Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Мы, вероятно, не узнаем и о том, что произошло с Рутой К. в ходе лечения у доктора Фольк или раньше, в Таунусской клинике. Мы не можем сказать, что сделало столь настоятельной для нее потребность увидеться в Грёнингом или что могло с ней статься, если бы он так и не появился на ее горизонте.

Снятие с Грёнинга в августе 1957 г. обвинения в причинении смерти по неосторожности было отменено по апелляции всего через несколько месяцев. «Суду представляется совершенно невозможным», гласил документ, «чтобы целитель не знал о том, что Рута больна туберкулезом». Суд был также убежден, на основании свидетельств из писем герра К., что Грёнинг «обещал девушку вылечить». Принятие заботы о ней «в сочетании с обещанием излечения» делает его причиной этой смерти, поскольку подталкивало отца и дочь прекратить медицинское лечение и отменить пребывание Руты в клинике «Шварцвальд». Грёнинг «знал об их непоколебимой вере» и «слепом рвении», что также позволяло предвидеть, что произойдет с Рутой. В январе 1958 г. его приговорили к восьми месяцам тюрьмы и штрафу в 5000 марок. При назначении наказания суд счел смягчающим обстоятельством ответственность отца Руты, а также то, что у доктора Фольк, вероятно, были неиспользованные ею правовые рычаги для убеждения Руты возобновить лечение. Тем не менее на процессе было осуждено, как было сказано, «равнодушие» Грёнинга к судьбе молодой женщины [876] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/3, Urteil, January 14–16, 1958. .

Когда, в свою очередь, представители общественности схватились за перья, обличая суд, появилось еще больше не замеченных ранее призраков. Август Унгер, при нацистах мэр Плайдта, называвший себя Адольф II и возглавлявший крайне правую «Партию хороших немцев», обратился к «великому карателю регионального суда»: «С сожалением прочел я сегодня, что Грёнинг был в очередной раз привлечен к суду. Считаю, что подобные подходы немыслимы в наши цивилизованные времена». Без малейшей иронии он сравнил суды над Бруно Грёнингом с «эпохой, когда сжигали ведьм». В открытке, присланной суду, все это дело было названо «прискорбным». Одна женщина в письме, адресованном «высшим государственным органам Германского рейха», раскритиковала «Верховный суд Мюнхена», который «неосознанно отверг Бога всего немецкого народа». Грёнинг спас ее от рака, писала женщина, и она сравнила решение суда с «распятием нашего Господа Иисуса Христа две тысячи лет назад, а герр Бруно Грёнинг — добрый Сын Божий». Некто Циммерман написал, чтобы сообщить, каким «восторгом» для него было бы просто «провести несколько недель» рядом с Грёнингом: «Это, безусловно, уменьшило бы мои страдания и вновь дало бы мне волю к жизни». Женщина из Гамбурга между тем поучала суд, что «у больного человека есть правоверить в свое исцеление». Грёнинг повел себя более ответственно, чем сделал бы доктор, утверждала она: он отказался «лишить Руту надежды и холодно говорить ей правду о болезни». Целитель хотя бы дал ей веру [877] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/3, letters from Böttcher, Liebner, Zimmermann, and Bundesführer der Partei der guten Deutschen, датировано 15–21 января 1958 г. Об Унгере: «Die guten Deutschen von Plaidt», Die Zeit , Nr. 35, August 29, 1957. .

В марте 1958 г. мюнхенский прокурор федеральной земли потребовал более сурового наказания для Грёнинга. Трудно поверить, что целитель покончит с противоправной жизнью, писал обвинитель: он почти наверняка продолжит свою деятельность, «пусть даже в завуалированном виде» [878] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/3, 496–97, Revisionsbegründung, March 28, 1958. . Однако, прежде чем дело зашло на очередной круг, все внезапно закончилось, намного тише, чем начиналось еще летом 1949 г. Краткое, уклончиво сформулированное бюрократическое уведомление, датированное 21 февраля 1959 г., сообщило заинтересованным сторонам, что «процессуальные действия прекращены за смертью обвиняемого» [879] StAM, Staatsanwaltschaften 3178a/3, p. 544, begl. Anschrift, betr. Bruno Gröning wegen fhl. Tötung, February 21, 1959. . Бруно Грёнинг скончался: он умер от рака желудка в 52 года. Это был конец не только его лично, но и всей эпохи. Это была и метафора. Одно из самых заметных проявлений послевоенной эры — агонии разгрома, социальной напряженности и духовной болезни — исчезло навсегда.

Прошло почти ровно десять лет с тех пор, как целитель дебютировал в Херфорде на общенациональном уровне. В опубликованном Der Spiegel некрологе отмечалось, что Дитер Хюльсман, мальчик, чьи чудесные первые шаги после долгой зимы, проведенной в постели, привели в этот вестфальский город десятки тысяч паломников, также умер несколькими годами ранее в возрасте 16 лет. Он покоится в Херфорде, писала газета, в заброшенной могиле [880] «Nachruf: Bruno Gröning», Der Spiegel 6, February 4, 1959, p. 62. . Для немецкого читателя смысл этого сразу становился очевидным: в стране, где серьезно относятся к уходу за могилами, запущенное место упокоения Дитера говорило о забвении. Мир, как ему и свойственно, двигался дальше.

Страх перед силами зла не ушел вместе с Бруно Грёнингом, по крайней мере не полностью. Газетные подшивки в одном из церковных архивов Берлина свидетельствуют о том, что обвинения в колдовстве время от времени раздавались вплоть до середины 1960-х гг. Например, в 1962 г. в баварском Майлахе 25-летний автомеханик признался в поджоге дома, принадлежавшего женщине на седьмом десятке, которую он считал ведьмой. Местные отказались расчищать пожарище, поскольку боялись соприкоснуться с тем, что осталось от ее имущества [881] «Der Hexenspuk in Mailach», Süddeutsche Zeitung , June 6, 1962; Hans Morper, «Die 'Hexe' sollte in ihrem Haus verbrennen», Stuttgarter Zeitung , June 7, 1962. Вырезка в: EZA 180/44. .

Однако к 1960-м гг. основная волна обвинений уже улеглась, став для многих наблюдателей чем-то, что осталось в прошлом. В феврале 1961 г. издатели «Шестой и Седьмой книг Моисея» снова предстали перед судом, но претензии к ним касались лишь недобросовестной рекламы. В том же году министр внутренних дел земли Шлезвиг-Гольштейн написал отчет по результатам расследования ведьмобоязни. Количество «дел о колдовстве», которые удалось выявить, было так мало, заявил он, что «вмешательство с репрессивными мерами» представляется «излишним». Другие земли республики уже закрыли этот вопрос. Министр считал, что «суеверие невозможно устранить запретительными законами», поможет лишь «просвещение». Например, аптекари согласились продавать ингредиенты, используемые в магических рецептах, вроде «дьяволова помета», только «под обычными названиями на немецком языке», очевидно, чтобы лишить их всякого оттенка мистики [882] LSH, Abt. 605, Nr. 537, Innenmin. des Landes Schleswig-Holstein an den Herrn Ministerpräsidenten, May 19, 1961. .

Находящаяся в архивах памятная записка от июня 1961 г., объявляющая о закрытии следствия в Шлезвиг-Гольштейне по делам о ведьмах, читается как эпилог десятилетия старательных умолчаний и таящихся под спудом историй: «Весь этот вопрос отныне следует считать завершенным» [883] LSH, Abt. 605, Nr. 537, Vermerk, June 8, 1961. . Люди чувствовали, что обвинения относятся не просто к прошлому, но конкретно к послевоенному периоду. «В газетах больше нет репортажей о ведьмах, — писал в 1965 г. фольклорист Леопольд Шмидт, — или о войне католической церкви с отчаянными паломниками Герольдсбаха» [884] Leopold Schmidt, «Die Wiederkehr des Volksglaubens: Versuch einer Umschau nach dem Zweiten Weltkrieg», in Leopold Schmidt, ed., Volksglaube und Volksbrauch: Gestalten, Gebilde, Gebzrden (Berlin: E. Schmidt Vlg., 1966). . «Покончено ли с ведьмоманией?» — вопрошала Frankfurter Rundschau в том же году. Министр социального развития Нижней Саксонии Хайнц Рудольф, «объявивший войну» суеверию всего несколькими годами ранее, заявил репортерам, что «в последние пять лет мы фактически не слышали ни об одном таком случае», и добавил: «Мы и сами не знаем, что произошло» [885] Karl-Heinz Kallenbach, «Ist die Welle des 'Hexenwahns' vorbei?» Frankfurter Rundschau , August 28, 1965, p. 68. Вырезка в: EZA 180/44. .