Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

— Борис, это ты?

— Нет, я — раб Божий Михаил и со мной раб Божий Павел. Едем в Михайловку, скажите, где мы?

— Вы в хуторе Ключи, — отозвался голос со двора.

— Ого, — присвистнул Михаил.

— Заходите во двор, а если хотите и в дом. Тут этот туман реже.

Зашли, стали видны очертания лиц.

— Давайте закурим, — предложил Михаил, вынул кисет, бумагу, спички и положил их на столик. Закурили, хозяин предложил:

— Давайте знакомиться. Я — Краснов Пётр Николаевич.

— Надо же. Тройной или полный тёзка нашему последнему войсковому атаману, — сказал Михаил.

— Выходит так, — подтвердил хозяин дома.

— Пётр Николаевич, что это за дым и откуда он взялся? — спросил Михаил.

— Это не дым, это белый туман. Редкость. Посылается Богом для свершения чудес. Я за свои 87 лет вижу его второй раз. Дед у меня по матери жил сто двенадцать лет. Когда я первый раз видел белый туман, а мне было тогда двенадцать лет, ему было сто два года. Он говорил, что видит белый туман третий раз. Этот белый туман очень сильно влияет на урожай в следующем году. Вроде как яровая пшеница давала после него по четыреста мер с десятины. Арбузы были по три пуда. Тыквы вырастали до шести пудов. Животные рожали двойни и тройни.

Дед по матери был и умным, и хитрым человеком. Он мало сеял, жил выращиванием лошадей. У него было три кобылицы чистых донских кровей, на племя. Так после белого тумана, они ему ожеребили по два жеребёнка: три жеребчика и три кобылки. Кобылки так и остались двойнёвыми: каждый год жеребили по два жеребёнка. За что купил, за то и продаю. Земля после белого тумана обильно рожала один год. Посмотрим в этом году. Вернее в следующем. Вы куда путь держите? Может этот туман для вас. Вас от какой беды спасал? — спросил хозяин.

— Мы держим путь в Михайловку. Нам надо купить соли и керосина, — пояснил Михаил.

— Тогда точно, что этот туман для вас, — подтвердил Пётр Николаевич. — А мы говорим, что чудес на свете нету. Есть! Только мы их не замечаем или не хотим замечать. Пророк Исайя писал: «Слухом услышите — и не разумеете, глазами смотреть будете — и не увидите, ибо огрубело сердце людей». Люди огрубели до такой степени, что забыли о том, что можно обратиться к Богу, попросить прощение, получить прощение и жить дальше, не допускать прежних ошибок. Жить по заповедям. Вас белый туман накрыл при выезде из Пода?

— Нет, в самом Поду, — озадаченно ответил Михаил.

— Ещё лучше. Как вас остановить, чтобы вы не поехали в Михайловку? А то, что вам надо купить, есть в избытке здесь. Запоминайте на всю жизнь и передавайте детям, внукам и правнукам вашим о том, что с вами сегодня произошло. Весной приезжайте к нам, распашите с десятину и посейте арбузы, дыни, тыквы и убедитесь в увеличенном урожае. Сколько вам нужно соли и керосина?

— Заберём всё, что есть, — сказал Михаил.

— Ой ли? Пятьсот вёдер соли заберёте? Двести пятьдесят вёдер керосина заберёте? — насмешливо переспросил хозяин.

— Заберём, — подтвердил Михаил.

Пришёл хозяин, молодой человек лет тридцати. Познакомились, поговорили и решили пойти посмотреть товар. Соли оказалось три с половиной ларя, то есть триста пятьдесят вёдер. Керосина оказалось три с половиной бочки, а это значит семьдесят вёдер керосина. Михаил посмотрел на Петра Николаевича: «Где, мол, твои пятьсот вёдер соли?» Пётр Николаевич молчаливый насмешливый намёк понял и отозвался вслух:

— Хотел напугать тебя, кто ж знал, что ты не из трусова десятка?

Когда Михаил устанавливал сани под погрузку, то под полозья подложил три жерди, найденные в этом складе. Пётр Николаевич заметил:

— Умно. Ничего не скажешь.

Вместе с солью и керосином Михаил купил и кое-что другое: двадцать листов фанеры, двадцать четыре стекла к лампам разных размеров, шесть стёкол к фонарю «Летучая мышь» и, что самое ценное, в одном ящике с топорами лежал свёрток в промасленной бумаге. Михаил развернул его и не поверил своим глазам: в свёртке было двадцать четыре подпилка [18] Подпилок — напильник. (Прим. ред) точить пилы. Всё это Михаил уложил в воз.

За ужином Михаил выставил три бутылки самогона, еды всякой и постной, и скоромной. Когда все разошлись, а Павел ушёл напоить лошадей и задать им овса и сена, Пётр Николаевич пригласил Михаила сесть и задал вопрос:

— Михаил Иванович, ты много знаешь, как я погляжу. Как дальше жить будем?

— Дальше жить будем ещё хуже.

— Это ты, Михаил Иванович, по Библии?

— Библия, Пётр Николаевич, закон нашей жизни.

— Что надо ждать? спросил Пётр Николаевич.

— Голод и голодомор, — ответил Михаил.

— Сельское хозяйство разрушено гражданской войной до основания. Тягловую силу поели, орудия труда никто не выпускает. Семена поели и рассыпали. Мужчины здоровые все пока под ружьём, а дома — калеки, старики. Они не могут ни пахать, ни сеять. А там, где здоровая женщина или старик ещё крепкий посеяли, так правительство Ленина с помощью продразвёрстки забирают у них весь урожай, весь приплод животных бесплатно. Правительство Ленина знает, что русский крестьянин живёт с запасом, как научился жить при Столыпине. Ленин организовал военизированные продовольственные отряды, чтобы изъять у крестьянина его запасы.

— Михаил Иванович, я не пойму, правительство Ленина или дураки, или злодеи какие? Надо поощрять развитие сельского хозяйства как источника жизни человека и государства, а они уничтожают.

И то и другое, Пётр Николаевич. Ленин и его соратники большую часть своей жизни провели в тюрьмах и ссылках, нигде не работали, жили за чужой счёт. Научились вредить, пакостить, врать, а Столыпина между ними нету. Среди сторонников Троцкого появилась идея: превратить Россию в военный лагерь. Прихопёрскую волость именовать: Прихопёрский полк, Астаховский взвод, Ключевское отделение. И всё как в армии: подъём, физзарядка, завтрак, работа, ужин, отбой. Самоволка, отлучка карается смертью. Невыполнение плана — лишение обеда, то есть морить будут голодом. Прибери всё, что я тебе дал. Скоро к нам пожалуют продовольственные отряды.

На третий день, утром, сметая снег с порога, ещё по тёмному, Даша увидела как кто-то открывает въездные ворота. Она бросила веник и кинулась в дом:

— Екатерина Ивановна, кто-то открывает наши ворота!

Екатерина Ивановна — платок в охапку и на крыльцо, с крыльца — к воротам. Ей наперёд шли большие лошади, а за калиткой — Михаил.

— Миша, что случилось? Почему вернулись?

Михаил привлёк Катю к себе, поцеловал в щёчку:

— Иди домой, а то остынешь. Всё мы купили, что надо. За завтраком расскажу всё.

В день возвращения Михаила и Павла с солью и керосином вечером к Долговым пришёл Николай Ницененков. Он попросил перевезти их с братом в Кумылгу: