Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Бичуемый в своей партии и вытесняемый из её руководства, кандидат в члены ИККИ Георгий Димитров с 1 апреля 1929 года возглавил Западноевропейское бюро Исполкома Коминтерна. Существует версия, что некие влиятельные деятели ИККИ фактически удалили непримиримого оппонента «молодых» из Загранбюро. Версия весьма сомнительная, поскольку для «почётной ссылки» вряд ли подходил столь ответственный пост. Более реальной представляется иная мотивация: ИККИ счёл, что политический опыт и деловые качества нашего героя заслуживают большего, чем прозябание в нескончаемых внутрипартийных конфликтах или на службе в аппарате Исполкома.

Западноевропейское бюро, образованное по решению IX расширенного пленума ИККИ, являлось, без сомнения, одним из самых крупных и важных среди тайных органов Коминтерна за рубежом. На него возлагалась задача «создания более тесной связи между ИККИ и западноевропейскими секциями Коммунистического Интернационала». Стандартная формула отражала повышенное внимание Коминтерна к Западной Европе. В зону ответственности ВЕБ входили двадцать компартий — Австрии, Бельгии, Болгарии, Великобритании, Венгрии, Германии, Голландии, Греции, Дании, Ирландии, Испании, Италии, Норвегии, Польши, Португалии, Турции, Франции, Чехословакии, Швейцарии, Швеции. Президиум ИККИ поставил перед Западноевропейским бюро следующие задачи: выносить решения по вопросам исключительной срочности; давать от своего имени письменные директивы партиям; устраивать совещания и приглашать для отчёта представителей ЦК соответствующих партий; представлять ИККИ на конгрессах и конференциях партий; руководить через коммунистические фракции деятельностью международных организаций. Бюро было обязано информировать партии о важнейших решениях Коминтерна «преимущественно путём непосредственной личной связи». Иными словами, сотрудникам и руководителю бюро предписывалось совершать постоянные поездки по своей «епархии» и проводить конспиративные встречи с нужными людьми.

В Берлине находился также один из важнейших пунктов отдела международной связи ИККИ. Через него шла шифрованная переписка с партиями, происходило нелегальное передвижение людей и грузов, финансирование европейских компартий. Те времена, когда советские дипломатические и торговые представительства использовались для передачи партиям иностранной валюты и пропагандистской литературы, остались в прошлом. ЦК ВКП(б) разграничил деятельность Коминтерна и советских представительств и предписал привести в порядок финансовые операции Госбанка «по обслуживанию революционного движения в других странах с точки зрения максимальной конспирации».

Период работы Димитрова в Берлине (1929–1933) в точности совпадает с жесточайшим мировым экономическим кризисом, вошедшим в историю как Великая депрессия. Дезорганизация кредитно-финансовой системы, глубокий спад промышленного производства, разорение крестьян и мелких предпринимателей, инфляция и дороговизна, небывалая безработица (в Германии ею было охвачено 6 миллионов человек) вызвали обострение социально-классовых противоречий и рост протестных акций. В 1929–1932 годах в крупнейших промышленных странах состоялось около 19 тысяч забастовок, в которых участвовало 8,5 миллиона человек.

В те же годы в странах Европы утверждались режимы фашистского или полуфашистского толка. Стало очевидно, что фашизм — не одиозные выступления маргинальных групп, а грозная и организованная сила. «Носителем фашизма является не маленькая каста, а широкие социальные слои, широкие массы, вплоть до самого пролетариата, — свидетельствовала старейшая немецкая коммунистка Клара Цеткин. — Тысячные массы устремились в сторону фашизма. Он стал прибежищем для всех политических бесприютных, потерявших почву под ногами, не видящих завтрашнего дня и разочарованных. То, что тщетно ждали они от революционного класса — пролетариата и социалистов, — стало грезиться им как дело доблестных, сильных, решительных и мужественных элементов, вербуемых из всех классов общества» {113} .

Коминтерн, считавший потрясения конца 1920-х — начала 1930-х годов проявлением общего кризиса капитализма, знаком его упадка и близкой гибели, ориентировался на революционную перспективу. Коммунистическая печать писала о «великом процессе полевения рабочего класса», о том, что «скоро начнёт гореть земля под ногами мирового капитализма», а попутно будет сметён и фашизм. Как известно, неистовые ревнители какой-либо идеи, находящиеся «внутри» исторического времени, всегда склонны видеть в текущих событиях лишь одну ипостась, подтверждающую правоту и силу учения, в которое они уверовали. Революционное нетерпение, порождавшее поспешные выводы о близости новых классовых битв, отразилось и в политике Коминтерна.

Димитров жил в Берлине по паспорту швейцарского подданного доктора Рудольфа Гедигера, родившегося 21 января 1884 года. Паспорт был оформлен на два лица, Люба значилась в нем Луизой Гедигер. Две фотокарточки, вклеенные в паспорт, скрепляла печать департамента полиции города Базеля. Паспорт был подлинным; фальшивыми были документы, на основании которых его оформили полицейские власти. Димитров имел ещё один паспорт, оформленный на гражданина Голландии Яна Шаафсма. Спустя двадцать лет он будет со смехом вспоминать: «В Швейцарию я приезжал как голландец, а в Голландию — как швейцарец». В переписке с Коминтерном Димитров фигурировал под псевдонимом Гельмут, в Балканской коммунистической федерации и Болгарской компартии его по-прежнему именовали Виктором.

Названия крупных городов, где наш герой нелегально побывал по делам Западноевропейского бюро (иногда не один раз), составляют внушительный перечень: Амстердам, Базель, Брюссель, Вена, Гамбург, Дрезден, Копенгаген, Лейпциг, Люксембург, Мюнхен, Париж, Прага, Страсбург, Франкфурт-на-Майне, Цюрих. Многократно выезжал и в Москву. Но большую часть времени он проводил в Берлине. Для повседневной работы ВЕБ в разных районах города снимались на подставных лиц скромные помещения, которые время от времени менялись. Таким же образом обеспечивалась надёжность жилья для иностранных сотрудников бюро и его руководителя. За четыре года Димитров сменил несколько квартир — в Потсдаме, Адлерсхофе, Целлендорфе и Штеглице. Он жил без регистрации, просто представляясь хозяевам доктором Рудольфом Гедигером, приехавшим из Швейцарии, чтобы изучать германскую историю и писать статьи в швейцарские газеты. Этого было достаточно. В Берлине обитали тысячи иностранцев, не докладывая о своём существовании полицейским властям: экономическое положение сделало немцев не очень щепетильными по части соблюдения порядка.