Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Задание, полученное Лауксом и Бонгарцем, требовало большой беготни. Они поставили на службу своему делу содействие и опыт врача и психолога из Марбурга, профессора Г. Х. Фишера. По расчетам журналистов, в Гейдельберге Грёнинг должен был работать с теми, кого они выбрали, тогда как Фишер и другие врачи — наблюдать [253] «Die Geschichte der Vorbereitung», Revue , Nr. 28, August 21, 1949, 8. . По дороге из гамбургских кабинетов на север, в Херфорд, им попадались люди, которым Грёнинг уже помог, готовые говорить о своем опыте, а также те, кто с ним еще не встречался. Среди первых были директор программы страхования здоровья по фамилии Ланценрат, страдавший болезнью почек, но избавившийся от боли двумя месяцами ранее в результате лечения Грёнинга, некто Клюглих из Билефельда, получивший на войне пулевое ранение в почку, чьи «страдания все заметней облегчались» после разговора с Грёнингом, и герр Каргесмейер, 47-летний житель города-курорта Бад-Эйнхаузен, страдавший сильными головными болями, перешедшими в невралгию тройничного нерва: его муки прекратились после встречи с Грёнингом. Среди новых пациентов оказались вдова из Билефельда — ревматичная владелица магазина велосипедов, фрау Йост из Хемсбаха под Гейдельбергом, имевшая проблемы с желудком и пищеварением, а также герр Штробель из Мангейма, получивший три ранения на войне и живший с болезнью Бехтерева, воспалением позвоночника.

Найти таких людей было легко; сам целитель оказался более неуловимым. Потерпев неудачу при первой попытке обнаружить его местонахождение, Лаукс и Бонгарц обратились к Ланценрату, чиновнику системы медицинского страхования, с просьбой передать ему свое сообщение. Скоро пришла телеграмма от Грёнинга, а там и сам чудо-доктор явился во Франкфурт в арендованном «Фольксвагене». «Дом Рутенберга» в Гейдельберге и все остальное было уже подготовлено [254] «Bruno Gröning: Phänomen eines Seelenarztes», Revue , Nr. 27, August 14, 1949, 8, 10–11, 18; «Bruno Gröning ein geborener Seelenarzt von großer Begabung», Revue , Nr. 28, August 21, 1949, 8, 10–11. .

Хотя Грёнинг жил на вилле (куда, несмотря на ограду и старания Revue , люди съезжались толпами, парковали рядом машины и теснились у ворот), эксперименты, по совету Фишера, должны были проходить в Клинике Лудольфа Креля в Гейдельбергском университете [255] «Was Bruno Gröning in Heidelberg tut», Stuttgarter Zeitung , Nr. 139, August 13, 1949, 9. Вырезка в: Landesarchiv Baden-Württemberg, 466–5/7330. . Клиника славилась особым вниманием к психосоматической медицине. Лаукс и Бонгарц, очевидно, с самого начала предположили, что болезни, в излечении которых Грёнинг был столь успешен, являлись, по их словам, seelisch [256] Фишер рекомендовал Гейдельбергу: «Bruno Gröning ein geborener Seelenarzt von großer Begabung», Revue , Nr. 28, August 21, 1949, 9. . Это слово буквально означает «душевный», но в зависимости от контекста может также означать духовное, психологическое, эмоциональное или психическое [257] Разумеется, слово «психология» также этимологически двойственно. Оно впервые встречается в книге 1588 г. «О привидениях и других чудесах» на французском языке. Renaud Evrard, «The Orthodoxization of Psychology in France at the Turn of the Twentieth Century», in Lux and Paletschek, eds., Okkultismus im Gehäuse , 175. . Кроме того, Лаукс и Бонгарц часто использовали применительно к Грёнингу несколько устаревшее в области психологии слово Seelenarzt : буквально — «доктор души». Его медицина, по неоднократно высказанному в цикле статей Revue предположению, являлась духовной. По мнению Фишера, слишком немногие врачи умели лечить подобные болезни, поэтому пациенты «бродили, не получая помощи, от одного врача к другому, но лечение ничего им не давало». Это, по его словам, объясняло их «фанатичную надежду на чудо» — и на прием у Грёнинга [258] «Briefe an Gröning — ein Alarmsignal!» Revue , Nr. 32, September 18, 1949, 10. .

По крайней мере сначала Фишер был убежден, что Грёнинг способен искупить ошибки медицины, вдохнуть в нее новую жизнь, предложить новое понимание взаимодействия психики и тела. Что было характерно для того времени, Фишер ни разу не сказал открыто, зачем нужно искупление. Он не говорил, например, что в Третьем рейхе медицину превратили в инструмент государственной евгенической программы, так что в клинических подходах не осталось ни одного уголка, не затронутого расово-технократическим импульсом. Он не обсуждал возмутительные категории расовой основы физического благополучия и болезни, высосанные государством из пальца, — категории, радикально пересмотревшие и сузившие понятие ценности человека, установившие жесткую социальную иерархию «годных» и «негодных». Те, кто считался «годным» в Третьем рейхе, а именно имеющие «арийскую» расовую идентичность, свободные от наследственных заболеваний и способные энергично и продуктивно работать, получили от государства щедрые привилегии, в том числе привилегию (а иногда — из-за криминализации абортов — обязанность) производить потомство. «Негодные», напротив, были лишены минимально необходимой поддержки и средств к существованию. Считавшиеся биологически опасными, они были отвергнуты из-за таких мнимых недостатков, как раса (например, евреи, западные или восточные цыгане), инвалидность и ряд болезней или состояний, передающихся по наследству (или считавшихся таковыми). Немецкие врачи создали систему, которая привела по меньшей мере к 400 000 принудительных стерилизаций и медицинскому убийству порядка 260 000 человек, жизни которых, на официальном языке, «не стоили того, чтобы этим людям жить» [259] Gisela Bock, Zwangssterilisation im Nationalsozialismus: Studien zur Rassenpolitik und Frauenpolitik (Opladen: Westdeutscher Verlag, 1986), 8, 230–46; Hans-Walter Schmuhl, «Die Patientenmorde», in Vernichten und Heilen: Der Nürnberger Ärzteprozeß und seine Folgen, Angelika Ebbinghaus und Klaus Dörner , eds. (Berlin: Aufbau Verlag, 2001), 297. . Фишер и об этом не упоминал.

Недавняя история Гейдельбергского университета также не была темой, по которой высказывались доктор Фишер или авторы статей Revue . Расположенный на зеленых берегах реки Неккар, университет является одним из самых старых в Германии. Преподавательский состав и студенты нацифицировали его вскоре после 1933 г. Евреи, пацифисты и социалисты были вычищены из профессорского состава. Оставшиеся педагоги и учащиеся адаптировались к господствующим веяниям, и их отношение к новому режиму, в общем, варьировалось от энтузиазма до пассивного принятия. Американские оккупанты, проводившие денацификацию Гейдельберга после войны, «просеяли» педагогический состав. Процедура, задуманная как справедливая, но слишком обстоятельная, так и осталась до конца не выполненной. В случае медицинского факультета желание скорее открыть двери университета означало, что, хотя «большинство докторов» имели «в прошлом связь с нацизмом», почти половина из них были сочтены подходящими для восстановления в должности [260] Steven P. Remy, The Heidelberg Myth: The Nazification and Denazification of a German University (Cambridge: Harvard University Press, 2003), 130, 137. .