Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Не только Грёнинг изменился за минувшие годы. Если бы в конце 1950-х нашелся человек, до сих пор склонный разглядывать небеса в поисках знаков, то обнаружилось бы (в полной противоположности с моментом появления Грёнинга в конце 1940-х), что видимые признаки говорят только об улучшении в будущем.

К тому времени уже было обеспечено прочное встраивание Федеративной Республики Германия в военные и экономические структуры Запада. Разделение Германии на Восточную и Западную, хотя и вызывало много сетований, становилось, как и сама холодная война, общепринятым и, казалось, неизменным фактом существования. Последние немецкие военнопленные, часть которых удерживалась в Советском Союзе десятилетие или больше, успели вернуться домой и реинтегрироваться в общество, что фактически положило конец войне, для многих немцев продлившейся значительно дольше. В 1954 г. Западная Германия выиграла Кубок мира [по футболу], и граждане страны праздновали, как было сказано, «что они снова что-то из себя представляют». Экономическое счастье улыбалось если не всем, то большему числу людей, чем раньше, и глянцевые журналы демонстрировали читателям полные холодильники и другие сцены из хорошей жизни в мире потребительского изобилия. На Западе времен холодной войны это была эра серьезной культурной трансформации: эра Брандо в «Дикаре» и Бардо в «И Бог создал женщину». Это была эра Элвиса Пресли, Чака Берри и, в Западной Германии, Halbstarken — молодых бунтарей в коже и джинсе, беснующихся на рок-н-ролльных концертах [795] Uta G. Poiger , Jazz, Rock, and Rebels: Cold War Politics and American Culture in a Divided Germany (Berkeley: University of California Press, 2000). . Замена старого, уничтоженного мира, отягощенного воспоминаниями, сверкающим новым, благодушно забывчивым, стала своеобразным искуплением. Отсюда «был всего лишь шаг», пишет один историк, «до растущей гордости компетенцией и превосходством Германии» [796] Wolfgang Benz, «Postwar Society and National Socialism: Remembrance, Amnesia, Rejection», in Tel Aviver Jahrbuch f. deutsche Geschichte 19 (1990), 8. . Возможно, видя, сколько им привалило счастья, люди чувствовали меньше потребности в утешении свыше, не говоря уже о страхе вселенского возмездия. Неудивительно, что мы ассоциируем годы после нацизма скорее с экономическими чудесами, чем с религиозными.

Эта забывчивость, безусловно, повлияла на общественное восприятие деталей процесса над Грёнингом, происходившего в мюнхенском Дворце правосудия летом 1957 г. Какими бы отвратительными ни были эти детали, они неизбежно воспринимались как часть давнего прошлого, почти другой эпохи. В основе дела лежали прискорбные отношения, возникшие в первые месяцы славы Грёнинга. Осенью 1949 г. целитель познакомился с Рутой К., 17-летней больной туберкулезом, и ее отцом. Оба стали невероятно преданными Грёнингу. Сразу после встречи с ним Рута — с одобрения отца — отказалась от медицинской помощи. В последующие месяцы, слабея и умирая, она так и не потеряла веры, что Грёнинг исцелит ее, что он «заберет ее болезнь». На момент смерти в конце 1950 г. она весила меньше 32 кг.

Через шесть с половиной лет обвинители инкриминировали Грёнингу нарушение закона о народном целительстве и причинение смерти по неосторожности. Пока шло разбирательство, пресса практически не ностальгировала по безумным розенхаймским дням, когда десятки тысяч человек собирались на «Рысистой ферме», чтобы приобщиться к духовной медицине. Таблоиды и газеты, освещавшие предстоящий суд, печатали контрастирующие фотографии. На одних, от 1949 г., матери в косынках и поношенных пыльниках лежали в открытом поле или поднимали над головой больных детей, чтобы получить лечебное воздействие целителя. На других мы видим загорелого до черноты Грёнинга эпохи 1957 г., иногда сфотографированного рядом со своей новой женой, модно одетой молодой француженкой Жозеттой [797] Wolfgang Benz, «Postwar Society and National Socialism: Remembrance, Amnesia, Rejection», in Tel Aviver Jahrbuch f. deutsche Geschichte 19 (1990), 8. . Но фактически за минувшие годы заголовки почти не изменились: они по-прежнему варьировались, иногда в одной и той же газете, от «Как Грёнинг стал чудо-доктором» до «Грёнинг: карьера шарлатана» [798] «Gröning, Die Karriere eines Scharlatans», 7 Tage , б.д. (предположительно, июль 1957 г.), вырезка в: IGPP (другая информация о документе отсутствует); «Grönings Weg zum Wunderheiler», 7 Tage (дата неразборчива) июля 1957 г., вырезка в: IGPP, PA 031a. . Эти контрастирующие фотографии послевоенных бедствий и растущего изобилия рассказывают историю о том, как далеко хотела уйти быстро менявшаяся Федеративная Республика Германия от тех первых, неустроенных дней, полных страданий и сумятицы, и приблизиться к более процветающему, пусть и консервативному, настоящему, вызывающему желание не выпустить неуправляемое прошлое из-под плотно закрытой крышки. Наблюдающим за судебным процессом можно было простить фантазию, будто Херфорд и Розенхайм были всего лишь дурным сном, неловким моментом чьей-то чужой жизни.

Полиция услышала об обстоятельствах смерти Руты К. в 1951 г. не от кого иного, как от Отто Меккельбурга [799] StAM, Staatsanwaltschaften 3178/4, p. 724, Otto Meckelburg, June 1951; StAM, Staatsanwaltschaften 3178/4, p. 719, Otto Meckelburg, betr.: Eidestattliche Erklärung, June 3, 1951. В работе: Mildenberger, «Heilstrom», p. 54, n. 141 высказывается предположение, что Эндерлин «удивил» полицию новостью о Руте, с цитированием: StAM 3178/1, Vernehmung, Eugen Enderlin, June 23, 1953. Похоже, однако, что Меккельбург уведомил об этом полицию ранее. . После управления делами Грёнинга в ходе его турне по побережью Северного моря в 1949–1950 гг. Меккельбург несколько раз имел серьезные проблемы с законом. Против него выдвигали обвинения в уклонении от налогов, мошенничестве и др. Полиция вспомнила о его былой деятельности на черном рынке. В 1951 г. Грёнинг и Меккельбург предстали перед судом за нарушение закона о народных целителях. Меккельбург счел благоразумным сохранить свою переписку с рядом высокопоставленных политических деятелей, обращавшихся за помощью к Грёнингу, продвигавших или поддерживавших его. Он также собрал огромный архив из десятков тысяч оставшихся без ответа писем к Грёнингу от страждущих, рассортированный по характеру недуга. Среди этих документов оказалась пачка писем от отца Руты К. Вряд ли Меккельбург передал эти письма полиции сугубо бескорыстно, скорее, этот поступок был связан с тем, что Der Spiegel назвал «полнейшим разрывом» бывших партнеров [800] «Zwecks Heilung vorsprechen», Der Spiegel 23, June 6, 1951, p. 7. .

Сохраненные письма отца Руты поведали ужасную историю медленного, но неуклонного физического угасания юной девушки в течение нескольких месяцев и сопутствующих мучений. Рута с отцом стали ярыми последователями Грёнинга, непоколебимыми в своем убеждении, что он способен вылечить все, даже туберкулез. Глубоко привязанные друг к другу, отец и дочь пришли к логичному в своем роде решению: следовать за Грёнингом — и будь что будет. Если такое решение принято, нужно идти до конца. Рута и ее отец были убеждены, что, порвав с Грёнингом, они каким-то образом разрушат чары веры , означающей не только бесконечную преданность, которую они к нему питали, но и саму сущность спасения, даже жизни как таковой. В то же время письма свидетельствовали о растущем понимании герра К., когда его дочь лежала при смерти, что он, возможно, совершил прискорбную ошибку, согласившись — против желания всей семьи — позволить ей прекратить официальное лечение.