Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

По словам Петра Брянчанинова и Льва Арнольди — двух чиновников Министерства внутренних дел, откомандированных в Костромскую губернию в 1852 г. для сбора информации о старообрядцах, — церковные и государственные власти на местном уровне не пытались вести учет и вообще не беспокоились по поводу староверов. Священники получали свою небольшую мзду за то, что заносили их в списки присутствующих на исповеди и св. причастии во время Великого поста, создавая им, таким образом, прикрытие. Арнольди в своем дневнике, где содержатся кое-какие подробности, не вошедшие в официальный отчет, отмечает, что поп брал 150 рублей за регистрацию брака молодоженов-староверов в метрической книге, при этом эти молодые не появлялись в церкви. Попы также потворствовали старообрядческим наставникам и «ересиархам», по всей видимости, за вознаграждение. Старообрядцы, по утверждению Брянчанинова и Арнольди, были основным источником дохода священников. Они также отмечают, что многие старообрядцы крестились и венчались в церкви и получали таким образом статус православных; чиновники, скорее всего, не знали, что это было в обычае у спасовцев.

Брянчанинов и Арнольди в своем докладе 1852 г. приводят наиболее реалистичные цифры: 20 587 явных раскольников обоего пола, 27 485 тайных, 57 571 «зараженных» старой верой и, вероятно, тайных старообрядцев. Из 105 643 вероятных старообрядцев в этой губернии они помещают 20 555 в Варнавинский уезд (из 69 089 обоего пола в 1858 г.), уступающий в этом только соседнему Макарьевскому с 25 209 старообрядцами [497]. Правда, чиновники отмечают, что их подсчет удручающе неполон и, только когда они проведут тщательное расследование, будет возможно установить, «насколько незначительно число истинных сынов Православной Церкви» в Костромской губернии [498].

Действительно, их цифры хоть и реалистичны, но сильно занижены, что и показал отчет епархии за 1866 г. о том, кто был и кто не был у исповеди. В отчете неисповедовавшиеся были классифицированы таким образом, чтобы минимизировать количество раскольников, оцененное в 13 973 души. Не было произведено отдельного подсчета тех, кто уклонялся от исповеди из-за «склонности к расколу» (формулировка, использовавшаяся в исповедных ведомостях того времени); их посчитали вместе со всеми, кто пропускал исповедь: 195 017 душ. Сюда попали и те, кто представил уважительную причину неявки на исповедь — отлучился из прихода по делам, например, или болел; Министерство внутренних дел сочло бы их всех скопом раскольниками. В общей сложности, явные старообрядцы и те, кто достиг возраста для исповеди (то есть семи лет), но не исповедовался, составляли 22,6 % от православного населения епархии [499]. И это не считая тех, кто подкупал священников, чтобы их записали бывшими у исповеди, и тех, кто бывал у исповеди, но тайно придерживался старой веры. Как минимум еще четверть причисленных церковью в Костромской губернии к православным состояла из старообрядцев.

У Брянчанинова и Арнольди самые лучшие из имеющихся оценок количества членов по согласиям, но они исходят из заниженной цифры общего числа староверов — как минимум в два раза, а скорее всего еще больше. По их подсчетам, в губернии проживало 41 336 старообрядцев-поповцев. Среди беспоповцев спасовцы были наиболее многочисленны — 33 305 душ, «перекрещеванцев» (поморцев и федосеевцев вместе) насчитывалось 30 479 [500]. Брянчанинов и Арнольди обошли вниманием филипповцев, которые были в особой силе в Уренской волости Варнавинского уезда и в XVIII, и в XIX вв., возможно, потому, что филипповцы называли себя «христиане-старообрядцы поморского потомства филипповского согласия» (или подобным именем) [501]. Количество официально зарегистрированных старообрядцев в 1861 г. составляло всего лишь 12 209 (4531 поморец, 2016 спасовцев, 319 федосеевцев). Из них две трети, 8095, жили в Варнавинском уезде [502]. Арнольди в своем дневнике указывает ряд приходов в Варнавинском уезде, населенных почти исключительно раскольниками, в том числе д. Семеново, где лишь 200 из 3680 душ были истинно православными. Он утверждает, что «подобная пропорция относится к большей части уезда» [503].

Есть более поздние свидетельства того, что Варнавинский уезд изобиловал старообрядцами и что больше всего спасовцев было в Баках. Годовой отчет Святейшего синода за 1883 г., например, с оптимизмом цитирует сообщения из Костромы о том, что даже в Варнавинском уезде — «в самом сосредоточии раскола» — раскольники уже не чураются православных священников [504]. А из отчета о состоянии дел православного миссионера, ведшего дискуссии со старообрядцами 14 приходов Макарьевского и Варнавинского уездов в мае — июне 1894 г., мы узнаем, что он провел две дискуссии в Баках, на которые являлись спасовцы. В Варнавинском уезде раскол развивается, по его мнению, потому, что в этом уезде очень мало православных храмов: некоторые деревни находятся в 30 верстах от приходских церквей. В таких отдаленных деревнях живут австрийские попы и беспоповские наставники и, пользуясь отдаленностью деревень от церквей, безнаказанно совершают все, что им угодно [505].

Эта хроника дискуссий с раскольниками в основном определяет только одно согласие, принимавшее участие в таких встречах в каждом отдельном приходе. Баки были единственным приходом, в котором участвовали спасовцы, и только спасовцы, так что мы можем предположить, что они были там в большинстве, но можно не сомневаться, что в приходе все-таки были и старообрядцы-поповцы. Брянчанинов и Арнольди отмечали в своем отчете от 1852 г., что среди удельных крестьян Варнавинского уезда и соседнего владения князя Ливена, то есть имений Баки и Ильинское, унаследованных Кристофом, а затем его братом Карлом, особенно активны были перекрещеванцы и что почти все браки заключались убегом и без совершения таинства священником [506]. Согласно газетной статье 1879 г., в Варнавинском уезде почти никто не ходил в православную церковь, большинство браков совершалось старообрядческими священниками, раскольничество открыто распространялось и женщины особенно легко вербовались в то или иное согласие [507].

То, что в Баках и в XVIII, и в XIX вв. было внушительное количество спасовцев, кажется, не вызывает сомнений, так же как значительное присутствие поповцев и, вероятно, членов других беспоповских согласий. Однако имеющиеся отчеты противоречивы. Например, утверждения, что в первой половине XIX в. браки в удельных вотчинах Варнавинского уезда заключались почти исключительно убегом и что в том же уезде во второй половине столетия брачный обряд почти всегда совершался старообрядческими священниками, были, скорее всего, преувеличениями. До 1830-х или 1840-х гг. спасовцы в баковской округе и в соседних удельных вотчинах, вероятнее всего, венчались у православных попов (как это делали беглые молодые, по докладу подпоручика Аверкиева), но, возможно, спасовцы — и тогда, и во второй половине века — считали старообрядческих попов ничем не хуже православных. Не исключено также, что во второй половине столетия многие спасовцы были уже новоспасовцами — спасовцами большого начала, чьи наставники хоть и не имели официального статуса священников, но совершали при этом бракосочетания. В Костромской губернии во второй половине XIX в., по имеющимся сведениям, были представлены оба Спасовых согласия [508]. К сожалению, похоже, что ни один из составителей отчетов по Варнавинскому уезду не знал, что, начиная с 1840-х гг. спасовцами именовали себя два совершенно разных согласия [509].