Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

После того как все свидетели выступили, государственный прокурор Гельмут Фей потребовал для Грёнинга один год тюремного заключения по совокупным обвинениям в причинении смерти по неосторожности и в нарушении закона о народных целителях. Фей также предложил суду конфисковать фольгу и фольговые шарики Грёнинга [866] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/3, p. 441, Protokoll, August 1, 1957. .

Фольгу суд конфисковал [867] «Der Fall Bruno Gröning», Welt am Sonntag , August 4, 1957. Вырезка в: IGPP (дополнительная информация о документе отсутствует). . Грёнинг был признан виновным в нарушении закона о народных целителях и приговорен к штрафу в 2000 марок и трехмесячному тюремному заключению. Однако он был оправдан по более серьезному обвинению — в причинении смерти по неосторожности. В своем решении суд отметил, что, когда Грёнинг познакомился с Рутой, в 1949 г., власти Баварии еще не запретили ему пользовать больных. Суд также учел бедственное положение отца Руты: врачи «отвернулись от его дочери» и он больше не хотел, чтобы ее превращали в «подопытного кролика». Никто не опроверг это утверждение, по мнению суда, и «в конце концов», герр К. «должен был иметь причину обратиться к обвиняемому» [868] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/3, p. 446–47, Urteil, August 1, 1957. .

В этом высказывании незаметно проявилось прошлое — словно возникло привидение, существование которого никто не хотел признавать. Никто не обратил внимания на то, какую роль играл туберкулез в действиях Руты. Это было и есть ужасное заболевание при любых обстоятельствах. Хотя оно не считалось признаком греховности в нравственной схеме народной медицины, тем не менее было пугающе дискредитировано в Третьем рейхе. Согласно Закону об охране генетического здоровья германского народа от 1933 г., людям с инфекционными болезнями — вроде туберкулеза — было запрещено вступать в брак. Рационы и социальное обслуживание туберкулезных больных были резко сокращены (и совершенно отменялись, если те были евреями). Государство планировало принудительно помещать больных туберкулезом в интернаты, пока не была доказана нецелесообразность этой меры [869] Dirk Blasius, «Tuberkulose: Signalkrankheit deutscher Geschichte», Geschichte in Wissenschaft und Unterricht 1 (1996): 329–30. . Люди старались вообще не проходить обследований в связи с этой болезнью [870] Winfried Süss, Der «Volkskörper» im Krieg: Gesundheitspolitik, Gesundheitsverhältnisse und Krankenmord im nationalsozialistischen Deutschland (Munich: Oldenbourg Vlg., 2003), 138, 319–22, 254. . Остается лишь гадать, сколько времени циркулировали в обществе эти тяжелые воспоминания и какое влияние оказали.

В свои юные годы Рута повидала таких же, как она, девушек, умирающих в ходе лечения, и сама выдержала долгие месяцы мучительной терапии. Независимо от того, утратил ли герр К. веру в медицинскую помощь, которую получала Рута, «его дочь, очевидно», утратила, заключили судьи. Никто так и не доказал, что Грёнинг действительно велел семье Руты прекратить ее официальное лечение. Отец отказался вести Руту к врачу, хотя остальная семья настаивала на этом, следовательно, он несет часть ответственности. Наконец, суду было неясно, почему «именно он» — то есть Грёнинг — должен был поступить иначе, «при его уровне образования». Очевидно, предполагалось, что Грёнинг был недостаточно подготовлен и не мог сопротивляться феномену, которым и сам был захвачен, как его ученики и страждущие. К моменту знакомства с Рутой, отметил суд, «обвиняемый публично превозносился как чудо-доктор» [871] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/3, p. 447 and 449, Urteil, August 1, 1957. .

Перед тем как начался процесс над Грёнингом, в ходе опроса свидетелей суд запросил экспертное мнение врачей из Клиники психиатрии Фрайбургского университета. Их попросили оценить способность целителя нести правовую ответственность. Доктор Рихард Юнг, профессор клинической нейрофизиологии и психиатрии, в феврале 1957 г. предложил Грёнингу провести 14 дней в клинике [872] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/2, pp. 277, 282. Jung an das Schöffengericht, February 9, 1957. . Отчет Юнга свидетельствует, что его беседы с Грёнингом в значительной мере сосредоточивались на темах веры и доверия. Целитель сказал Юнгу, что знает об опасности «слепой веры» в случаях самых тяжелых болезней. Однако люди, которые приходят к нему, — что, безусловно, относилось и к Руте К. — часто утрачивали веру в докторов. В начале своей работы он ориентировался на болезнь, но теперь его больше интересует привнесение порядка в душу. Грёнинг всегда опирался на свои настроения и доверял своим ощущениям. Он даже знает, когда у его секретаря, этажом ниже, тревожно на душе. Его успех проистекает из способности чувствовать «внутреннюю дисгармонию» других людей [873] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/2, pp. 292–95. Psychiatrische und Nervenklinik… der Universität Freiburg, an dem Schöffengericht München-Land, February 9, 1957. .

«Его притягивала к людям какая-то особая сила», — передал Юнг объяснения Грёнинга. Если он следовал зову сердца, то «мог действительно что-то сделать». Доктор припомнил подобный случай в Розенхайме. «Обращаясь к массам, он почувствовал себя настолько раскованно и стал таким легким, что спрыгнул с балкона в толпу». Когда он ощутил эту легкость, такими же стали и все присутствующие. Они «лишились своих горестей». Было чувство «единения и счастья», сказал целитель, — такое сильное, какое никогда не возникает «при разговоре с индивидом, в отличие от большого количества людей». Грёнинга тянуло к людям: он ощущал, что «вместе они становятся „легкими, способными к полету“» [874] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/2, pp. 293–94. .

Психиатр Александр Мичерлих, которого суд приглашал оценить состояние Грёнинга в ходе процесса 1951 г., обнаружил недостаток интеллектуального развития целителя, не говоря уже о его моральных качествах. Однако Юнг счел, что интеллект Грёнинга «значительно выше среднего». Он согласился со своим коллегой, что Грёнинг имеет «ярко выраженную потребность в признании и чувстве общности». По мнению Юнга, это качество делает его легковнушаемым, но и служит источником влияния на людей [875] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/2, pp. 297–303. .

Вероятно, мы никогда точно не узнаем, что происходило в Розенхайме летом 1949 г. между Бруно Грёнингом на балконе и людьми внизу. Вероятно, мы никогда не сможем объяснить в полной мере, как работает духовная медицина, исцеления в Херфорде, Heilstrom или шарики из фольги. Представляется, однако, что Грёнинг, по крайней мере тогда, был другим человеком и, возможно, толпа внизу, со всей ее сдерживаемой страстью, тоже была другой. Там, где Мичерлих и другие видели «непросвещенных» людей, легко подпадающих под власть тех, кто метит в диктаторы, поглощенных своими эмоциями и ослепленных недостатком прозорливости, Грёнинг вспоминал о духовном единстве, целостности, чувстве «воспарения» — то есть о состоянии, в котором люди забывали свои горести, будь то состояние ума, тела или души. При национал-социализме немцы чрезвычайно высоко ценили «особую потребность в чувстве единения». Всего через восемь лет воспоминания об огромных толпах на поле Розенхайма, распевающих религиозные гимны, ожидающих какого-то последнего откровения и надеющихся на спасение, казались чуждыми и неприглядными.