Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

«Простояли здесь неделю. Море взломало в проливе лед… Нам по льду было идти уже нельзя, да и пройти оставалось недалеко». Бегичев отправил помощников с оленями «через тундру прямым путем перерезать мыс…. а сам пошел пешком, обойти вокруг мыса. Южная оконечность острова обрывается каменистым высоким берегом. Я дал ему название мыс Колчак» [Бегичев, с. 77–78].

Словом, надо идти от скал мыса Колчак на север, идти близ берега и искать следы стоянок между скалами с юга и отмелью с севера (см. карту).

Всё же, сказанное Бегичевым весьма содержательно: изба была русской, видимо, зимней (иначе он назвал бы ее поварней); топоры были похожи на алебарды, но не алебарды — вероятно, это были, как и в ПСФ, обычные тогда рабочие секиры. И еще там были шахматы, притом местного изготовления. Этого достаточно, чтобы сопоставить вещи у мыса Колчак и у мыса Фаддея.

Мыс Колчак лежит в стороне от естественного пути из Хатанги вокруг Таймыра, и это, возможно, привело Троицкого к той мысли, что плавание было со стороны Лены. Но он не учитывал (как не учитывали и другие авторы) возможности объединения двух групп (хотя составной характер отряда ПСФ бросается в глаза). Одни могли плыть из Хатанги, другие из Усть-Оленька (см. п. 11 Очерка). Как обычно, ответ на одни вопросы порождает другие. Где могла состояться встреча? Кто из них зимовал в бегичевской избе? Как могли оказаться брошенными пять топоров? Тут снова возможны варианты.

Второй избы там не было, а значит, зимовавших было немного, их вёз один коч или даже лодка. Забыть пять топоров невозможно, а значит, вещи, нужнейшие для обмена, были оставлены как лишние. Видимо, последние обитатели освобождались от непосильного груза, а это наводит на мысль, что они пришли на коче, а уходили налегке, по льду на материк. Это могли сделать те, кто спасся с острова Фаддея Северного, но могли и другие, нам не известные.

Почему это бегство произошло, никто, насколько мне известно, не обсуждал, а без этого невозможна единая картина (точнее, целостные версии) всего трагического плавания. Попробую перечислить возможные причины спешного отбытия и предполагаемые действия людей.

Причина была либо естественной, либо мистической (их могло напугать что-то непонятное). Естественная причина была либо природной, либо людской, а природная была либо живой, либо неживой.

Живой могли стать звери. Для стаи волков не видно предмета интереса на этом почти бесплодном островке, но можно представить стаю белых медведей с разъяренной медведицей [277], которая напугала путников настолько, что они никогда не вернулись за вещами [278]. Хоть и странно, как это путники все вместе оказались около лодки отрезанными от вещей и оружия.

Между мысами Колчак и Нордвик 10 км

Возможна людская причина бегства — беглецы заметили парус (то могли быть промысловики) и заподозрили погоню. Ушли быстро (основная часть меха не разложена), пользуясь тем, что парус было видно намного раньше, чем их собственную лодку без паруса. За вещами не возвращались до ухода чужого судна, а затем море уже могло не пустить к острову. Совпадение двух ватаг в столь отдаленной и безлюдной акватории удивительно, но не слишком, поскольку мы не знаем истинной степени безлюдия региона в то время. К тому же наши путники, вероятно, как мы знаем, плыли в особо теплое лето.

Возможны неживые причины. Самая простая догадка — коч сошел с мели и стал уплывать в море, таща за собой якорный камень (если коч построен на Хете, то железного якоря на нем не было), так что людям осталось только прыгнуть в целую лодку и догонять его. Вторая лодка, без вёсел и разбитая, осталась на острове. Покинутые ценные предметы говорят, что либо перегруженная лодка затонула, не достигши коча, либо коч с людьми был унесен бурей и льдами так далеко, что не было возможности вернуться. Слабое место догадки — вовсе не нужно участие всех людей, чтобы вернуть уплывавший коч.

Другая версия: люди прибыли на остров без коча, везя в двух лодках весь скарб, и одну лодку разбило. То из вещей, что удалось спасти, выложили для посушки вместе с обломками лодки. Забрать вещи на вторую лодку (тоже гружёную) не могли, но забрали всех спасшихся людей. За грузом собирались вернуться, но не сумели. Слабое место: зачем так спешили отплыть? Потерпевшим крушение надо было обсушиться у огня, а следов древнего очага нет.

Эту трудность снимает догадка Окладникова: «не море ли выбросило все это имущество вместе с плавником и обломками разбитого судна?» Вещи разложены, а значит, люди со второй лодки разбирали и раскладывали для просушки то, что выбросило море (возможно, что никто с первой лодки не спасся). В таком случае вполне естественно, если путники, разложив не их вещи на просушку, пошли ловить рыбу (на юго-западном берегу острова найдено древнее грузило [ИПРАМ, с. 20]), намереваясь вернуться за ними, но не смогли.

Не пытаясь выбрать какую-то одну из версий, замечу всё же, что версии, допускающие отсутствие коча у островов Фаддея, лучше сопрягаются с допущением речного ( юго-западного ) пути наших героев к мысу Фаддея (см. п. 7 Очерка), чем морского. Общим у всех высказанных здесь версий является то, что спешное оставление острова вполне объяснимо и что избушку в бухте Симса строила небольшая часть людей — те, что уплыли с острова.

Нам точно известны две лодки: остатки одной обнаружены на острове Фаддея, другой у избушки. Увы, существенная часть первой сожжена гидрографами в 1940–1944 годах, о чем в ИПРАМ много упоминаний мимоходом, а вторая уничтожена ими целиком.

Остатки первой лодки описаны в ИПРАМ вч етырех не состыкованных статьях (А. П. Окладников, с. 18; М. И. Белов, Ф. М. Шелдинг, А. И. Зубков), описаны поверхностно, фотографии обломков неинформативны (пояснений к ним нет, большинства упомянутых в текстах деталей не видно), а изображения некоторых важных обломков нет вовсе. Как и весь сборник, статьи несут следы спешки: к предварительному эскизному описанию добавлены окончательные выводы, отнюдь не всегда следующие из текста. Всё же, можно с некоторой определенностью заключить, что лодка имела следующие свойства.

1) Это была настоящая шлюпка около 6 м длины, с килем и форштевнем, со шпангоутами, закрепленными в балке киля. Доски обшивки крепились к шпангоутам проушинами на досках и деревянными нагелями, т. е. вполне профессиональными поморами.

2) Однако она построена явно не на верфи, где обычен запас однородного строевого леса, а из подручного материала. Так, кокора [279]для форштевня и носовой части киля взята из осины (слишком мягкой), а обшивка собрана из разных пород дерева.