Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

В 1340 г. король Эдуард издал ордонанс о вербовке воинов различных рангов (от лучников до рыцарей, которые при этом могли быть весьма высокородными вельможами) по контракту. [625]Оплата, согласно приложенному табелю, была более чем высокой: так, лучник получал 6 пенсов в день, что равнялось заработку мастера, более того, предводителям отряда лучников раз в квартал производились дополнительные поощрительные выплаты, которые назывались «уважением» ( regard ).

В Англии очень быстро сложилась ситуация, при которой знать, служа в кавалерии, активно играла роль «агентов-рекрутов», заключавших контракты на поставку людей за установленную законом плату. Подобные контракты заключались между капитаном (им мог стать любой человек, капитала которого хватало для найма отряда солдат) и королем или другим предводителем похода. В контракте содержалась роспись по всем рангам воинов с ценой и сроком службы, при этом сначала оговаривалась цена за 40 дней службы, которая потом увеличивалась в зависимости от установленного срока (контракт мог быть заключен на 9 недель, на четверть года, на полгода, год или «до тех пор, пока это будет угодно королю»). В качестве примера можно привести контракт графа Уорика на 1341 г., по которому граф поставлял 3 рыцарей баннеретов, 26 простых рыцарей, 71 латника, 40 пеших солдат и 100 лучников. [626]Стоит отметить, что капитаном не обязательно должен быть благородный рыцарь: я уже упоминала купца Джона Филпота, который на свои деньги неоднократно снаряжал суда и нанимал латников для защиты побережья Англии. [627]В обязанности капитана входило не только отбирать необходимое для контракта количество людей, проверив их боевые навыки, но и снабжать наемников экипировкой (которая могла включать боевого коня), а также поддерживать в их рядах порядок до начала кампании. Хотя по контракту служба в королевской армии хорошо оплачивалась, она могла быть выгодной лишь во время официальных военных действий и только тогда, когда у короля были деньги, а так было далеко не всегда. Здесь можно напомнить о той затруднительной ситуации, в которой оказался Черный принц после испанского похода. Следовательно, нередко наемники были вынуждены искать для себя другие источники доходов.

Для определенной социальной категории существовал иной вид контракта: люди, осужденные за тяжелые преступления (воровство и убийство), а также находившиеся вне закона, в обмен на участие в войне получали королевское помилование. В самом начале войны Эдуард III объявил о том, что преступники могут искупить содеянное путем «достойной службы» во имя божественной справедливости. [628]Подобное прощение в обмен за службу мог даровать только король. [629]Как правило, люди с севера направлялись для охраны границы с Шотландией, жители же центральных и южных графств привлекались к участию в континентальных кампаниях. [630]Обвиняемые в пиратстве моряки служили в королевском флоте. [631]И, несмотря на тяготы войны, многие преступники предпочитали отправиться на войну, а не на виселицу. Чтобы дать представление о количестве таких солдат в армии, приведу несколько цифр: в 1339–1340 гг. было заключено 850 хартий о прощении, осенью 1360 и в 1361 г. — более 260; одним словом, в разное время преступники составляли от 2 % до 12 % армии, при этом три четверти из них были осуждены за убийство. [632]

Представители всех без исключения социальных слоев желали оправдать свое участие в войне. Даже стремящиеся к славе благородные рыцари не забывали о материальной выгоде, которую могла принести удачная кампания. Для наемников любого статуса существовало несколько верных способов улучшить свое благосостояние. Во-первых, солдаты получали вознаграждения в виде денег и ленных владений за подвиги (взятие крепостей или захват кораблей) или доставку сообщений о победах: например, Джон Чандос именно таким образом получил огромное поместье в Линкольншире и земли на полуострове Котантен. [633]

Во-вторых, значительную сумму доходов составляли выкупы за знатных пленников, которых после 1346 г. в Англии находилось огромное число. Суммы выкупов подчас были просто баснословными: например, сэр Томас Холланд получил за графа д'Э 80 тысяч флоринов. [634]Правда, здесь необходимо помнить, что обычно существовало определенное различие между объявленной и реально выплаченной суммами выкупа. [635]Возникла даже спекуляция пленными, их подчас неоднократно перепродавали и обменивали. Иногда свои права на пленника выдвигали несколько сторон, спор между которыми мог затянуться на долгие годы. [636]В качестве примера можно привести пленение в конце 1378 г. младшего брата Бертрана Дюгеклена Оливье, приведшее к длительной тяжбе между Карлом Наваррским и Джоном Эранделом. [637]

В получении выкупа за пленных, как свидетельствуют статуты и исторические сочинения, были заинтересованы все без исключения слои населения: от крестьян до короля. Так, в 1404 г. крестьяне из Дартмунда разбили французских пиратов, захватив многих из них в плен, и когда они «провели пленных в присутствие короля, требуя какой-либо награды за свою добычу, с ними охотно встретился сам король и, наградив их… позволил им вернуться восвояси, удержав пленников у себя, для того чтобы они впоследствии выкупились за гораздо большие деньги». [638]Кроме этого скорее экстраординарного случая передачи пленников королю по инициативе самих крестьян, корона получала регулярный доход от данного вида военной прибыли. Обладая правом распоряжаться всеми пленными без исключения, король обычно провозглашал своими личными пленниками коронованных особ, принцев крови, а также некоторых других знатных или знаменитых людей. Лица, непосредственно захватившие этих пленных, получали от короля вознаграждение, [639]значительно уступавшее сумме выкупа и составлявшее обычно 500 фунтов. [640]К тому же корона получала треть (иногда больше) от всех выкупов (не только оформленных договорами, но и устными соглашениями), выплачиваемых ее подданным. [641]Согласно ордонансу Генриха V, изданному в 1419 г., «все капитаны, рыцари, оруженосцы, латники, лучники, кто бы то ни был, должны честно выплачивать треть от всего, что получат в ходе войны…». [642]Но как ни велики были доходы короны от войны, они не могли покрыть всех затрат на ее ведение, что было очевидно в первую очередь для Королевского совета и парламента, [643]вотировавшего новые налоги.

Столь четкие правила, регламентирующие получение выкупов, и рассказы о счастливых обогащениях удачливых воинов (как отмечает в своей статье, правда не учитывая инфляцию, Х. Денис, «суммы выкупов постоянно росли на протяжении войны» [644]) способствовали тому, что в сражениях солдаты первым делом устремлялись к выделявшимся роскошными доспехами знатным рыцарям. Поэтому для сохранения дисциплины военачальникам приходилось издавать указы, запрещающие охрану пленников во время боя. [645]Рассказы хронистов об отношении к пленным как к части заработанной кровью добыче довольно банальны и традиционны. Написавший продолжение «Полихроникона» английский первопечатник Уильям Кэкстон заметил, что «каждый англичанин, который был в том сражении [при Азенкуре. — Е. К .], получил хороших пленников или хорошие драгоценности. Ибо французы были богато и пышно одеты, поэтому наши люди получили хорошие трофеи ( oure peuple had good pyllage )». [646]Однако непосредственный очевидец тех событий, Жан Ворэн, рассказывает о том, что в основном богатые одежды англичане были вынуждены снимать с трупов убитых врагов: Генрих V, сознавая невозможность продвижения по вражеской территории с небольшим и измученным войском, охраняющим превосходящих числом пленников, издал приказ о казни почти всех французов, сделав исключение только для особо знатных. Это распоряжение короля стало горестным известием для многих англичан, осознавших необходимость расставания с захваченной добычей. Казнь пленных, традиционно замалчиваемая почти всеми английскими хронистами, не осуждалась даже Жаном Ворэном, потерявшим отца и брата в том бою, но сознающим вынужденность этой меры.