Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

От какой корги он шёл? Дежнёв описал «свою» коргу так (см. Прилож. 1,с. 351):

«пошли мы в судах на море, чтоб где государю учинить прибыль большая. И нашли усть той Анандыри реки корга за губою вышла в море. А на той корге много вылягает морской зверь морж, и на той же корге заморной зуб».

Итак, «усть той Анандыри реки корга за губою вышла в море». Это могла быть корга у мыса Песчаного [136] Вряд ли то мог быть пляж у устья р. Униенвеем (см. правую карту на с. 135). . Там ещё в 1646 году было открыто первое моржовое лежбище, но открыто с моря, с севера. Дежнёв же вышел на него с юга, из губы и, естественно, если счёл своим открытием.

Именно так понял, как увидим далее, положение корги Иван Рубец и притом нашёл её. Так что не стоит сомневаться: ближняя корга была у мыса Песчаного. Он, судя по старинной карте в начале Очерка, выступал тогда в море, а ныне размыт, и на отмели остался лишь островок в километре от берега. Нашёл Рубец не только саму коргу, но и людей Дежнёва на ней.

Настаивая, что открыл коргу он, а не Стадухин, Дежнёв привёл единственную деталь морского берега — мыс, до которого Стадухин, по его мнению, не доплыл. Этим Дежнёв породил вековой спор о том, докуда плавал он сам, и потому нам важен его довод. В первой отписке он сообщил:

«А с Ковымы реки итти морем на Онандирь реку и есть Нос, вышел в море далеко, а не тот Нос, который от Чухочьи реки лежит, до того Носу Михайло Стадухин не доходил, а против того Носу есть два острова. А на тех островах живут чухчи, а врезываны у них зубы, прорезываны губы и, кость рыбей зуб. А лежит тот Нос промеж сивер на полуношник, а с русскую старону Носа признака вышла: речка, становье тут у чухоч делано, что башня ис кости китовой, и Нос поворотит круто к Онандыре реке под лето. А доброво побегу от Носа до Анандиры реки трои сутки, а боле нет, а итти от берегу до реки недалеть, потому что река Андирь пала в губу» [РАЭ, с. 131–132].

Здесь неясно, до какого Носа из двух Стадухин, по мнению Дежнёва, не доходил, однако позже, во второй отписке, Дежнёв уточнил:

«не доходил он, Михайло, до Большево Каменного Носу. А тот Нос вышел в море гораздо далеко, а жывут на нем люди чюхчи добре много. Против того ж Носу на островах жывут люди, называют их зубатыми, потому что пронимают оне сквозь губу по 2 зуба не малых костяных. А не тот, что есть первой Святой нос от Колымы, а тот большей Нос» [РАЭ, с 138].

На пути от устья Колымы до Чаунской губы есть всего два мыса типа нос , (т. е. мыс, остро уходящий в море): это Медвежий и Шелагский. Первый лежит при выходе из бухты Амбарчик. Верней всего, Носом, «который от Чухочьи реки лежит», Дежнёв назвал именно его. Наоборот, мыс Большой Баранов (до которого через 90 лет доплыл Дм. Лаптев), с моря выглядит изгибом берега.

Второй Нос, больший, лежит у восточного входа в саму Чаунскую губу, это мыс Шелагский. Дежнёв заявляет, что Стадухин не достиг второго «Носа», а иного на этом пути нет. (Напомню: Дежнёв имел наказ плыть на уже известную реку «Анандир», т. е. на Чаун, а не куда-то дальше, и Нос помещал на этом пути.) Дежнёв хочет заявить этим свое право на коргу, очевидно лежащую далее «Болыиево Каменного Носу», то ли на юг, (тогда это корга в Чаунской губе, о чём мы говорили), то ли на восток. За Шелагским полуостровом есть пляж у лагуны, но без отмели (см. карту), а корга есть лишь за мысом Аачим (см. карту на с. 131), и вернее, что речь шла о ней.

мыс Медвежий (от мыса Столбового 8 км)

мыс Шелагский (между меридианами 4 км)

Поскольку «Нос» — единственная географическая реалия знаменитого похода, встал вопрос, соответствует ли описание Носа какому-то мысу. То, что это мыс Шелагский, заявлял еще Словцов, но сколько-то подробного описания этого мыса тогда не было, да и сам Словцов слишком категоричен и скорее был ярким публицистом, нежели строгим ученым. Теперь, когда у нас есть подробная карта Чукотки, вопрос допускает обстоятельный ответ.

Мыс Шелагский скалист (он в самом деле «каменный») и «далеко в море вышел», путь коча там «поворотит круто к Онандыре реке под лето», т. е. на юг, в пролив. Речки к югу от него («с русскую старону», считая от «стана») есть. 1) На цветной карте (см. врезку 2 задней обложки книги 4–11) видны справа и слева от заброшенного поселка Шелагский два ручья (в половодье это речки). Два острова лежат к югу, и ближний, Большой Роутан, виден с Шелагского полуострова (до него 38 км), а главное — лежит на пути с Чауна в море. К северу от острова есть две постоянные речки: одна побольше, в 20 км от мыса (Янранайваам), другая поменьше, в 14 км от мыса.

Важно, что в тех местах когда-то жили эскимосы (Кочешков Н. В. Эскимосы // Энциклопедия. «Народы России». М., 1994, с. 421); именно их Дежнёв назвал: «чухчи, а врезываны у них зубы».

От входа в губу до устья Чауна, если плыть близ берега (кочи плавали именно так) 170 км, это примерно трое суток на вёслах с парусной подмогой. Неясно одно — ориентация Носа. У Дежнева сказано: «промеж сивер на полуношник», и это выражение вызвало споры. Слово «полуношник» значит только север, так что некоторая северная ориентация заявлена. А слово «сивер» многозначно и может значить ветер любого из северных направлений, если он несет холод и сырость. Так что здесь налицо не слишком информативное восклицание (что-то вроде «с пылу, с жару»).

Но поворотного мыса северной ориентации восточнее Колымы нынче нет (см. Прилож. 1,сноску 10), зато такой мыс значится на старых картах (см., напр., с. 127, где он помещен на месте Шелагского, а Шелагский смещен от него к востоку) и показан как, возможно, непреодолимый [137] В 1787 г. лейтенант Сарычев смог в самое теплое лето проплыть всего 11 миль за Баранов Камень и сомневался, как и многие тогда, что Дежнев обошел мыс Шелагский. Подробнее см. далее, с. 140, сноску 2. .

Очевидно, что в последующие 150 лет мореходы встречали здесь ледовую преграду, временами непреодолимую, которая, однако, была обойдена в 1648 и 1649 годах. Она-то, надо полагать, и описана Дежнёвым как поворотный мыс северной ориентации. Подробнее см. Прилож.3.

Дежнёв уверял, что до открытой им корги Стадухин не дошел. Где она лежит, можно указать довольно уверенно: к югу от мыса Песчаного. Стадухин там в самом деле не был, но какую-то коргу он видел. Какую именно?

Коргу у мыса Песчаного он видеть мог только с севера, но оттуда она была открыта до него, и он это знал (потому и был сюда послан). В губу он явно не заходил — даже не заметил её. Следующая корга лежит у мыса Аачим, и Стадухин, судя по его «роспросу», был где-то неподалёку, но западнее. В самом деле, «роспрос» он вел среди длинного скалистого берега, а таковых на арктическом чукотском берегу всего два: один на самом западе Чукотки, от Мыса Шелагского до губы Нольде (западнее мыса Аачим) длиною около 130 км, а другой на самом её востоке, от мыса Сердце-Камень до лагуны Инчоун, около 100 км. Но второй слишком далек — ни Стадухин не мог сплавать от Колымы туда-обратно за менее чем 3 месяца, ни Дежнёв не мог ходить туда на охоту и, как сейчас увидим, «отгромить бабу». Да и корги там нет. Остаётся мыс Аачим.