Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Как оказалось, фрау Пипер и ее семье повезло. Они не нашли никаких фигур в перьях детских перин, которые могли бы указывать, что злая сила по соседству тайком атакует их детей и делает их больными. Семья разблокировала замочные скважины и не взяла рецепт [594] LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 413, p. 7, n.d. . В общем, пациенты Эберлинга считали многие из его процедур хорошими и правильными, но некоторые отвергали как суеверия [595] LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 413, p. 237, «Im Namen des Volkes», June 9, 1955. . Тем не менее люди продолжали замечать, что связанная с ним драма каким-то образом затягивает их: кто-то из больных обращался к Эберлингу за лечением и вскоре переставал здороваться с соседями или начинал полностью их избегать [596] LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 413, p. 18, n.d. .

Если Эберлинг все-таки находил фигуры в чужих перинах, например гнезда или птиц, то называл их важным знаком, указывающим на то, что у человека есть враги, люди, таящие против него злую волю. Одна женщина, фрау Хеш, нашла три знака в форме сердца в семейной перине, один большой и два маленьких, про которые сказала: они выглядели «все еще немного липкими от крови». Эти фигуры, было ей объяснено, представляли «[ее] сердце и сердца[ее] маленьких детей». Эберлинг велел фрау Хеш сжечь эти сердца и спросил, есть ли у нее и ее семьи враги в деревне. Да, сказала она, и поведала следующую историю. Ее свекор был мэром деревни, «а также занимал другие должности» в Третьем рейхе, вплоть до, как она выразилась, «падения» — конца нацистской диктатуры. После этого, по ее словам, люди очень плохо относились к нему, и «мы должны считать их своими врагами». Она назвала Клауса, ставшего мэром после ее свекра, — того самого, кто в тот день проезжал на велосипеде и которого, как показалось Гансу, определили как «злую силу». После войны именно Клаус, как сообщила полиции фрау Хеш, принимал решения по поводу «передачи». Под этим она, похоже, подразумевала, что он отвечал за перераспределение собственности в ходе денацификации.

После лечения Эберлинга фрау Хеш и ее дети почувствовали себя несравненно лучше и смогли спать по ночам. Люди заметили, насколько здоровее они выглядят. «Меня часто спрашивают, — сказала она полиции, — кто был повинен в нашей болезни». Она считала, что виновен Клаус. Клаус подал в полицию жалобу на Эберлинга, считала она, поскольку «он страдает от нечистой совести, от того, что хотел уничтожить нас» [597] LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 413, p. 21, April 9, 1954. .

Собрав такие показания — Эберлинга, фрау Хеш, Ганса и его жены, семьи Массенов, Пиперов и ряда других, полицейские составили резюме дела. Деревня, где произошли эти события, на их взгляд, была «склонна к такого рода интригам». «Помешательство на ведьмах всегда управляло чувствами» здешних людей. Однако это и затрудняло полицейское расследование. Люди явно воздерживались от обсуждения случившегося, «словно были поражены определенным страхом». Полиция также заметила, что недавняя статья в газете об этой истории заставила многих со стороны приехать взглянуть на Эберлинга в надежде, что он сумеет им помочь. Оставалось лишь гадать, не вызовет ли появление этих вновь прибывших лишние трудности [598] LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 413, pp. 40–42, April 26, 1954. .

В любом случае полиция считала вполне очевидным, что Эберлинг нарушил закон — запрет на народное целительство. В ходе расследования полицейские задавали каждому, с кем разговаривали, вопрос, брал ли он плату: если Эберлинг лечит больных за деньги, как профессионал, то определенно нарушает закон. Они также заметили, однако, что целитель склонен брать деньги только с тех, кто может себе позволить заплатить. Одной из таких пациенток, как оказалось, была фрау Хеш, мать, нашедшая комки перьев в форме сердца с кровью на них. Без дальнейших комментариев полицейский инспектор отметил в своем отчете, что ее семья — «самые финансово состоятельные фермеры в деревне» [599] LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 413, pp. 40–42, April 26, 1954. . Во время правления нацистов семья Хеш выделялась, и не только в денежном отношении: они были при власти.

Полицейские отчеты и досье о деле Эберлинга сегодня находятся в Архиве федеральной земли в Шлезвиге, маленьком сонном городке на берегу бухты Шляй, узкого залива в западной Балтике. Документы уклончивы в отношении любой связи этого дела с «самым недавним прошлым». Они не дают ни одного очевидного свидетельства, что история сколько-нибудь повлияла на восприятие этого случая полицией и другими официальными лицами. В действительности если полиция вообще вспоминала произошедшее, то лишь размышляя в том духе, что вневременные «суеверия» всегда правили умами местных жителей. Впрочем, устанавливать связи между прошлым и настоящим — дело не полиции, а историка.

Обвинение друг друга в колдовстве — как Эберлинг неявно укорил фрау Массен и бывшего мэра Клауса — не такой уж удивительный феномен в истории современной Германии. Он беспокоил людей десятилетиями. В 1908 г. криминалист Альберт Гельвиг издал книгу, в которой определил верования в ведьм как жанр, согласно его терминологии, «криминального суеверия». Антиклерикал Гельвиг считал ответственными за поддержание веры в ведьм «догмы Церкви, особенно католической» [600] Albert Hellwig, Verbrechen und Aberglaube (Leipzig: Teubner, 1908), 13. . Однако и сами церковники, в том числе протестанты, были обеспокоены этими верованиями своих последователей. В начале 1930-х лютеранская государственная церковь в Гамбурге отметила в своем ежегодном отчете: «Некоторых людей — старых женщин — называют ведьмами, хотя они усердно ходят в церковь. Если люди или скот заболевают, из сельской местности призывают знахарей, изгоняющих ведьм, или приглашают мудрую женщину произнести заклинания!» Это происходило, говорилось в отчете, «в нескольких километрах от космополитического Гамбурга» [601] Rudolf Olden, Propheten in deutscher Krise: Das Wunderbare oder die Verzauberten (Berlin: Rowohlt, 1932), 19–20, цит. «letzten Jahresbericht der evangelischen-lutherischen Kirche in Hamburg». . Через несколько лет после установления диктатуры нацистов, в 1935 г., Эдуард Юль, протестантский пастор из Гамбурга, назвал «суеверие и магию» «эпидемией среди народа», чумой, отравой, «не ослабевшей в новой Германии» (под которой он подразумевал Третий рейх). Для Юля этот «темный поток» суеверия и магии был следствием «демонического искушения» [602] Eduard Juhl, «Aberglaube und Zauberei: Wahn oder Wirklichkeit?» 5. Heft der Volksmission (Schleswig-Holstein: Selbstverlag der Bekennenden ev. luth. Kirche, 1935), 3–4, 6. Буклет находится в: Evangelisches Zentralarchiv Berlin (hereafter: EZA) 180/44. .

Однако после Второй мировой войны, особенно в 1950-х, произошел заметный всплеск обвинений в колдовстве. Они стали предметом достаточно серьезного беспокойства, чтобы сформировалась второстепенная область научного знания, посвященного им. Писались книги и статьи, в том числе криминологами с докторской степенью и представителями духовенства. Читались доклады на конференциях, выпускались редакционные материалы, правительства федеральных земель издавали директивы, требуя от местных служб здравоохранения и отделений полиции собирать информацию по этой теме. Бесчисленные вырезки из популярных в то время периодических изданий рассказывали истории о наложении чар, о страхах перед колдовством. Издателя популярной книги по магии многократно вызывали в суд в попытках остановить ее дальнейшее распространение, поскольку утверждалось, что книга внушает страх перед ведьмами. В десятках судебных разбирательств людям, называющим других колдунами, предъявлялись обвинения в клевете, распространении порочащих сведений и насилии, включая нанесение телесных повреждений и даже убийство. Такие новости приходили не только из Восточной и Западной Германии, но и из-за рубежа [603] Joachim Friedrich Baumhauer, Johann Kruse und der 'neuzeitliche Hexenwahn': Zur Situation eines norddeutschen Aufklärers und einer Glaubensvorstellung im 20. Jahrhundert untersucht anhand von Vorgängen in Dithmarschen (Neumünster: Karl Wachholtz Vlg., 1984), 101; Owen Davies, Grimoires: A History of Magic Books (Oxford, UK: Oxford University Press, 2009), 345, n. 104. .