Сабин Дюллен - Уплотнение границ

Тем не менее ряд положений, содержавшихся в протоколе от 25 августа, заставляет иначе подойти к его пониманию. Главная проблема, стоявшая за инцидентами в Ямполе, была связана с пересечением границы. Расхождения в позициях польской и советской сторон касались источников этих инцидентов. С точки зрения Варшавы, они были вызваны незаконным арестом и уводом на советскую сторону польских офицеров пограничной службы. Москва же утверждала, что польские военнослужащие намеренно пересекли границу в целях шпионажа, и потому их арест был совершенно законным шагом. Разрешение конфликта подразумевало, таким образом, прежде всего отправку в Польшу польских офицеров Стефана Рондоманского и Тадеуша Мончинского [446] Другие пункты касались возмещения польской стороной ущерба от поджога погранзаставы (11 460 рублей) и возвращения украденного оружия и документов. . К этому, однако, было добавлено интересное положение, которое будет использоваться и в дальнейшем. Стороны брали на себя обязательство систематически отправлять на родину задержанных пограничников и возвращать принадлежащих им лошадей, вещи и оружие. Исключение делалось только для тех, кто заявлял в присутствии смешанной комиссии о нежелании возвращаться на родину. Стороны должны были также предоставить в распоряжение комиссии, которая, таким образом, приобретала более важную роль, чем ранее, списки советских и польских пограничников.

Тема нерушимости границ стояла в центре мобилизации общественного мнения, прежде всего в УССР, где к населению впервые обращались с призывом защитить новую советскую родину («наш Союз») от провокаторов, действующих из-за кордона. Идея повседневной защиты территории и границы от польских посягательств способствовала слиянию концепций малой украинской родины, которую в тот момент продвигала большевистская национальная политика, и большой советской родины.

Кампания, посвященная военной угрозе, была также весьма эффективным инструментом укрепления мира. Это был отнюдь не единственный пример того, как советское руководство использовало напряженность для подписания соглашений в той или иной сфере.

Политбюро и Наркоминдел предполагали использовать эту угрозу, чтобы получить необходимые гарантии безопасности в рамках пакта о ненападении. Их целью было добиться от Польши примирительных жестов и в конечном счете заставить ее выйти из антисоветского блока, фундамент которого, как считалось, был заложен в Риге. Так, в июле 1925 года в верхах сочли, что антипольская кампания приняла на Украине слишком воинственный характер и что ее следует адаптировать с учетом существования внутри польских элит двух различных течений, одно из которых выступало за сближение с СССР. Еще одним инструментом, используемым советской дипломатией, чтобы добиться заключения договора о ненападении, было развитие торговых связей.

Инструментализaция польской угрозы происходила также в ходе переговоров с другими западными соседями и в отношениях с Францией. Речь шла о том, чтобы саботировать попытку Варшавы создать систему региональных гарантий в балтийском регионе. 26 августа 1925 года Чичерин предложил французскому послу в Москве Эрбетту заключить договор между СССР, Францией и Польшей о советско-польской границе. Это делалось с целью оказать давление на Варшаву. В конце 1925 года советской задачей было подписать пакт о ненападении с Польшей и другими западными соседями по образцу договора, заключенного с Турцией 17 декабря [447] Baechler Ch., Stresemann G. 1878–1929. De l’impérialisme à la sécurité collective. Strasbourg: Presses universitaires de Strasbourg, 1996; Soutou G. - H . La France, l’URSS et l’ère de Locarno // L’URSS et l’Europe dans les années 1920, Actes du colloque organisé à Moscou les 2–3 oct. 1997 / Ed. M. Narinski, É. du Réau, G.-H. Soutou et al. Paris: Presses de l’Université Paris-Sorbonne, 2000. P. 67–90 (рус. изд.: Объединение Европы и Советский Союз, 1919–1932. Материалы международного коллоквиума / Отв. ред. М. М. Наринский, А. О. Чубарьян. М.: ИВИ РАН, 1999). .

Новая перспектива защиты территории с оружием в руках имела, таким образом, дипломатическое дополнение, опиравшееся на предотвращение и мирное урегулирование пограничных инцидентов. Агрессией считалось пересечение границы. Все дипломатическое здание, строившееся с 1925 года в отношениях с соседними государствами, опиралось на два столпа: во-первых, пограничную дипломатию, во-вторых, двустороннюю и многостороннюю дипломатию. Соглашения об урегулировании пограничных инцидентов являлись частью первого направления и предполагали использование точно определенных процедур: назначение пограничных комиссаров, определение секторов действия и того, что следовало считать пограничным инцидентом. Двусторонние пакты и резолюции о ненападении относились ко второму направлению. Чаще всего соглашения, касающиеся границ, были шагом на пути подготовки более общих договоров. Так, в 1927–1929 годах, незадолго до того, как в 1929 году Советский Союз и его соседи подпишут подготовленный Литвиновым протокол об отказе от войны в качестве орудия национальной политики, был заключен ряд соглашений о порядке урегулирования пограничных инцидентов. Еще одна серия подобных конвенций была подписана в 1932 году, на фоне разработки пактов о ненападении между СССР и его соседями и обсуждения в ходе конференции о разоружении и в рамках Лиги Наций представленного Литвиновым проекта определения агрессии [448] Дюллен С . Логика великой державы и ловушки прошлого: сталинская внешняя политика эпохи первой пятилетки // История сталинизма: Итоги и проблемы изучения. М.: РОССПЭН, 2011. С. 236–255; Она же. Сталин и его дипломаты. Советский Союз и Европа. 1930–1939 гг. / Пер. с фр. Э. Кустовой. М.: РОССПЭН, 2009. .

В центре всего этого стоял строжайший запрет на пересечение границы. Этот критерий, хоть и подвергшийся модификациям в результате переговоров, присутствовал как в пактах о ненападении, так и в конвенции об определении агрессии, подписанной 3 июля 1933 года в ходе Лондонской конференции. Пересечение границы, синоним агрессии, могло принимать различные формы: обстрел с воздуха, моря или суши, несанкционированное проникновение вооруженных сил, нарушение территориальных вод, проникновение вооруженных банд в приграничную зону соседней страны [449] ДВП СССР. Т. 15. С. 45–48, 84–85, 296–298, 436–438; Т. 16. С. 388–392. .

В советских действиях в отношении соседних государств, входивших в так называемый санитарный пояс, можно, таким образом, увидеть своего рода циклический механизм. Сигналом для его запуска послужил рассмотренный выше пограничный инцидент. Все началось с тревоги на границах, где наблюдались признаки, как считалось, согласованной странами санитарного пояса подготовки к враждебным действиям (правда, нападение ожидалось не сразу, а через 1–2 года). Отовсюду – из советских полпредств, иностранного отдела ОГПУ, от пограничников – поступали тревожные сообщения. Вторая фаза этого цикла включала в себя внутреннюю и публичную составляющую. С одной стороны, на уровне Политбюро в Москве и в республиках создавались смешанные комиссии, принимавшие те или иные меры, а с другой – набирала ход публичная антивоенная кампания. Можно при этом выделить три типа мер: чекистские (усиление погранотрядов, разведка, слежка за беженцами и эмигрантами по обе стороны границы), национально-революционные (усиление пропагандистской и информационной работы среди национальных меньшинств за рубежом) и дипломатические (попытки разрядить обстановку путем переговоров и подписания соглашений). Иногда одной из разменных монет в ходе переговоров в целях получения гарантий ненападения и ликвидации антисоветских эмигрантских организаций в прилегающих к советской границе районах выступали экономические связи.