Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

История отношений Бруно Грёнинга и Федеративной Республики Германия продолжала развиваться, а толпы — собираться, однако характер собственной истории Грёнинга изменился. К моменту своего прибытия в Мюнхен в августе 1949 г. Wunderdoktor собрал вокруг себя растущий пестрый круг последователей и помощников. Эта непостоянная свита со временем включила в себя философов, фотографов, адвокатов и даже скульптора, следующего за ним по пятам и трудившегося над его бюстом, а также Гельмута и Аннелизе Хюльсманов из Херфорда и кинодокументалистов Рольфа и Эрику Энглер [300] См. также: «Großverdiener um Gröning», Wort und Bild , 4 Jhg., Nr. 39, September 25, 1949. Вырезка в: IGPP, Busam Sammlung, PA 172; «Schenk mir ein Pferdchen», Der Spiegel 40, September 29, 1949, p. 8, где описывается внешность Грёнинга. Скульптор: StAM, Staatsanwaltschaften 3178/2, p. 336, Vernehmungsniederschrift. .

В ней состоял также некто Эгон Артур Шмидт, прежде трудившийся в отделе радиовещания министерства пропаганды Третьего рейха и ставший первым менеджером Грёнинга [301] BAB, PK (ehem. BDC), Sig. PO 134, VBS 1/1160025110, Schmidt, Egon Arthur. . Он общался с прессой, составлял расписание приемов и вел переписку. Шмидт издал в 1949 г. книгу о событиях в Херфорде — «Чудесные исцеления Бруно Грёнинга». В ней он сделал общеизвестное ныне заявление, что медицина, не сумевшая позаботиться о жизни души, — это несостоятельная медицина. «Вера, — писал он, — любимейшее дитя чуда» [302] Schmidt, Die Wunderheilungen , 13. . Что такое верования, бывший сотрудник министерства пропаганды, без сомнения, хорошо знал. Примечательно, что его личное дело как члена НСДАП включает рентгеновский снимок, свидетельствующий о тяжелом артрите тазобедренного сустава, из-за которого ему было трудно ходить [303] BAB, R19, 2963, Schmidt, Egon Arthur. . Возможно, эта проблема изначально привела его в Херфорд, где он познакомился с Грёнингом, или же, как некоторые бывшие нацисты, ему попросту было тяжело (по крайней мере, какое-то время) найти работу.

Явление, возникшее в гостиной дома херфордского семейства из среднего класса, к этому моменту разрослось, охватив тысячи страждущих во многих частях страны — сначала в Гамбурге, затем в Гейдельберге и теперь в Баварии. При содействии неизменно ретивой прессы Грёнинг стал феноменом национального масштаба. С изменением его окружения и ростом популярности произошли перемены и образа, в котором он представал перед публикой. Что именно излечивал Грёнинг, было в то время неясно; не более очевидно это и сейчас для нас, рассматривающих его с расстояния во много десятилетий.

Когда Грёнинг прибыл в Мюнхен, признаки разгрома были еще повсюду. В общей сложности 66 воздушных налетов с июня 1940 г. по апрель 1945 г. полностью уничтожили порядка 13 000 из 60 098 городских зданий. Еще 8000 серьезно пострадали. В центральных районах города, например рядом с главным вокзалом, было сровнено с землей до 74 % построек [304] Stadtatlas München: Karten und Modelle von 1570 bis heute (München: Technische Universität München, 1999), 60. . За короткое время бóльшая часть завалов была аккуратно сложена у оснований разрушенных зданий, а улицы расчищены, но через четыре года после войны, как свидетельствует фотография на странице 118, вывески, размещенные на стенах домов американскими оккупантами, все еще с мрачной иронией предупреждали, что смерть — это навечно.

К моменту неожиданного прибытия Грёнинга Мюнхен уже был на взводе. Редакции газет одолевали люди, ищущие его или информацию о нем, — телефоны в них звонили не переставая [305] Joachim Slawik, «Steh auf und geh!» Almfried , Nr. 35, September 3, 1949, 2; Sommer, «'Wunderdoktor' Gröning in München», 9. .

Приемные врачей переполняли пациенты, спрашивающие, как можно встретиться с ним [306] «Gröning und das Heilpraktikergesetz», Süddeutsche Zeitung , Nr. 100, August 25, 1949. . Однажды пришлось вызывать полицию в дом Мецгеров, глухих супругов, где собралось от 600 до 800 человек только из-за слухов, что Грёнинг планирует приехать туда [307] StAM, Polizeidirektion 15558, Stadtrat der Landeshauptstadt München, betr.: Menschensammlung durch Heilungssuchende, August 26, 1949, 10. .

Эта реакция далеко превзошла все, что происходило в Херфорде. Разумеется, Мюнхен был гораздо больше. Даже после резкого сокращения его населения вследствие войны оно все равно в 15 раз превышало количество херфордцев. Между этими городами были и другие отличия. Если в Херфорде преобладали протестанты, то в Мюнхене было больше католиков. Хотя мюнхенские избиратели относительно неохотно голосовали за нацистов — с большей неохотой, чем жители Херфорда, — Мюнхен тем не менее являлся родным городом НСДАП, и партия увековечила этот факт, окрестив его Hauptstadt der Bewegung , «столицей [нацистского] движения». Именно в Мюнхене австриец Адольф Гитлер вступил в баварскую армию для участия в Первой мировой войне. Именно здесь он жил после войны, работая в военной разведке и вынюхивая политических противников. Переворот, который он помог организовать в этом городе в 1923 г., — «Пивной путч» — впервые привлек к нему общенациональное внимание.

Однако Мюнхен играл и другие роли. В ходе революции 1918–1919 гг. в Германии он являлся передним краем повстанческого движения социалистов и столицей недолго просуществовавшей Баварской советской республики. Как «Афины на Изаре» {10} 10 Изар — река около Мюнхена. — Прим. пер. , этот город воплощал определенную свободу и широту мышления и традиционно служил прибежищем большого и пестрого сообщества художников, писателей, артистов и ученых, не говоря уже об эзотериках, фантазерах и авангардистах всех мастей. Перед Первой мировой войной в их число входил «Космический круг», группа, объединявшая спиритуализм, сексуальное раскрепощение, язычество и поэтические чтения, а после войны — ультраправое оккультистское «Общество Туле», названное в честь утраченного скандинавского города, вроде Атлантиды. (Многие участники «Общества Туле» впоследствии стали главными лицами в нацистской партии.) [308] Josephson-Storm, The Myth of Disenchantment , 210–11; Kurlander, Hitler's Monsters , chapter 2. В годы Веймарской республики Мюнхен превратился в центр исследований паранормальных явлений [309] Wolffram, The Stepchildren of Science , 131–89. . Пожалуй, лучше всего описал происходящее в нем Виктор Клемперер в своем дневнике, заметивший о революции 1918 г., что в Мюнхене было трудно отделить друг от друга искусство, политику и театр [310] Victor Klemperer, Munich 1919: Diary of a Revolution , trans. Jessica Spengler (Cambridge: Polity Press, 2017). .

Поэтому совершенно естественно, что баварская идиллия Грёнинга началась в Мюнхене, хотя самые большие толпы будут собираться вокруг него в соседнем Розенхайме, на бывшей лошадиной ферме, перестроенной в сельский курорт и казино под названием «Рысистая ферма» ( Traberhof ). Это было малоподходящее место для сцен массового духовного возрождения. Широко раскинувшаяся в лугах у подножия Альпийских гор, километрах в 65 к юго-востоку от столицы Баварии, с разбросанными повсюду скаковыми кругами и прекрасными видами, «Рысистая ферма» была приятным местом, где можно воздать должное кофе и пирожному, сыграть в теннис, потанцевать, прогуляться или выпить. По словам по крайней мере одного журналиста, когда ресторан курорта был полон «элегантных леди и джентльменов», то здесь «пахло деньгами» [311] «Ein Besuch beim Wunderdoktor», Stuttgarter Zeitung , Nr. 157, September 3, 1949, 4. Вырезка в: Landesarchiv Baden-Württemberg, 466–5/7330, Gröning, Bruno. .