Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Первая мировая война не только оставила сильнейшее демографическое эхо, но и способствовала укреплению у некоторых мировых лидеров социал-дарвинистских идей о соревновании наций и борьбе рас за выживание и размножение. Эти идеи отчетливо выразил Муссолини, заявив: «Право иметь империю принадлежит тем людям, которые плодятся и размножаются, тем, кто обладает волей к увеличению своей расы на лице земли» [479] Horn D. G. Social Bodies. P. 59. См. также: Quine M. S. Population Politics in Twentieth-Century Europe. Р. 34; Ipsen C. Dictating Demography: The Problem of Population in Fascist Italy. New York, 1996. P. 65–68. . Японское руководство тоже утверждало, что заокеанская экспансия и колонизация помогают «обновлению» наций и те нации, которые не расширяются, обречены на упадок [480] Dower J. War without Mercy: Race and Power in the Pacific War. New York, 1986. P. 271. . Противники иммиграции в США в 1920-е годы опирались на ту же логику, требуя ограничения числа иммигрантов из Азии и Средиземноморья, дабы «низшие расы… не разбавили высшие… и не заменили их собой» [481] Прескотт Холл приводил в поддержку своей точки зрения биологическую аналогию: «Подобно тому, как мы изолируем вторжение бактерий и берем бациллы измором, ограничивая площадь их распространения и объем их питания, мы можем вынудить низшую расу остаться в своем природном ареале, где ее размножение на ограниченной территории в конечном счете, как это происходит со всеми организмами, ограничит ее численность, а стало быть, и влияние». См.: Hall P. F. Immigration Restriction and World Eugenics // Journal of Heredity. 1919. Vol. 10. No. 3 (March). Р. 126–127. Цит. по: Otsubo S. Eugenics in Imperial Japan: Some Ironies of Modernity, 1883–1945: Ph.D. diss. Ohio State University, 1998. Ch. 5. . По всей Европе падение рождаемости в 1930-е годы связывалось с уменьшением национального могущества. «Испания сократится, она уменьшится, национальная экономика лишится производителей и потребителей, государство лишится солдат, нация будет обескровлена». Франко стремился за несколько десятилетий увеличить население Испании на 40 миллионов, видя в этом средство вернуть поблекшую славу страны и ее значение на международной арене [482] Nash M. Pronatalism and Motherhood in Franco’s Spain // Maternity and Gender Policies. P. 163; Quine M. S. Population Politics in Twentieth-Century Europe. Р. 88. . В 1935 году, после того как в Швеции стала бестселлером книга Альвы и Гуннара Мюрдаль, в которой они описывали падение фертильности как медленное национальное самоубийство, шведское правительство назначило демографическую комиссию [483] Johannisson K. The People’s Health. P. 178. . В межвоенной Румынии многие политические деятели и ученые тоже считали, что могущество страны и само ее выживание зависят от рождаемости и «людского капитала» [484] Bucur М. Eugenics and Modernization in Interwar Romania. Р. 63–64. .

Советские лидеры также ожидали репродуктивного состязания между различными странами, но при этом не придерживались биологических или расовых соображений. Центральное статистическое управление составляло ежегодные графики фертильности, которые в 1935 году показали, к примеру, что в СССР рождаемость выше, чем во всех «капиталистических странах» (были перечислены все остальные европейские страны) [485] РГАЭ. Ф. 1562. С. ч. Оп. 329. Д. 83. Л. 1. В докладе также приводились показатели рождаемости в республиках Советского Союза. На первом месте находилась Армения, а за ней следовали Российская Федерация, Туркменистан, Белоруссия, Азербайджан, Украина и Таджикистан. . И. А. Краваль, глава статистического подразделения Госплана, утверждал, что более высокая рождаемость в Советском Союзе доказывает превосходство социализма над капитализмом [486] Правда. 1936. 1 января. С. 8. . А Сталин в 1935 году заявлял, что благодаря улучшению материального положения рабочих «население стало размножаться гораздо быстрее, чем в старое время. Смертности стало меньше, рождаемости больше, и чистого прироста получается несравненно больше… Сейчас у нас каждый год чистого прироста населения получается около трех миллионов душ. Это значит, что каждый год мы получаем приращение на целую Финляндию» [487] Цит. по: Забота о здоровье детей // Гигиена и здоровье. 1938. № 8. С. 1. .

Таким образом, партийные деятели тоже считали, что между разными странами происходит демографическое состязание, но для них оно было идеологическим, а не расовым. Они никогда не использовали такие формулировки, как «национальное превосходство» или «расовое самоубийство». Вместо этого они утверждали, что более высокая рождаемость в СССР указывает на то процветание населения, которого удалось достигнуть при помощи социалистических начал в экономике и в общественной жизни, а не благодаря биологическому превосходству. Поскольку Советский Союз был многонациональной федерацией, в которой все этнические группы считались равными партнерами, теория дарвинистской борьбы между национальностями просто не имела здесь смысла. Марксистская идеология утверждала, что национальные различия как внутри Советского Союза, так и между разными странами со временем исчезнут, по мере того как национальные и этнические группы, живущие при социализме, сольются воедино. Партийные деятели видели не борьбу различных наций за возможности к размножению и за господство, а состязание между капитализмом и социализмом — состязание, в котором более высокая фертильность всех советских национальностей должна была доказать превосходство социалистической системы.

Особенностью советских мер по повышению рождаемости являлась и их декларируемая цель. В мае 1918 года, когда память о Первой мировой войне еще была свежа, советские делегаты на съезде, посвященном социальному обеспечению, приняли резолюцию о том, что детскую смертность необходимо сократить, а детей уберечь «не для новой бойни, а как строителей новой, прекрасной трудовой жизни, как сильных духовно и физически граждан, борцов за идеалы социализма и человечества». Дальше в резолюции вновь повторялось, что детей нужно выращивать не для войн, проистекающих от «преступной небрежности капиталистического государства», но для производительного труда в целях построения нового общества [488] Цит. по: Дробижев В. З. У истоков советской демографии. С. 110. . Таким образом, целью воспроизводства населения в СССР было создание тружеников, а не солдат. Конечно, у партийных руководителей имелись и военные заботы, особенно в условиях растущего международного напряжения в конце 1930-х годов, и многочисленность жителей страны представлялась им необходимым условием военного могущества. Но, в отличие от фашистских лидеров, они не стремились увеличивать рождаемость ради целей военной агрессии и господства.

Мотивация борьбы за повышение рождаемости могла быть разной, однако демографические методы, взятые на вооружение разными странами, удивительно походили друг на друга. Подобно здравоохранению, демография уже в XIX веке стала поистине международной дисциплиной, а к XX веку ученые читали и переводили труды своих иностранных коллег и регулярно встречались для обсуждения своих наработок. Возможно, лучшим примером подобного обмена служит ряд международных конференций по населению, прошедших в Европе в межвоенный период. Советский Союз отправлял делегатов на большинство этих конференций, в том числе на Женевскую конференцию по мировому населению, состоявшуюся в 1927 году. Там собрались представители самых разных стран, придерживавшиеся широкого спектра политических взглядов, но все исходили из убеждения, что человеческие популяции поддаются научному изучению и подлежат управлению со стороны государств [489] Proceedings of the World Population Conference. Дальнейшее обсуждение темы см. в кн.: Horn D. G. Social Bodies. P. 50. . В 1931 году в Риме состоялся Международный конгресс по населению, который тоже посетили чиновники и ученые из Азии, Северной и Южной Америки и большинства стран Европы, в том числе из Советского Союза. Фактический председатель конгресса, профессор Коррадо Джини (почетным председателем был сам Муссолини), открыл встречу, призвав к интенсивному исследованию движения населения и дальнейшим изысканиям в «общей биологии, генетике, евгенике, антропометрии и гигиене». Заседания конгресса ориентировались на «будущее населения» и включали обсуждение исследований «демографических законов войны» и вопроса депопуляции. Один французский ученый заключил, что в нескольких странах Европы можно говорить о депопуляции, что это «опасное положение» и «нет более важной проблемы для европейских наций, чем борьба с падением рождаемости». Другой ученый предупреждал, что из-за снижения смертности «примитивных рас» они будут плодиться и размножаться гораздо быстрее, чем растет число жителей «современных цивилизованных стран», и этот факт следует принять во внимание «каждому государственному деятелю и каждому рабочему, которого беспокоит будущее человечества» [490] Bovenat F. L’avenir de la population européene // Atti del Congresso internazionale per gli studi sulla popolazione: Roma, 7–10 settembre 1931. Vol. 7. Р. 88. См. также: Ibid. Vol. 1. P. xxxviii — xxxix; Ibid. Vol. 6. Р. 232–234. .