Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Совершенно очевидно, что монарх, который не только несет ответственность за судьбы подданных, но как бы является олицетворением всего народа, практически не способен стать примером несоответствия качествам, присущим возглавляемой им общности. Тем интереснее образ Ричарда II, представленного в историографии ланкастерского периода «нетипичным государем».

В 1377 г. в пред дверии юбилейных торжеств, связанных с пятидесятилетием правления старого Эдуарда III, которого современники еще при жизни сравнивали с легендарным королем Артуром, но который в последние годы все больше и больше разочаровывал подданных, англичан прежде всего волновал вопрос о том, каким суждено стать грядущему царствованию наследника престола юного принца Ричарда. Дело в том, что старший сын старого короля, прославленный Эдуард Черный принц, с именем которого подданные английской короны в первую очередь связывали надежды на триумфальное завершение войн с Францией и Шотландией, умер за год до этих событий.

Эдуард III ушел из жизни за несколько дней до истечения срока перемирия с Францией. Королем Англии и Франции был провозглашен десятилетний Ричард II, подданным которого оставалось лишь надеяться на то, что молодой государь когда-нибудь станет правителем, равным отцу и деду [1237]. Впрочем, эти надежды можно увидеть лишь у тех авторов, которые не дожили до конца правления этого монарха. Остальные же историки, экстраполируя знания о дальнейшем ходе событий на прошлое, стремились с самого начала изображать правление Ричарда как печальный контраст тому, чего ждали от внука Эдуарда III и сына Черного принца.

Ричард II унаследовал от деда не только корону Англии, но также законное, с точки зрения его подданных, право на Французское королевство, а также суверенитет над Шотландией. И, как истинный государь, он был обязан защищать это право, данное ему Богом. Однако за годы его правления было организовано лишь две крупных военных кампании, при этом обе пришлись на юность короля, когда тот находился под сильным влиянием Совета во главе с его дядей Джоном Гонтом. Первой экспедицией стал бесславный поход епископа Нориджского 1383 г. Вторая кампания была организована в 1385 г. для обороны самой Англии от нападения шотландцев и французов. Действовавшие в союзе враги (на помощь шотландцам было отправлено большое французское войско под командованием адмирала Жана де Вьенна) неожиданно для англичан напали на северную границу Англии. Ричард спешно объявил мобилизацию, в результате которой была собрана огромная армия, возможно, одна из крупнейших в истории средневековой Англии [1238]. В нее вошел «весь цвет английского рыцарства» [1239]. Англичане не только изгнали врагов со своей земли: преследуя убегающих шотландцев и французов, они дошли до самого Эдинбурга [1240]. Но по тщательно разработанному плану совместные действия шотландцев и французов не должны были ограничиваться нападением на Англию лишь с севера: основная часть французской армии должна была в то же самое время атаковать английское побережье с юга и запада. Эта часть операции не состоялась, и если современные историки до сих пор гадают о причинах подобного исхода, то для средневековых английских хронистов все было предельно ясно: не что иное, как заступничество Всевышнего, уберегло Англию. Однако слухи о том, что огромная французская армия, сосредоточенная в районе Слейса, ожидает попутного ветра, внушали англичанам «великий страх» [1241]: как сообщают хронисты, даже лондонцы «боялись нападения французов на город: они сломали дома, примыкавшие к стенам города, и выставили пушки» [1242]. Знавший о приготовлениях Карла VI и о той панике, которую они вызвали среди английских подданных, Ричард II после взятия Эдинбурга неожиданно прекратил преследование врагов, бегущих на кораблях во Францию. Герцог Ланкастерский предложил племяннику «продолжить поход и переправиться во Францию» для того, чтобы полностью покончить с врагами [1243]. Однако Ричард отказался последовать совету Джона Гонта и вернулся с армией в Лондон.

Причину этого решения короля хронисты объясняют по-разному. В «Вестминстерской хронике» указывается, что «король отказался под предлогом того, что отступавшие армии [шотландцы и французы. — Е. К .] уничтожили все пропитание на своем пути, и если бы англичане последовали за ними, то умерли бы от голода» [1244]. Эту же причину называет Джон Капгрейв и анонимный автор «Жизни Ричарда II» [1245]. А вот в «Краткой хронике аббатства Керкстолл» можно найти сообщение о том, что, находясь под Эдинбургом, король получил «от послов известие о смерти матери, после чего, одетый в черное, вернулся со всей армией в Англию» [1246]. Здесь надо отметить, что Джон Гонт не в первый раз предлагал вести войну на французской территории: еще до начала похода в Шотландию герцог считал, что королю лучше переправиться во Францию с войском и там разбить врага, а не трусливо ожидать нападения на свои земли, подвергая подданных опасности [1247]. Джона Гонта поддерживали и другие сыновья Эдуарда III: Эдмунд, граф Кембриджский, и Томас, герцог Глостерский. Однако остальные лорды, так же как и сам Ричард, полагали, что «королю лучше остаться в безопасности в своей стране, защищая ее от небольших нападений врагов, чем совершить необдуманное вторжение в чужие земли, поскольку это не добавит ему славы». Возмущенный трусливым поведением племянника, герцог Ланкастерский, по утверждению монаха из Вестминстера, открыто заявил, что «он и его вассалы не будут помогать королю, пока тот не соберется отправиться во Францию» [1248]. Разумеется, линия конфликта Ричарда и герцога Ланкастерского не случайно пользуется в хронистике столь выраженным вниманием и освещается именно таким образом: создававшиеся при Ланкастерах исторические труды должны были лояльно трактовать факт смены династии в 1399 г., а для этого были совершенно необходимы или, по крайней мере, всегда уместны и развернутая демонстрация доблести, благородства и удачливости герцога, и крайне выгодное сравнение его с Ричардом II, преисполненным всевозможных пороков.

Осознававший всю непрочность своего положения, усугубленного финансовыми трудностями, волнениями лондонцев, восстанием в Ирландии, бесконечными придворными интригами и распространением ереси лоллардов, Ричард II, тем не менее, еще больше провоцировал недовольство подданных, перестав скрывать дружеские отношения с королем Франции. Генрих Найтон рассказывает о том, что еще в конце 1386 г. король объявил придворным следующее решение: «Перед лицом угрозы мятежа нам кажется, что будет наилучшим обратиться к нашему французскому кузену и искать его поддержки и помощи против наших врагов. Поскольку лучше для нас подчиниться ему, чем нашим собственным подданным». Здесь историографы прослеживают несомненную связь между отказом короля в 1385 г. отправиться с армией на континент и угрозой обратиться за помощью к королю Франции. В своих сочинениях хронисты постепенно подводят читателей к мысли о том, что для Ричарда врагами становятся англичане, а их старые противники — французы — лучшими друзьями.