Томас Вебер - Становление Гитлера. Сотворение нациста

1 апреля 1924 года он был приговорён к пятилетнему сроку заключения в крепости Ландсберг, где он будет спрятан от глаз и ушей публики. Все считали, что судебный процесс дал Гитлеру пятнадцать минут славы, которая со временем поблекнет, когда на популистском правом фланге политики возникнут другие выдающиеся фигуры.

Пока Гитлер находился в заключении, его звезда, против всех ожиданий, не померкла. Вскоре он стал предметом легенд и восхищения. Люди начали рассматривать его как народного трибуна, заключённого за толстыми стенами крепости Ландсберг. Это тогда верхние слои общества Мюнхена начали проявлять к нему интерес. Например, Эльза Брукманн, которая никогда не встречала Гитлера до путча, теперь бомбардировала его письмами, книгами и посылками, полными еды и угощений, как делали и многие другие. К середине мая Рудольф Гесс, который был в заключении вместе с ним, сообщил, что Гитлер больше не выглядит истощённым. По словам Гесса, Гитлер выглядел действительно хорошо благодаря не только сну и упражнениям, которыми он занимался в заключении, но также почти постоянному притоку посылок, полных сладких пирогов, различных солений, сосисок и консервированных продуктов. Как вспоминал о своём визите в Ландсберг в начале 1920-х Курт Лудеке, один из наиболее пылких сторонников Гитлера, в заключении Гитлер процветал: «Он носил кожаные шорты и тирольскую куртку, воротник его рубашки расстёгнут. Щёки его горели здоровым румянцем, а глаза блестели; задира не был сломлен своим тюремным заключением. Наоборот, физически он выглядел лучше и казался счастливее, чем когда-либо я видел его. Ландсберг пошёл ему определённо на пользу!»

Эльза Брукманн также нанесла Гитлеру два визита. Впоследствии она станет вспоминать о первом то, что по пути в Ландсберг её сердце «колотилось при мысли о возможности лицом к лицу поблагодарить человека, который пробудил меня и так много других, и показал нам ещё раз свет в темноте и дорогу, которая приведёт к свету». В крепости Гитлер приветствовал её «в баварском костюме и в жёлтой льняной куртке». Она была поражена человеком в кожаных штанах. Для неё он был «простой, естественный, учтивый, с ясным взором!» В несколько кратких минут, которые она и Гитлер провели вместе, она передала приветствия от студентов, участвовавших в провалившемся путче, а также от Хьюстона Стюарта Чемберлена. Прежде чем уйти, она сказала Гитлеру, что «после освобождения его ожидает глубокая преданность — преданность до последнего вздоха».

В течение восьми минут, что были у Эльзы Брукманн с Гитлером в Ландсберге, было посеяно семя судьбоносных отношений, которые продлятся два десятилетия. Вслед за его досрочным освобождением с испытательным сроком 20 декабря 1924 года она станет регулярно приглашать его в свой салон и откроет двери в высшие круги Мюнхена, что доселе оставались закрытыми для вождя национал-социалистов.

Брукманн была лишь одним из многих посетителей, которые обеспечили то, что Гитлер не будет забыт, пока он находится взаперти в баварской глубинке. Он устраивал почти придворные приёмы в Ландсберге, поскольку судебный процесс и обвинительный приговор превратили его в загадочную политическую знаменитость. В целом 330 посетителей провели общим числом 158 часов и 27 минут с ним между временем его осуждения и его освобождением. Разумеется, некоторые из визитов были посещениями его адвокатов, но большинство не были: много визитов было совершено Хелен и Эдвином Бехштайнами, наиболее рьяными сторонниками Гитлера из Берлина, которые провели с ним почти восемнадцать с половиной часов. Хермин Хоффманн, вдова из пригорода Мюнхена, которую Гитлер назвал своей «матушкой» (« Mutterl »), навещала его в целом семь раз; даже его любимая собака пришла навестить его, когда его квартирная хозяйка, Мария Райхерт, привела немецкую овчарку с собой. Другими посетителями были его политические партнёры; а также один из его прежних полковых командиров. Но Эрнст Шмидт заехал только однажды — не слишком большое число визитов для человека, который был настолько близок к Гитлеру во время войны и после неё. Примечательно, что много визитов было нанесено вновь обретёнными почитателями.

Даже сводная сестра Гитлера, Анжела, посетила его однажды, чтобы отпраздновать его именины 17 июня, в день Святого Адольфа. Управляющая еврейского студенческого кафетерия в Вене, Анжела вначале отказалась контактировать со своим братом после его ареста. Как записал в своих частных заметках в конце 1923 года Отто Лейболд, начальник тюрьмы Ландсберг, две сестры Гитлера «не желали получать новости из тюрьмы, потому что им не нравилось антисемитское поведение их брата, „величайшего немецкого антисемитского вождя“». Однако даже теперь Гитлер держался подальше от пангерманских светил, которые некогда были близки к Обществу Туле и к видению Карла Харрера для Национал-социалистической немецкой рабочей партии ( NSDAP ). Несмотря на довольно частые визиты к своему зятю, Фридриху Веберу, который был в заключении вместе с Гитлером, Юлиус Фридрих и Мелания Леманн не встречались с Гитлером.

Сами по себе, разумеется, его посетители не были бы в состоянии удерживать Гитлера в центре внимания публики. Его растущая известность была результатом двух других факторов: во-первых, поразительной неспособности других популистских вождей правого толка занять место Гитлера. Как результат постоянных распрей и перебранок между их главных фигур, не появился никакой серьёзный претендент для объединения радикальных правых. И во-вторых, в крепости Ландсберг Гитлер написал ещё одну книгу, и на этот раз он не прятался за другим автором.

Время, проведённое Гитлером в Ландсберге, в самом деле было наиболее важным из-за того факта, что он начал работать там над книгой Mein Kampf, которая будет опубликована в двух томах в июле 1925 и в конце 1926 годов соответственно. Изначально он планировал выпустить книгу под наименованием «4 ½ года борьбы против лжи, глупости и трусости: сведение счётов» (4 1/2 Jahre Kampf gegen Luge, Dummheit und Feigheit: Eine Abrechnung ) — ссылка и на его пребывание в DAP/NSDAP , и на его службу во время войны — но в конце концов он сократил название до Mein Kampf («Моя борьба»). Гитлер также решил не выражать своё разочарование теми, кто не поддерживал его или кто, по его мнению, предал его в ходе подготовки путча. В действительности единственным предметом, который не был освещён в Mein Kampf , был провалившийся путч, почти определённо потому, что он зависел от доброй воли тех, с кем он хотел посчитаться — другими словами, политической и социальной элиты Баварии — чтобы получить раннее освобождение из крепости Ландсберг. После освобождения Гитлер, скорее всего, не захотел бы рисковать снова попасть за решётку, так как он был всё ещё на испытательном сроке, или быть депортированным из Германии, поскольку у него пока не было подданства Германии. Кабинет министров Баварии на самом деле неопределённо обсуждал уже в апреле 1924 года, не следует ли депортировать Гитлера в Австрию.