Йоганн Мюллер - Асы немецкой авиации

Наконец после двухчасового перехода, примерно в 06.00, мы прибыли на командный пункт роты СС в районе Донца. Командир, очень серьезный гауптштурмфюрер, который имел те же самые награды, связался с Храбаком по полевому телефону. Он описал меня и назвал мое имя. Для надежности они спросили, как зовут моего механика, я ответил, что его зовут Биммель, и все было улажено. За мной прислали машину, и после трех дней странствий меня встретил Крупи, который только что вернулся из госпиталя после очередного ранения. Я услышал, что натворил Биммель, и был очень встревожен. Но на следующий день Биммель вернулся, и мы встретились. После этого мы отпраздновали «второе рождение». Это был маленький праздник в честь пилота, который выжил в ситуации, где проще было погибнуть. Нам обоим это грозило.

К 29 октября 1943 года на моем счету было 148 побед. Я считал, что меня не спешат награждать Рыцарским крестом. Было много летчиков, которые добились более чем 50 побед, но не получили Рыцарский крест, что я считал несправедливым. Я также считаю, что пилоты, одержавшие более 200 побед, такие как Ралль, Баркгорн, Отто Киттель, Гейнц Бэр, Вальтер Шук и Эрих Рудоррфер, не получили высшей награды – Бриллиантов. Они заслужили их потому, что Галланд, Вернер Мёльдерс, Ханс-Иоахим Марсель имели меньше побед. Следует сказать, что русские в большинстве случаев знали нас по именам. Мы тоже знали многих их пилотов. Я знал Кожедуба, Покрышкина, Морозова, Литвяк и других. Я полагаю, что Литвяк была сбита в бою, в котором участвовали мы с Баркгорном. Дата соответствует, и место тоже.

Я получил сообщение, что меня представили к Дубовым Листьям, как Крупи и Йоханнеса Визе. Все дальнейшее было странным. Прежде всего, мы надрались. Мы полетели на Ju-52 в Пруссию, а из-за плохой погоды далее поехали поездом. Герд Баркгорн, Вальтер Крупински, Йоханнес Визе и я прибыли в Берхтесгаден. Все, кроме Герда, получали Дубовые Листья, а он – Мечи. Когда мы добрались до места, то попытались протрезветь. Потом Вальтер говорил, что нам приходилось поддерживать друг друга. Честно говоря, я помню все это отрывочно.

Мы пили коньяк и шампанское – смертоносная комбинация, если перед этим ты пару дней не ел. Первым, кого мы встретили возле поезда, был адъютант Гитлера от люфтваффе майор фон Белов. Я думаю, он был потрясен нашим состоянием. Мы должны были встретиться с Гитлером через пару часов, но едва держались на ногах. Это происходило в марте 1944 года, и в горах еще лежало много снега, хотя, несмотря на это, было уже довольно тепло. Мы только что покинули Украину. Я не мог найти свою фуражку, и перед глазами все плыло из-за коньяка. Поэтому я схватил какую-то фуражку с вешалки и нацепил ее, хотя она оказалась велика. Я даже понял, что это не моя.

Белов возмутился и сказал, что это фуражка Гитлера и ее нужно повесить обратно. Смеялись все, кроме Белова. Я пошутил, что Гитлер имеет большую голову, которая выросла в процессе работы, и смех стал еще громче. Я также напомнил, как ведет себя Гитлер, когда произносит свои эмоциональные речи, сопровождая их энергичными жестами. Все ржали как сумасшедшие.

Ладно, мы получили свои награды, пожали руки, какие там имелись. Кисть у Гитлера была слабой, почти женской, никак не мужской. Нас пригласили посидеть за столом, где была сервирована полученная трапеза. Мы все имели Рыцарские кресты и начали приделывать к ним Дубовые Листья. Герд, который их уже имел, заменил их на Дубовые Листья с Мечами. Гитлер начал говорить о своих планах в отношении героев войны. Он сказал, что кавалеры Дубовых Листьев получат поместья на завоеванных территориях. Специально для нас построят дома, чтобы мы могли перевезти туда семьи. Я сказал, что предпочел бы остаться в Германии, и это ему понравилось.

Мы с Крупи продолжали подшучивать друг над другом. Крупи слегка огорчил меня, напомнив, как меня поймали с фуражкой Гитлера. Я в ответ сказал, что его переведут на «штуки», потому что вместо воздушных боев он предпочитает гоняться за танками. Крупи действительно часто атаковал Т-34, которые попадались повсюду. Они несли на задней части корпуса бочки с топливом. Крупи уничтожил несколько штук, однако каждый раз возвращался на дырявом самолете. Я тоже попытался сделать такое и даже сжег один танк, но при этом летел слишком низко. Когда танк взорвался, его обломки ударили в брюхо моему Ме-109. Самолет Крупински каждый раз страдал таким же образом.

Мы сидели и обедали, а потом произошло нечто странное. Я знал, что Крупи и Герд курят, причем Крупи дымит как паровоз. И вот он достал свой портсигар и посмотрел на меня. Я помотал головой, но тут Гитлер, которого вроде бы совершенно не интересовало происходящее, пристально посмотрел на него. Гитлер, как известно, совершенно не пил и не курил. Он также не любил мяса и был вегетарианцем. Он приказал Крупински кончать с этой дурной привычкой. Герд, сидевший рядом со мной, замеялся. Он уже бывал у Гитлера и знал, что тот не разрешает курить. Однако никто не предупредил об этом Крупински. Визе тоже громко рассмеялся.

Мы говорили о войне, это был легкий треп. Гитлер рассуждал о рытье огромных траншей, глубоких и широких, вдоль всей линии обороны, как это делали русские под Курском. Затем принесли еще вина, но я уже не мог пить спиртное. Я был готов и потому перешел на кофе. Гитлер спросил Герда, сколько времени прошло с их последней встречи. Затем он заговорил о реактивных самолетах и новых ракетах, о всяком вундерфаффе, которое мы скоро получим. Перед ним маячили картины нашей окончательной победы. Герд предупреждал нас об этом.

Интересно отметить, что Герд и Крупи уже слышали о реактивных самолетах и заинтересовались ими. В конце войны они вместе со Штайнхофом служили у Галланда в JV-44 и летали на Ме-262. Гитлер расспрашивал о фронте и упомянул некоторые сражения, рассказал, как мы разгромим врага. Я был уверен, что он или спятил, или его крепко дезинформируют.

Я нашел все это разочаровывающим, хотя фюрер был неплохо информирован о событиях на фронте. Однако он имел тенденцию вдаваться в мелочи, что было утомительно. Он трепался о том, как мы бьем русских, что для нас не было новостью, надо признаться. Затем он рассказал, что союзники угрожают Италии, с их бомбардировщиками не борются надлежащим образом и все такое. Все это было любопытно, но не убеждало. Я также понял, что он мало знает о воздушной войне на востоке. Разумеется, Восточный фронт интересовал его больше всего, но лишь наземные бои. Это было очевидно. Гитлер выслушал людей с Западного фронта и заверил их, что производство оружия и истребителей будет увеличено. История доказала, что это было бы правильно.

Обед наконец закончился, и мы перешли в гостиную, где расселись. В огромном камине горел огонь, и в комнате было тепло. Пришли еще несколько высокопоставленных офицеров, и завязалась интересная беседа. Еще через пару часов нас отпустили. Мы получили несколько дней отпуска перед возвращением на фронт, и я отправился повидать семью и Уши.