Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Бруно Грёнинг лечил людей. Имеются бесчисленные подтверждения этого факта в архивах, прессе того времени и других источниках. Соответственно, возникает вопрос: от чего он их лечил? Если он был спасителем, что за искупление он предлагал?

В 1951 г., о чем мы вскоре поговорим подробнее, Грёнингу пришлось предстать перед судом за нарушение запрета на целительство. По этому случаю суд пригласил психиатра Александра Мичерлиха — некогда студента не кого иного, как Виктора фон Вайцзеккера, — дать экспертное заключение по этому делу. Хотя в 1950-х гг. противник нацизма Мичерлих являлся, в общем, консервативной фигурой, он не боялся проявлять свою социальную сознательность после войны. В убийственном отчете, подготовленном им и его коллегой Фредом Мильке для Нюрнбергского процесса над врачами, озаглавленном как «Врачи бесчестья», собраны неопровержимые доказательства медицинских преступлений, совершенных при нацизме. Эти материалы вызвали ненависть со стороны его коллег-врачей и едва не стоили ему карьеры [320] Anne Harrington, «Unmasking Suffering's Masks: Reflections on Old and New Memories of Nazi Medicine», in Arthur Kleinman, Veena Das, and Margaret M. Lock, eds., Social Suffering (Berkeley: University of California Press, 1997). .

Сказанное Мичерлихом в суде в 1951 г. представляется естественным для психоаналитика: он охарактеризовал Грёнинга как проекцию и продукт желаний и потребностей других людей. Мичерлих утверждал, что именно толпы вокруг Грёнинга сделали его. Они возвысили его до посланца небес [321] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/4, pp. 708–13, Mitscherlich an das Schöffengericht, October 24, 1951. . Их восторги, надежды и мечты, их мощное желание исцелиться привели к появлению спасителя.

Мичерлих дал суровую оценку личности Грёнинга. Wunderdoktor не способен к самокритике, сказал психиатр. Он не обладает самоконтролем, не способен быть честным, живет в магическом мире. Он «в значительной степени» является «патологической личностью в том смысле, что его личностное развитие претерпело невротическую ломку». Его целительская миссия всего лишь «симптом» его «нездоровой натуры» [322] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/4, p. 715, Mitscherlich an das Schöffengericht, October 24, 1951. . Грёнинг, описываемый Мичерлихом, был непостоянным: ведомым, переменчивым, зависящим от настроения. У целителя отсутствует базовое ядро, и хотя он не шарлатан, но он и не чудотворец.

Мичерлиха особенно беспокоила неспособность сторонников Грёнинга, как он выразился, мыслить самостоятельно, быть самокритичными, быть честными — хотя он не стал объяснять, в отношении чего именно они должны проявлять критичность и честность. Отношения целителя и его последователей — опасная улица с двусторонним движением, утверждал Мичерлих: массам нужен Грёнинг как прибежище в мире, где они не могут найти никакой иной поддержки. Он, в свою очередь, нуждается в них, чтобы утолять болезненную жажду внимания [323] Эти темы Мичерлих раскроет в своей культовой книге: Society Without the Father: A Contribution to Social Psychology , trans. Eric Mosbacher (New York: Harcourt, Brace & World, 1969; orig. pub. 1963). .

Итак, при всей своей честности даже Мичерлих — открытый критик нацизма после войны — не решался сделать явными связи прошлого с феноменом Грёнинга в настоящем. Его отчет для суда был абстрактным и полным уклончивости. Подобное дистанцирование было типичным для послевоенных интеллектуалов и принимало разные формы. Вместо того чтобы прямо говорить о недавних событиях и их влиянии на развитие Германии, например, специалисты утверждали, что история Германии всегда опиралась на универсальные и вневременные, по их мнению, ценности, такие как «цивилизация», христианство или «Запад» [324] Nicolas Berg, The Holocaust and the West German Historians: Historical Interpretation and Autobiographical Memory , trans. Joel Golb (Madison, WI: University of Wisconsin Press, 2015), 23. . Таким образом они избегали конкретных вопросов о том, что же пошло не так в Германии, чтобы возник национал-социализм.

Оценка Мичерлихом Грёнинга соответствует этой схеме умолчания и замещения, но в данном случае — в переложении на язык психоанализа. Например, психиатр говорит о «психолабильной, ищущей безопасности» ( haltsuchende ) личности целителя — это описание покажется знакомым тем, кто «знает историю основания сект и политических партий». Однако Мичерлих так и не назвал ни одной из этих сект или партий. Конечно, ему незачем было конкретизировать; каждый, кто читал его отчет, знал, что имеется в виду. Продолжая в том же духе, он писал, что все, кто знаком с подобной историей, заметят «патологическое понимание миссии у некоторых индивидов» — под которыми, видимо, подразумевал основателей сект и партий — «и столь же патологический поиск у других» (их последователей) «убежища в той или иной форме». Сочетание движимых миссией лидеров и глубоко зависимых последователей составляет, по мнению Мичерлиха, «психопатический феномен», который, «хотя и способен возродиться в любой момент», является «особенно опасным» в настоящее время [325] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/4, p. 715, Mitscherlich an das Schöffengericht, October 24, 1951. .

Хотя психиатр не стал слишком заострять на этом внимание, Wunderdoktor — бывший нацист — дал Мичерлиху возможность говорить о Гитлере, не упоминая его имени. По мнению Мичерлиха, Грёнинга и его просителей отделяла от нацизма лишь длина волос. «Особенно угрожающими», по убеждению психиатра, их делала потребность в стабильности, в том или ином «убежище». Именно этого лишились люди, ищущие исцеления у Грёнинга, и это он им давал, став для них тем, кому можно доверять, дав им место, которое при необходимости можно назвать домом. Они, в свою очередь, исполняли его желание.

Упоминавшийся ранее Альфред Дик, собиратель и аналитик апокалиптических слухов, утверждал, что оккупация потерпела неудачу, поскольку не смогла предложить заслуживающую доверие альтернативу Гитлеру — замену фюреру, к которому немцы прониклись колоссальной верой, даже любовью. Интересно также, что Мичерлих и его жена, коллега-психоаналитик Маргарете Нильсен Мичерлих, впоследствии дадут невероятно удачный диагноз обществу Западной Германии в книге «Неспособность скорбеть». В этой работе супруги будут утверждать, что немцы так всесторонне и позитивно идентифицировали себя с Гитлером, что после войны и поражения вынуждены были сломать «все эмоциональные мосты» к нему и к прошлому, которое он символизировал, чтобы сохранить психическое здоровье. Это, говорили Мичерлихи, заблокировало способность немцев открыто признать преступления Третьего рейха, испытывать стыд или чувство вины и принять собственное соучастие в произошедшем. Вместо этого они бежали в своеобразную бесконечную задачу: постоянную работу, постоянное восстановление, постоянное улучшение и подновление [326] Alexander Mitscherlich and Margarete Mitscherlich, Inability to Mourn: Principles of Collective Behavior (New York: Grove Press, 1975), 26. .