Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

В речи, произнесенной в декабре 1929 года Сталин провозгласил политику «ликвидации кулачества как класса». Он заявил: «…раскулачивание представляет… составную часть образования и развития колхозов. Поэтому смешно и несерьезно распространяться теперь о раскулачивании. Снявши голову, по волосам не плачут» [974] Сталин И. В. Сочинения. Т. 12. С. 170. . Уже летом — осенью 1929 года, в рамках своих действий по коллективизации сельского хозяйства несколько региональных партийных комитетов принялись за конфискацию имущества кулаков и высылку их самих [975] Viola L. The Unknown Gulag. Р. 19. . После речи Сталина эта политика стала играть ведущую роль в коллективизации. В начале 1930 года, 11 января, Генрих Ягода, фактический глава советской тайной полиции, разослал своим подчиненным служебную записку, в которой приказал провести «сплошную очистку деревни от кулацкого элемента» и предупредил, что если не разобраться с кулаками самым решительным образом, они организуют ряд восстаний против коллективизации [976] Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы, 1929–1939: В 5 т. / Под ред. В. Данилова, Р. Т. Маннинг, Л. Виолы. М., 2000. Т. 2. С. 103–104. . Вслед за этим Ягода направил директиву всем областным руководителям ОГПУ, проинструктировав их сообщить ему, каково на вверенных им территориях приблизительное число кулаков, которых следует раскулачить. Две недели спустя, основываясь на полученных цифрах, Ягода установил квоты на раскулачивание для каждого региона [977] Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание. М., 1994. С. 102–110; Werth N. The Mechanism of a Mass Crime: The Great Terror in the Soviet Union 1937–1938 // The Specter of Genocide: Mass Murder in Historical Perspective / Eds. R. Gellately and B. Kiernan. New York, 2003. Р. 225–226. . Кроме того, он создал при помощи Евдокимова сеть внесудебных органов (уже упомянутых троек), которым было поручено выносить приговор кулакам, ссылать их или казнить [978] Wheatcroft S. G. Agency and Terror. Р. 32. .

30 января 1930 года Политбюро издало постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Кулаки были разделены на три категории: 1) «контрреволюционный кулацкий актив», который подлежал полной конфискации имущества и заключению под стражу; 2) «остальные элементы кулацкого актива», которых следовало выслать, оставив им только личные вещи; 3) все остальные кулаки — их лишали только средств производства и переселяли на новые земли, за пределами колхозного хозяйства. К первой категории предполагалось отнести 60 тысяч человек, которые должны были подвергнуться заключению в концлагеря или, если речь шла об особо опасных индивидах, — казни. Во вторую категорию должны были попасть 150 тысяч семей, предназначенных к депортации в Северный край, Сибирь, Казахстан и на Урал [979] Davies R. W. The Socialist Offensive. Р. 203–204; Viola L. The Unknown Gulag. Р. 22–23. .

На деле процесс коллективизации и раскулачивания оказался жестоким и хаотичным. В то время как тайная полиция ведала заключением в лагеря кулаков первой категории и депортацией кулаков второй категории, самые разные фигуры — местные активисты, комитеты крестьянской бедноты, бригады городских рабочих — играли решающую роль в отнесении кулаков к той или иной категории и в конфискации их имущества. Во многих случаях экспроприации проходили в виде пьяного грабежа: коллективизаторы выпивали спиртное, найденное в кулацких домах, и снимали с хозяев последнюю рубашку [980] ГАРФ. Ф. 5475. Оп. 13. Д. 426. Л. 12–14; Объединенная IV Московская областная и III городская конференция ВКП(б). М., 1934. С. 51; Коллективизация: истоки, сущность, последствия: Беседа за круглым столом // История СССР. 1989. № 3. С. 43. . Само попадание в разряд «кулаки» часто было произвольным. В то время как московские власти стремились определить кулаков, разделить их на категории и перечислить с максимальной точностью, местные активисты часто не имели четкого представления о том, какие именно крестьяне являются кулаками. Нередко к кулакам относили всех крестьян, сопротивлявшихся коллективизации, и даже в партийных рапортах отмечалось, что некоторые середняки были ошибочно признаны кулаками и раскулачены [981] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 114. Д. 314. Л. 50. . ОГПУ тоже далеко вышло за квоты, назначенные политбюро. С января по сентябрь 1930 года были заключены под стражу 283 717 человек, из которых кулаками являлись 124 889 (остальные были духовные лица, бывшие помещики и т. д.). Около 30 тысяч человек были казнены. Общее число депортированных кулаков составило в 1930 году более полумиллиона человек, а за 1930–1931 годы — от 1,6 до 1,8 миллиона [982] Davies R. W., Wheatcroft S. G. The Years of Hunger. New York, 2004. Р. 492; Viola L. The Unknown Gulag. Р. 30–32. .

Ил. 14. Советский предвыборный плакат, 1920-е. «Выбирайте в Советы бедноту и середняков. Гоните в шею кулаков!» (Плакат RU/SU 1137. Poster Collection, Hoover Institution Archives)

Таким образом, раскулачивание отнюдь не стало тщательно контролируемой полицейской операцией. В то же время в его основе лежали социологическая классификация и технологии социального отсечения. Раскулачивание отражало убеждение, что крестьян можно разделить на категории по классовому признаку, и опиралось на предшествовавшие практики депортации и арестов. Более того, раскулачивание соответствовало многим принципам и методам советского отсекающего насилия, каким оно сформировалось в ходе Гражданской войны и 1920-х годов. Партийные лидеры, и в первую очередь Ягода, исходили из того, что кулаки, если их оставить в деревнях, займутся саботажем колхозов и организуют восстания. Местное партийное руководство разделяло этот взгляд: оно начало лишать кулаков имущества и ссылать их еще до призыва Сталина покончить с кулаками как с классом. И лидеры коммунистов, и партийные чиновники считали, что задача установления нового порядка в сельской местности неразрывно связана с устранением «социально чуждых элементов». Как сообщала служебная записка советской тайной полиции, составленная в 1932 году, целью депортаций было «полностью очистить [регион] от кулаков» [983] Гущин Н. Я. «Раскулачивание» в Сибири (1928–1934). Новосибирск, 1996. С. 111–112. .

Коллективизация совпала с реорганизацией советской системы тюремного заключения. В июне 1929 года Политбюро приняло решение создать сеть самостоятельных тюремных лагерей, переименованных в исправительно-трудовые лагеря. Они находились в ведении Главного управления исправительно-трудовых лагерей (или ГУЛАГа) в составе тайной полиции. Подобно созданному ранее Соловецкому лагерю особого назначения, тоже перешедшему под руководство ГУЛАГа, новые трудовые лагеря предназначались для содержания 50 тысяч заключенных и должны были находиться в отдаленных регионах — для разработки залежей полезных ископаемых при помощи труда заключенных. Если бы не коллективизация, создание сети трудовых лагерей могло стать лишь еще одной попыткой по реорганизации пенитенциарной системы, но тысячи арестов в ходе раскулачивания привели к тому, что ГУЛАГ стремительно вырос, превратившись в огромный комплекс трудовых лагерей [984] Khlevniuk O. The History of the Gulag: From Collectivization to the Great Terror. New Haven, 2004. P. 9. .