, и тем не менее ижминские крестьяне, попытавшиеся затеряться в лесах, все-таки оставались в мире, подвластном прихотям внутренних и международных рынков.

Ижма росла быстро. С 1763 по 1782 г. население ее более чем утроилось — с 46 до 159 душ; к 1795 г. оно выросло еще на 53 % — до 243 человек. В ревизских сказках 1782 и 1795 гг. на семьях, прибывших со времени предыдущей ревизии, стоит пометка «переведены», предполагающая, что после того, как старообрядцы заселили Ижму, управляющие имением начали посылать туда другие семьи крепостных. Между тем, как отмечал чиновник, составлявший в 1799 г. список деревень бывшего долгоруковского имения, крестьяне в баковской округе имели обыкновение переселяться с одного места на другое (а также вырубать новые места для поселения), как им заблагорассудится. Пометка «переведены» в качестве объяснения, почему крепостной двор переместился из одной деревни в другую, накидывала на самостийные действия крепостных пелену подобающей управленческой распорядительности. Гораздо более вероятно, что по крайней мере до 1782 г. большинство семей переселилось в Ижму по собственной инициативе: они состояли в основном из нескольких поколений, включая многих престарелых родственников. Это могли быть семьи, вышедшие из лесных убежищ. Некоторые из семей, переехавших в Ижму между 1782 и 1795 гг., были того же многослойного типа, но больше было простых (нуклеарных) семей, состоящих из работающих супругов (или вдовца/вдовицы) и одного или двух малолетних детей. Эти маленькие семьи могли переехать по приказу управляющих имением, стремившихся увеличить количество рабочей силы в Ижме.

Таблица 6.4. Сопротивление браку среди мужчин и женщин 25 лет и старше в Ижме, 1782–1795

Источники: ГАКО. Ф. 200. Оп. б/ш. Д. 546. Л. 328 об. — 337 об.; LP 47 421. Л. 91–96.

Сравнить демографическое поведение старообрядческого и номинально православного населения Ижмы не представляет особого труда, во всяком случае в 1782 и 1795 гг., когда еще несколько открыто раскольнических семей присоединилось к пяти семьям записных старообрядцев 1763 г., и было достаточное количество «православных» семей, чтобы образовать представительную популяцию. Вкратце, сопротивление браку среди старообрядцев слабело, но оставалось весьма значительным; среди православных мужчин оно было минимальным, в то время как среди православных женщин несколько снизилось — с высокого уровня в 29 % до все еще высоких 24 % (таблица 6.4). Не факт, однако, что такое сравнение можно считать тщательно взвешенным, поскольку в деревню непрерывно поступали новые семьи. По типу составлявших ее семей Ижма была уже другой деревней в каждый последующий год податной ревизии.

Сравнение брачного поведения в Ижме трех последовательных ревизионных лет вносит больше ясности. В 1782 г., например, из 18 женщин 25 лет и старше, родом из одного из первых семи дворов, 11 (61 %) никогда не были замужем. Из 27 женщин той же возрастной группы, чьи семьи прибыли в Ижму после ревизии 1763 г., 10 (37 %) никогда не были замужем. Но, конечно, среди вновь прибывших женщин многие уже были замужем в момент прибытия. Среди вновь прибывших женщин, которым в 1782 г. было 25–39 лет, 7 из 11 (64 %) никогда не были замужем. Полезно было бы знать, когда именно прибыли эти семьи, но этих сведений нет. Из восьми вновь прибывших женщин в возрасте от 25 до 34 лет — именно той когорты, в которой решение, выходить замуж или нет, скорее всего, принималось уже после прибытия, — семь (88 %) никогда не были замужем. По данным на 1782 г., брачное поведение в уже осевших и во вновь прибывших семьях было более или менее одинаковым. Будь то записные старообрядцы или номинально православные, их семьи наверняка переселились в Ижму, чтобы жить в общежительстве, где женщины по религиозным убеждениям уклонялись от брака. Семьи, прибывшие между 1782 и 1795 гг., были совсем другие: только одна из 18 женщин 25 лет и старше была не замужем. Может быть, управляющие имением намеренно посылали в Ижму семьи, известные своей приверженностью православию, институту брака или и тому и другому.

В то время как в приходе с. Купля и в большинстве деревень в имении Баки сопротивление браку, судя по всему, распространялось с одного двора в другой как образец для подражания, по типу цепной реакции, Ижма вплоть до 1782 г., похоже, вбирала в себя семьи, уже настроенные против замужества. В Ижме — и в несколько меньшей степени в Староустье — количество противниц брака росло за счет привлечения браконенавистниц (с их семьями) из других деревень или из леса. Семьи, прибывшие после 1782 г., в абсолютном большинстве были за замужество. Но при этом почти треть ижминских женщин (16 из 52 в возрасте 25 лет и старше) и в 1795 г. упорно продолжали уклоняться от брака.