Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Позиция Ноя Жордании теряет в убедительности от того, что он сам был не только интеллигентом с дипломами Тифлисской духовной семинарии и Варшавского ветеринарного института, но и происходил из дворян. И его критика в равной степени может быть обращена на меньшевистскую фракцию, ничем не отличавшуюся от большевистской по части стремления привнести социализм в рабочее движение. Предвидя такого рода возражения, он писал: «Партия была целиком в руках „социалистической интеллигенции“ во главе с Лениным, который чрезвычайно умело доставал большие суммы денег на содержание „профессиональных революционеров“ (члены партии никогда не вносили членских взносов). Конечно, в этом отношении в русских меньшевистских организациях дело обстояло тоже не особенно блестяще, но разница была та, что меньшевики стремились избавиться от этого недуга, от засилия интеллигентов, тогда как большевики порок возводили в добродетель. Что касается до грузинских меньшевистских организаций, то там дело обстояло диаметрально противоположно – партия жила исключительно на взносы членов-рабочих, которые сами выбирали все свои организации и были в партии полными хозяевами»» [483].

Пафос этих строк находится в очевидном противоречии с приведенным выше выступлением Жордании на II съезде, где он заявил о невозможности принятия рабочих в партийные организации. Жордания и в других случаях не стеснялся отступлений от фактов, например, описывая итоги голосования на партийных съездах, смело переиначивал их в свою пользу. По-видимому, последовательность и интеллектуальная честность не были сильными сторонами этого лидера грузинских меньшевиков.

Голос И.Джугашвили в полемике с меньшевиками звучит в его статье «Класс пролетариев и партия пролетариев (по поводу первого пункта устава партии)». Статья появилась без подписи 1 января 1905 г. в газете «Пролетариатис Брдзола» и доказывала правоту ленинской формулировки пункта о членстве в партии. Автор держался целиком в русле ленинской точки зрения. «Итак, картина приняла следующий вид: на одной стороне армия буржуа во главе с либеральной партией, а на другой – армия пролетариата во главе с социал-демократической партией, – каждой армией в ее классовой борьбе руководит собственная партия. Мы коснулись всего этого для того, чтобы сравнить партию пролетариев с классом пролетариев и тем самым выяснить вкратце ее общую физиономию. Сказанное в достаточной мере выяснило, что партия пролетариев, как боевая группа руководителей, во-первых, должна быть гораздо меньше класса пролетариев по количеству своих членов; во-вторых, должна стоять выше класса пролетариев по своей сознательности и своему опыту; и, в-третьих, должна представлять из себя сплоченную организацию». Все это, по мнению автора, «не нуждается в доказательствах» и «само собой понятно», и «если наша партия является не скоплением одиночек-болтунов, а организацией руководителей, которая при посредстве Центрального Комитета достойно ведет вперед армию пролетариев», то из этого неизбежно вытекает именно ленинский вариант устава [484].

Однако кажется все же, что главный нерв противоречий между грузинскими социал-демократами состоял не в формулировке устава. Ведь в их среде наблюдались глубокие противоречия задолго до образования партийных фракций. Похоже, что в их случае фракционный раскол дал выход накопившимся уже разногласиям и взаимной неприязни, и дело было не только в разном понимании партийной дисциплины и демократии. Изначально в Грузии в РСДРП вошли группы людей, объединенных приверженностью к марксизму (довольно плохо тогда им известному), но различных по образовательному уровню, социальному положению, национальности. Затем должны были иметь место определенные процессы притирки, сплочения, так же как и ссоры, разрывы; то и другое происходило на фоне постоянной смены состава из-за арестов, ссылок и прихода новых членов. Среди отошедших к меньшевикам

было, пожалуй, больше образованных интеллигентов из состоятельных городских кругов, состав же большевиков был более демократичным. Однако история грузинской организации РСДРП описана недостаточно для того, чтобы заключить, что в этом и был корень проблемы. Тем более что легко находятся и противоположные примеры: среди заметных меньшевиков были люди скромного происхождения, например Георгий Уратадзе и Иосиф Иремашвили (по социальному статусу не сильно отличавшийся от бывшего своего друга Иосифа Джугашвили), а среди большевиков оказались и выходец из солидной буржуазной семьи Сурен Спандарян, и обладатель княжеского титула Александр Цулукидзе.

Примечательно, каким образом описан раскол на фракции в докладе Л. Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». Разумеется, авторы доклада оперировали исключительно пропагандистскими штампами, но зачастую за выбором того или иного стереотипного определения крылись тщательно продуманные акценты или упакованные в обороты этого условного языка намеки и неявные возражения оппонентам. Подводя итоги в первой главе доклада, авторы, отметив «известную положительную роль» группы «Месаме-даси» в распространении идей марксизма, перешли к критике: «„Месаме-даси“, однако, не была однородной организацией, большинство „Месаме-даси“, во главе с Н.Жордания, представляло оппортунистическое течение – „легальный марксизм“, вульгаризировавшее и искажавшее основы революционного марксизма, отрицавшее идею гегемонии пролетариата в революционном движении, политическую революционную борьбу рабочего класса против самодержавия и идею пролетарской революции и диктатуры пролетариата. Большинство „Месаме-даси“ вульгаризировало и приспособляло учение марксизма к интересам буржуазно-капиталистического развития и буржуазного национализма» [485]. На фоне приведенных выше цитат из работ Жордании вторгаться в дискуссию об «отрицании гегемонии пролетариата в революционном движении» есть дело безнадежное. Но симптоматично появление среди этого набора стандартных обвинений упоминания о «буржуазном национализме». В следующем абзаце доклада, говоря о подлинно «революционномарксистском» крыле, представленном «меньшинством „Месаме-даси“» (а именно Сталиным, Кецховели и Цулукидзе), был подчеркнут его «интернационалистский» характер [486].

Хотя сталинская историография привычно оперировала обвинениями в буржуазном национализме и присваивала большевикам роль истинных интернационалистов, применительно к ситуации в закавказских организациях РСДРП это, видимо, не было совершенным пустословием. Имеющаяся на русском языке литература не позволяет подробно проанализировать, в какой степени тем или иным местным деятелям были свойственны националистические настроения, которые присутствовали еще в «Месаме-даси», но несколько скупых признаков указывают, что они не были чужды той части социал-демократов, кто образовал меньшевистское крыло. А. Цулукидзе, находясь в 1901 г. в Батуме, спорил с местными социал-демократами о национальной программе, после чего заявил своим единомышленникам, что договориться с батумцами невозможно, «стоим на разных полюсах» [487].