Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

В одном отношении деятельность Крузе имела реальные результаты. «Шестая и Седьмая книги Моисея» исчезли из продажи. Министров, полицию и чиновников сферы здравоохранения федеральной земли удалось убедить, что страх перед ведьмами может иметь реальные, даже смертельные, последствия. Однако все, к чему привели их расследования, — это к свидетельствам того, какую цену пришлось заплатить за травлю. Не в последнюю очередь из чувства самосохранения местные жители отказывались отвечать на бестактные вопросы любопытствующих чужаков о внутренних делах общины.

В конечном счете развалилось даже дело о книгах Моисея. В сентябре 1957 г. издатели Мазух и Шнелль обжаловали приговор и были оправданы [786] LSH, Abt. 605, Nr. 537, Vermerk, November 29, 1957. . Обвинители планировали сделать еще одну попытку, но им пришлось бы действовать без своего главного эксперта-свидетеля Отто Прокопа. Ранее в том же году Прокоп занял престижную должность директора судебной медицины в знаменитой клинике «Шарите» в Восточном Берлине, где в дальнейшем сделал блестящую карьеру, обучив не одно поколение врачей Восточной Германии и опубликовав десятки книг и статей по разным темам, заслуживших огромное признание [787] Mark Benecke , Seziert: Das Leben von Otto Prokop (Berlin: Das Neue Berlin, 2013). . Поскольку это была эпоха холодной войны, приняв должность в Восточной Германии, Прокоп внезапно обнаружил, что ему перестали поступать приглашения читать лекции в Западной Германии. Соли на рану подсыпал адвокат издательства Planet, поставив под сомнение беспристрастность патологоанатома в ходе рассмотрения апелляции. С учетом контактов доктора с коммунистической Восточной Германией, заявил юрист, он едва ли мог быть объективен. Более того, адвокат намекнул, что Прокоп мог симпатизировать фашистам, заявив, что DEGESA — организация, противостоящая суевериям, к которой принадлежали и доктор, и Крузе, — является преемницей исследовательского института нацистской эпохи [788] Baumhauer , Johann Kruse , 89–90. .

Крузе, благодаря которому в первую очередь дело книг Моисея попало в суд, также оказался публично ошельмован противоположной стороной — в его случае профессором фольклористики Виллем-Эрихом Пойкертом. Выступая перед судом на апелляционных слушаниях, Пойкерт потребовал прояснить, каким образом «простой школьный учитель», который «даже не знает латыни», может иметь знания, необходимые для понимания исторической значимости такого текста, как «Шестая и Седьмая книги Моисея». По мнению Пойкерта, одержимость Крузе этой темой выглядела странно: у учителя-пенсионера, должно быть, «маниакальный дух» [789] Baumhauer , Johann Kruse , 90, 93. .

Несколько лет спустя Пойкерт продолжил преследовать Крузе, причем гораздо более публично и разрушительно. В своем эссе о противостоянии вокруг книг Моисея фольклорист намекнул, на первый взгляд предлагая объяснение страстной натуры Крузе, что его мать когда-то обвинялась в колдовстве [790] Пойкерт делает эти выпады в: Verborgenes Niedersachsen . См. также: HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, 50. Vermerk, November 4, 1960. . И Пойкерт, и его враг знали лучше кого бы то ни было, что подобные инсинуации могли запятнать Крузе совершенно особым образом, поскольку считалось, что колдовской дар передается по наследству. Фактически Пойкерт намекнул, что сам Крузе может быть колдуном. После выхода в свет эссе Пойкерта поползли слухи. В ноябре 1960 г. писатель, занимавший видное положение в министерстве культуры Нижней Саксонии, поведал в докладной записке, что «деятельностью герра Крузе движет прискорбный опыт, полученный им в кругу семьи. Его мать однажды объявили ведьмой» [791] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, 50. Vermerk, November 4, 1960. .

Крузе давно держался мысли, что интриги в государстве, Церкви и научных кругах не позволяют его призыву пробиться к широкой общественности. Он был убежден, что власть имущие не хотят слышать то, что он говорит о страхе перед ведьмами. Без сомнения, за долгие годы резкий и несдержанный тон Крузе оттолкнул от него немало публичных фигур, однако представляется, что препятствия, с которыми он столкнулся, могли также иметь скрытое политическое измерение, в определенный момент прорвавшееся на поверхность в форме недоверия. Он заявлял, например, что его «вышвырнули» из «Бевензенского кружка» — группы, занимающейся продвижением местной нижненемецкой, Plattdeutsch, литературы, — потому что он заставил председателя группы чувствовать себя «неуютно» [792] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, 45, Kruse an das Niedersächsische Kultusministerium, September 26, 1960; и HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, 51, an Herrn Johann Kruse, December 5, 1960. . По мнению Крузе, премьер-министр Нижней Саксонии Хинрих Копф в качестве покровителя кружка предоставил его председателю право исключать «докучных людей» [793] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, 45. Kruse to Niedersächsisches Kultusministerium, September 26, 1960. .

В 1940-х гг. правительство Польши требовало выдачи Копфа как военного преступника. Являясь, как и Крузе, социал-демократом, он работал на нацистский режим. Во время оккупации Польши ему было поручено осуществлять экспроприацию собственности поляков и евреев. Тем не менее после войны он сделал блистательную карьеру в политике. Впоследствии Крузе уверили в письме, что Копф не был покровителем кружка и не имел полномочий «изгонять из него людей, которые его раздражали» [794] HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564, 51, an Herrn Johann Kruse, December 5, 1960. .

Архивы больше ничего не сообщают об инциденте и природе конфликта, если конфликт между Крузе и Копфом действительно был. Нетрудно, однако, представить, что старые политические дрязги могли повлиять на отношения между бывшим социал-демократом, ставшим военным преступником, и бывшим социал-демократом, пустившимся в крестовый поход ради обнародования неприятных подробностей прошлого и настоящего. Можно было объявить перемирие и провести амнистию, но старые подозрения и вражда никуда не делись. Крузе считал, что его изгнали за то, что он говорил о ведьмах, заставляя людей чувствовать себя «неуютно». Вполне возможно, он был прав.

В конце июля 1957 г. Бруно Грёнинг вошел в зал мюнхенского суда, чтобы принять участие в последней драме своей общественной жизни. Прошло почти восемь лет с весны 1949 г., когда он, в разгар слухов об апокалипсисе, впервые взлетел на вершину славы. В те времена пресса постоянно упоминала о нем как о чудо-докторе, а высокопоставленные баварские чиновники публично расхваливали его, казалось, безграничные способности целителя. Грёнинг многим представлялся новым мессией, посланником Бога, лекарем, врачующим раны, которые никто больше не способен увидеть, тем более излечить. Но в годы, последовавшие за его объединением с Меккельбургами, у Грёнинга были нелады с законом. Несколько лет его преследовали полиция и прокуроры за нарушение закона о народном целительстве. В результате в начале 1950-х гг. он практически исчез из публичного пространства. Огромные толпы рассеялись. Хотя Грёнинг продолжал встречаться с группами горячих приверженцев и страждущих и временами попадал на передовицы таблоидов, к 1957 г. он стал совершенно другой фигурой — не столько магом или небесным посланцем, сколько гуру Нью-Эйдж. Он, как и всегда, утверждал, что нужно верить в Бога, чтобы быть здоровым, и избегать зла, но теперь вел речь также о господстве фармацевтической промышленности в медицине и о влиянии ухудшения экологии на здоровье.