Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года

Обмануть филеров 6 сентября 1911 г., когда он на поезде отбыл в Петербург, Кобе удалось лишь отчасти: те потеряли его на городских улицах, но заметили на вокзале, и ходивший за ним филер Ильчуков с тем же поездом отправился в Петербург, дабы там на вокзале указать на него уже столичным своим коллегам (см. док. 84–86). Иосифа Джугашвили на вологодском вокзале провожал Чижиков, одолживший ему свой паспорт; в поезде ехал еще один социал-демократ, оставшийся неизвестным. Или он тоже бежал из ссылки, или же имел отношение к побегу Джугашвили (вероятно, к нему относится фраза из перлюстрированного письма Лашевича: «здесь (в Вологде) был „Филя“, забрал „Кобу“ (Джугашвили) и уехали» (см. док. 105)). Он пользовался паспортом на имя мещанина г. Николаева В. Г. Козловского, однако мог быть таким же Козловским, как Джугашвили – Чижиковым.

Таким образом, столичная полиция Джугашвили ждала и повсюду сопровождала наблюдением. Сразу его не арестовали все по той же причине: просьба Московского охранного отделения не раскрывать наличие информации. В Вологодском ГЖУ копили данные, чтобы арестовать Джугашвили вместе с другими ссыльными (см. док. 87), тем самым замаскировав причину ареста в виде компрометирующих его агентурных сведений.

Петербургские филеры следовали за ним по пятам, замечая любое его движение. Моментально стало известно, что он пользовался паспортом П. А. Чижикова, что с вокзала вместе со своим неизвестным спутником пришел в гостиницу «Россия» на Гончарной улице и поселился в номере 8, тогда как спутник его в этой гостинице не остановился, а выбрал другую, несомненно, также из соображений конспирации (см. док. 88, 89). Коба проявлял осторожность: сойдя с поезда, он оставил вещи на вокзале и вернулся за ними только в полночь вместе с еще одним «неизвестным» (это был Сильвестр Тодрия), забрал вещи и отправился в гостиницу (см. док. 88). Мало того, по прибытии Коба немедленно сбрил бороду. Все это было напрасно. Джугашвили, привыкший легко обводить вокруг пальца тифлисских и бакинских филеров, теперь имел дело с гораздо более профессиональными сотрудниками столичной полиции, к тому же он находился в мало ему знакомом городе, где наверняка выделялся в толпе прохожих.

В Петербурге Иосиф Джугашвили отправился к Сильвестру Тодрии, жившему с женой Софьей на Невском проспекте в доме 106 (см. док. 90, 91). Тодрия отвел его к Аллилуевым (см. док. 92). Слежку они заметили, выжидали и от Аллилуевых ушли поздно ночью.

Существует записанный в конце 1940-х гг. сотрудницей ИМЭЛ Софьей Познер (в прошлом она была одним из руководителей большевистской боевой организации) рассказ Софьи Тодрия о том, как в их квартиру в Петербурге пришел бежавший из ссылки Коба (см. док. 90). Тодрия начала с признания, что не помнит точно даты этого события, и имела на эту тему спор с другой старой большевичкой – Верой Швейцер: был это 1908 или 1909 г. Отбросив дату 1908 г. как невероятную, обратим внимание на финал рассказа Тодрия, которой запомнилось, что через несколько дней после описанного случая Джугашвили был арестован. Тогда ее рассказ относится скорее к сентябрю 1911 г., но и 1909 г. вероятен, ведь тогда после побега из Сольвычегодска Коба тоже видел Сильвестра Тодрию и мог побывать в его петербургской квартире. Возможно, в памяти рассказчицы эти два эпизода наложились друг на друга. Это угадывается также и из противоречия в рассказе: Софья Тодрия описывает, что Сосо у них обедал, затем прилег отдохнуть и ушел, но в конце называет это «ночевкой». Вероятно, в двух во многом сходных случаях, разделенных двумя годами, так и было – один раз он у них ночевал, в другой просто провел половину дня и к ночи ушел. Ничего особенно примечательного, кроме живой бытовой сценки, Софья Тодрия не поведала. Но помимо Аллилуевых и Тодрия других свидетелей краткого пребывания Иосифа Джугашвили в Петербурге партийные историки не нашли. Очевидно, он более никого не успел повидать.

Поскольку за Джугашвили-Чижиковым в сентябре 1911 г. наблюдали филеры, мы знаем его передвижения за два дня, проведенных в Петербурге (см. док. 88, 89, 91, 93). Поезд из Вологды прибыл в столицу в 8 часов 40 минут утра 7 сентября, Джугашвили оставил вещи на вокзале и вернулся за ними в полночь вместе с Сильвестром Тодрией. Стало быть, днем он разыскал Тодрию и, по-видимому, провел часть дня и обедал у него. По воспоминаниям Анны Аллилуевой, написанным со слов отца и Сильвестра Тодрии, выходит, что адреса Тодрии Джугашвили не знал (о том же – что питерских адресов у него не было – свидетельствовал и И. М. Голубев (см. док. 80)) и, сойдя с поезда, просто бродил целый день по Невскому, пока не встретил Тодрию. Вместе они нашли комнату в меблированных номерах и на следующий день пошли к Аллилуевым; уйдя от них поздно вечером, Джугашвили отправился ночевать к монтеру Забелину, а на следующий день ночевал в гостинице, где и был арестован (см. док. 94). Если Джугашвили и вправду целый день ходил по городу в надежде на удачу, то это хорошо согласуется со словами Софьи Тодрия, что, придя к ним, он выглядел очень усталым и прилег отдохнуть. Но другие приведенные Анной Аллилуевой подробности противоречат хронологии (Коба провел на свободе в столице не три, а всего две ночи) и данным наружного наблюдения, согласно которым ночевал Кавказец обе ночи в гостинице. Представляется, что ночевка у монтера Забелина, о которой последний также оставил воспоминания и тоже отнес ее к сентябрю 1911 г., на самом деле могла иметь место двумя годами ранее, летом 1909 г., когда Сергей Аллилуев, сослуживец и начальник Забелина, заботился о ночлеге для Кобы (см. гл. 18, док.3). Не нашлось в рассказе Анны Аллилуевой места и посещению беглецом квартиры Тодрии.

Филеры видели, как в полночь с 7 на 8 сентября «Чижиков» и Тодрия забрали вещи с вокзала, в четверть первого ночи вместе явились в гостиницу, оставив вещи, через 5 минут вышли, прошлись, «Чижиков» вернулся в гостиницу в час ночи, а Тодрия пошел домой, на Невский проспект, д.106. Утром в четверть десятого Джугашвили отправился к Тодрии, через два часа вышел вместе с ним и еще с каким-то человеком (возможно, это был живший в одной квартире с Тодрией молодой грузин Жожикашвили; присутствие его в одной квартире с семейной парой Тодрия легко объясняется тем, что комнаты в одной и той же квартире сдавались разным жильцам). Они зашли в дом 134 там же, на Невском, где побывали в квартире, в которой, по сведениям полиции, жила некая девица Сура Готесман, дочь каменец-подольского купца, недели за две до того прибывшая в столицу к брату, студенту консерватории (см. док. 93). Несомненно, визит к ней был нужным и важным делом, можно предположить, что она служила одним из звеньев цепочки по переправке нелегалов за границу. У жандармов были сведения, что Джугашвили получил вызов за границу, причем сведения исходили от очень оберегаемого агента и, стало быть, имели высокую степень достоверности (см. док. 53). При обыске в Петербурге у него нашли «сборник разговорных фраз на немецком языке, в коих могла встретиться надобность при путешествии за границей, а также разных глаголов на немецком же языке, что может служить подтверждением правильности агентурных сведений о намерении Джугашвили отправиться заграницу» (см. док. 108). Помимо этого, существует перлюстрированное письмо Ленина неизвестному корреспонденту в Петербурге, датированное февралем 1912 г., где высказано сожаление, что Иванович не попал на партийную конференцию, из чего вытекает, что его там ждали (см. ниже). А раз Коба собирался за границу, то в первую очередь ему нужно было не искать контакты с деятелями Петербургского комитета, а выйти на связного, который укажет способ перейти границу и добраться до Ленина. Видимо, этим связным и служила девица Готесман.