Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Если посмотреть на вещи более широко, можно увидеть, что концлагеря при советской власти приобрели новую функцию. Прежде они применялись в ходе колониальных завоеваний и в военное время. Советская же власть, напротив, использовала их в мирное время, и не только в целях сдерживания того, что считала угрозой, но и во имя преобразования общества. Хотя сам метод изоляции групп населения при помощи концлагерей уходил корнями в колониальные войны и Первую мировую, идея использования этой технологии в целях перевоспитания целого класса общества была совершенно новой. Таким образом, советские деятели превратили практику военного времени в постоянную и применяли ее в рамках программы преобразования общества в мирный период.

Большевики, ссылавшиеся на мандат, предоставленный им революцией, были в полной мере готовы к использованию государственного насилия ради преобразования общества. Но их план социальной трансформации должен быть помещен в более широкий контекст идей общественного обновления, имевших хождение среди интеллектуалов до и после революции. Как указано выше, либеральные интеллигенты поздней Российской империи предписывали устранять из общества рецидивистов и социально девиантных людей — в целях защиты здоровья общества в целом. В 1920-е годы психологи и криминологи продолжали очерчивать категории социальных отклонений и предлагать введение программ социального отсечения и принудительного исправления [968] О происхождении советской криминологии и ее учреждениях см.: Kowalsky S. A. Who’s Responsible for Female Crime? Gender, Deviance, and the Development of Soviet Social Norms in Revolutionary Russia // Russian Review. 2003. Vol. 62. No. 3 (July). Р. 370–372. . Советские деятели считали, что классовая борьба играет важнейшую роль в победе социализма, но у них не было четкой программы того, как следует поступать с «обломками буржуазии». Дэниел Бир продемонстрировал, что именно здесь пригодились наработки криминологии и психиатрии, позволившие определить «классовых врагов» как таких людей с отклонениями, которые могут заразить новый общественный порядок, если их не устранить из общества и не изолировать. Бир считает, что соединение биомедицинских наук с советским марксизмом «позволило четко сформулировать методы отсечения для борьбы [с обломками старого порядка] и дало санкцию на их применение» [969] Beer D. Renovating Russia. Р. 203. .

Один из ученых, которых называет Бир, — Виктор Осипов, профессор психиатрии в Казанском университете, а впоследствии — в Военно-медицинской академии в Ленинграде. В 1920-е годы Осипов приветствовал «биосоциальную перспективу» советской юридической системы, в которой наказание строилось не на возмездии, а на «социальной защите от вредных и опасных антиобщественных элементов» [970] Осипов В. К вопросу о хулиганстве // Хулиганство и преступление: Сборник статей / Под ред. Л. Г. Оршанского, А. А. Жижиленко, И. Я. Дерзибашева. М.; Л., 1927. С. 85. Цит. в: Beer D. Renovating Russia. Р. 195. . Криминолог Г. Н. Удальцов тоже подчеркивал «социальную опасность» и «социальную защиту», заявляя, что люди, проявляющие антиобщественные реакции и, следовательно, являющиеся врагами общества, должны быть изолированы в целях насильственного лечения или перевоспитания [971] Удальцов Г. Н. Правонарушения в войсках с точки зрения патологической физиологии // Обозрение психиатрии, неврологии и рефлексологии. 1927. № 2. С. 132. Цит. в: Beer D. Renovating Russia. Р. 195. . Другой криминолог, Тимофей Сегалов, призывал к «профилактическим мерам» с целью защитить жизнь и труд «здоровых» людей путем изоляции «больных» — тех, кто не приспособился к определенным трудовым процессам [972] Сегалов Т. Преступное хулиганство и хулиганские преступления // Хулиганство и хулиганы: Сборник / Под ред. В. Н. Толмачева. М., 1929. С. 73–74. Цит. в: Beer D. Renovating Russia. Р. 198. . Хотя либеральные ученые никогда не рекомендовали такие методы, как массовые депортации, именно их рассуждения об отклонениях от социальной нормы и обновлении общества легли в основу представления о том, что для очищения всего общества следует устранить отдельных индивидов. Этот образ мыслей мог привести и к более мягкой политике, поэтому не следует считать его непосредственной причиной государственных репрессий, но он внес свой вклад в интеллектуальный климат, позволивший советским лидерам применять отсекающее насилие.

К концу 1920-х годов советская власть уже неоднократно использовала эти методы, как в Гражданскую войну, так и при закреплении своей власти на Кавказе и в Средней Азии. Практика отсекающего насилия прочно укоренилась и была теоретически обоснована такими ведущими советскими военачальниками, как Тухачевский. Эта практика опиралась на обширную сеть мест заключения — систему исправительно-трудовых лагерей. Более того, издавна существовавший дискурс обновления общества и устранения лиц с девиантным поведением привел к тому, что сделался приемлем сам принцип физического устранения лиц, считавшихся опасными для общества в целом. Став частью большевистской программы преобразования общества, этот отсекающий импульс оказался направлен на тех, кто, как представлялось, не хочет или не может приспособиться к новому общественному порядку. Хотя ни один из этих факторов нельзя считать непосредственной причиной сталинского государственного насилия 1930-х годов, все они стали его необходимыми предпосылками.

Коллективизация представляла собой массовую и насильственную попытку партийного руководства преобразовать советское крестьянство путем уничтожения частного сельского хозяйства и создания государственных колхозов. Совпадение по времени с советской индустриализацией и установлением плановой экономики показывает, что коллективизация была частью масштабной попытки уничтожить капитализм и направить страну на путь социализма. Процесс коллективизации был многогранным и включал в себя не только экономические перемены, но и уничтожение сельских элит, атаку на крестьянскую религиозность и традиционную культуру, а также попытку преобразовать не только образ жизни, но и менталитет крестьянства. Я обращу внимание в первую очередь на то, как и почему советское правительство прибегло к широкомасштабному государственному насилию при коллективизации, причем особое место отведу раскулачиванию — лишению имущества и/или депортации нескольких миллионов крестьян, отнесенных к категории кулаков.

Коллективизация отвечала как идеологическим наклонностям, так и практическим нуждам партийного руководства. Уничтожение частного сельского хозяйства положило конец капитализму в деревне, а создание государственных колхозов дало возможность взять под контроль зерно и другие сельскохозяйственные ресурсы, что, в свою очередь, позволило оплатить индустриализацию [973] О решении провести всеобщую коллективизацию см.: Davies R. W. The Socialist Offensive: The Collectivization of Soviet Agriculture, 1929–1930. Cambridge (Mass.), 1980. Р. 399–408. . Но решение партийных лидеров провести коллективизацию сельского хозяйства не объясняет, почему были выбраны именно такие способы ее проведения. Партийные чиновники могли осуществлять коллективизацию постепенно, устанавливая штрафы и используя материальные стимулы, которые подтолкнули бы крестьян к вступлению в колхозы. Вместо этого коллективизацию провели стремительно — как военную кампанию, с массовым принуждением. Еще большее впечатление производят те методы принуждения, к которым прибегали. Коммунисты не ограничились тем, что заставили крестьян вступить в колхозы. Они использовали такие методы насилия, как конфискации имущества, депортации и даже казни, чтобы физически устранить «кулаков» из деревни. Таким образом, коллективизация проводилась при помощи отсекания — насильственного устранения целой социальной группы.