Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Говоря об историографическом образе Дюгеклена, важно подчеркнуть, что французские авторы не просто отзывались на пропагандируемый короной официальный культ великого коннетабля, но включались в его развитие, дополняя указанный образ, отрывая его от реальной биографии, превращая своего современника в мифологического героя. Одним из самых ранних биографов Дюгеклена считается трувер Кювелье. Его огромная (в разных списках 22–25 тысяч стихов) поэма, написанная вскоре после смерти коннетабля в 1380 г., органично сочетает элементы рыцарского романа и хроники. Около 1387 г. неизвестный автор переработал стихи Кювелье в прозу. Этот текст сразу же получил большую популярность: сохранилось множество списков и копий, некоторые из которых весьма серьезно отличаются друг от друга. Фактически вплоть до конца XIX в. все биографии Дюгеклена сводились к пересказу того или иного варианта анонимной хроники [1189], что, безусловно, свидетельствует об определенной устойчивости мифа.

Миф о Дюгеклене — это миф о защитнике Франции, посланном Богом для спасения от иноземных захватчиков. Поскольку в данном случае Божий избранник являлся рыцарем, он должен был в идеале сочетать в себе как христианские, так и рыцарские черты. Важнейшей характеристикой всякого французского рыцаря являлось благородство его крови, а посему историографы, говоря о происхождении Дюгеклена, неизменно подчеркивают достоинства его родителей: красоту и учтивость матери, благородство и доблесть отца. Как правило, бедность и невысокое положение рода Дюгеклена упоминаются авторами для демонстрации личных достоинств героя — исключительной доблести или христианского смирения — обычно в рамках рассказа о назначении того великим коннетаблем или же в надгробной речи. Вместе с тем первую часть биографии великого мужа авторы инстинктивно стремятся наполнить эпизодами, свидетельствующими о достоинствах его родных. Например, анонимный автор «Хроники Дюгеклена» отмечает, что, будучи благочестивым христианином, Роберт Дюгеклен регулярно «помогал бедным и делал большие пожертвования» Церкви [1190].

Подобно историям о большинстве легендарных героев, предания о Дюгеклене содержат рассказы о предопределенности его судьбы, своего рода избранничестве. С малых лет его окружают особые знаки или предсказания. Еще в детстве крещеная еврейка предсказала, что «он доставит французскому королевству славы больше, чем все другие рыцари» [1191]и «молва о том дойдет до самого Иерусалима» и только им «может быть восстановлено благополучие Франции» [1192]. Даже враги якобы готовы были поверить в то, что удача Дюгеклена предсказывалась задолго до его рождения. Например, по утверждению анонимного биографа, английский коннетабль замка Трюгоф сэр Томелин, начитавшись пророчеств Мерлина, счел Бертрана именно тем уроженцем Бретани, которому суждено стать правителем родной земли. А посему, узнав о приближении героя, он без сопротивления сдал замок [1193]. Сам избранник судьбы также наделен предчувствием своей исключительности: Кювелье рассказывает трогательную историю о том, как шестилетний Бертран увещевал мать, которая сомневалась в том, что из ее непослушного и неказистого сына может получиться что-то путное, пророческими словами о грядущей славе, уготованной для него Богом [1194].

Подобно авторам агиографических сочинений, повествующих о том, как исключительное благочестие святых проявлялось еще в детстве, биографы Дюгеклена заполняют лакуны информации достоверными, то есть достойными веры, рассказами. Согласно этим историям, необыкновенные воинские таланты Дюгеклена проявились еще в детстве, когда он побеждал в играх других мальчиков [1195]. Будучи юношей, он инкогнито принял участие в турнире и одержал верх над собственным отцом [1196]. Порой не подражание, а непосредственное заимствование историй о Дюгеклене из рыцарских романов совершенно очевидно. Женитьба Бертрана на Тиффани Рагенель обеспечила идеальную романтическую линию в мифе.

Первая встреча будущих супругов произошла в 1356 г. в осажденном герцогом Ланкастерским Динане, куда Дюгеклен прибыл, чтобы освободить своего младшего брата Оливье, предательски плененного во время перемирия английским рыцарем Томасом Кентерберийским. Для разрешения спора между Дюгекленом и его противником был назначен судебный поединок, арбитром на котором стал сам герцог Ланкастерский. Биографы великого коннетабля повествуют о том, что в толпе зрителей все обращали внимание на прекрасную деву, «похожую на фею». Девушка была не только хороша собой и происходила из одного из самых знатных и древних семейств Бретани, но также была весьма образованна: особенно она преуспела в медицине, философии и астрологии [1197]. Обладая знаниями, а также несомненным пророческим даром, Тиффани предсказала победу бретонскому рыцарю, который не только смог освободить брата, но и получил тысячу золотых в качестве награды. Примечательно, что об условиях поединка с Дюгекленом договаривался Роберт Ноллис, он же объявил бретонцу герцогский вердикт, назвав его при этом «добрым другом» [1198]. В этот рассказ куртуазный Кювелье решил добавить немного реализма: когда оруженосец сообщает Дюгеклену о пророчестве девушки, рыцарь со свойственной простым солдатам грубостью высмеивает его за наивность и доверчивость, презрительно замечая, что «безумен тот, кто верит женщине: ума у нее не больше, чем у овцы» [1199]. Впрочем, этот резкий ответ объясняется тем, что в то время Бертран не только не был знаком с Тиффани, но и вообще избегал женского общества, полагая, что из-за своей неказистой внешности он не будет любим ни одной дамой [1200]. Но когда после одержанной победы герой познакомился с прекрасной предсказательницей, он был совершенно покорен ее красотой и умом. Как и полагается в романах, девушка, которой, как отмечают дотошные биографы, в то время было уже двадцать четыре года и которая ранее отвергла многих достойных соискателей ее руки, в свою очередь влюбилась в Дюгеклена, восхищенная его мужеством. Биографы Дюгеклена подчеркивают гармонию заключенного в 1363 г. по взаимной любви союза: не терпевший чужих советов Бертран высоко чтил разумную и образованную супругу, всегда прислушиваясь к ее суждениям, повторяя при этом: «Тот, кто не слушает жену, будет сожалеть об этом до конца жизни» [1201]. Тиффани регулярно производила астрологические расчеты, верно предсказывая мужу успех или неудачу. Наслаждаясь семейным счастьем, рыцарь полностью забросил походы и сражения, но мудрая супруга своими увещеваниями вернула мужа на правильный путь. Эта часть истории о Дюгеклене совершенно очевидно восходит к роману «Эрек и Энида» с той лишь разницей, что в отличие от героини Кретьена де Труа, беспокоящейся об утрате личной славы мужа, жена Дюгеклена печется о судьбе Франции: ибо им одним может быть восстановлено благополучие королевства [1202].