Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

После свадьбы молодожены остались жить в доме Сванидзе. Там по-прежнему бывали товарищи Кобы по партийной работе. Екатерине Сванидзе их визиты стоили полуторамесячного пребывания под арестом в ноябре-декабре 1906 г. Как выяснил А. В. Островский, причина была в том, что однажды Камо привел к ним ночевать эмиссара ЦК, приехавшего из Москвы. 20 октября в Москве при ликвидации Областного бюро Центрального района РСДРП у одной из задержанных был найден адрес «Фрейлинская 3, швейка Сванидзе, спросить Сосо». Когда жандармы явились 13 ноября с обыском, Кобы в городе не было, а Екатерину Сванидзе, тогда беременную, арестовали. Поскольку в ее паспорте не было отметки о браке и она сохранила прежнюю фамилию, в ней не заподозрили жену известного большевика. К тому же ее выручила профессия: среди клиенток сестер Сванидзе была жена жандармского полковника, с ее помощью удалось договориться, чтобы Екатерину держали не в тюрьме, а при полицейской части. Поскольку жена пристава также шила у нее платья, закончилось дело проживанием Като Сванидзе в доме пристава. Джугашвили даже приходил туда на свидания, полиция по-прежнему не знала его в лицо [846].

18 марта 1907 г. у них родился сын Яков. М. Монаселидзе вспоминал о том, что плач ребенка раздражал отца, но и поиграть с малышом он любил, «целовал его, играл с ним и щелкал его по носику. Лаская ребенка, он называл его „пацаном“, и это имя осталось за ним до сегодняшнего дня» [847].

Приятельница Екатерины Тина Никогосова упомянула о том, что Джугашвили жил очень скромно и никогда не брал лишних денег из партийной кассы (см. док. 7). Отсюда как будто следует, что он мог получал содержание от партии. Сотрудничая в легальных газетах, он должен был иметь также и гонорары за статьи.

Коба продолжал наведываться в Баку. Город, в предыдущие два года испытавший столько потрясений, понесший большой экономический урон в результате забастовок и межнациональной резни, теперь на фоне резко снизившейся добычи нефти не мог, конечно, сделаться тихим и спокойным. Воспоминания современников оставляют впечатление, что разгул преступности в Баку только усилился. Летом 1908 г. кавказский наместник граф И. И. Воронцов-Дашков в направленной премьер-министру и министру внутренних дел П. А. Столыпину обширной записке о положении в крае сообщил, между прочим, что при общем для Кавказа недостатке численности полиции и средств на ее усиление «исключение представляет собою только Баку, но и то – благодаря тому, что местные нефтепромышленники и город оплачивают из своих средств свыше 2/3 общего штатного расхода на полицию»33. Тем не менее у хозяев, управляющих и крупных служащих нефтепромыслов стало нормой иметь охрану из «кочей». Неудивительно, что и Бакинский комитет сохранял свою боевую дружину, более того, продолжал ее вооружать (см. док. 17, 18, 23).

Революционерам в Баку было по-прежнему вольготнее, чем в других местах. Сохраняли влияние Шендриковы с их Союзом нефтепромышленных рабочих. В Бакинском комитете в отличие от Тифлисского наличествовали и большевики, и меньшевики, дискуссии между ними в присутствии рабочих не прекращались, хотя с весны 1906 г., после IV съезда РСДРП, влияние меньшевиков стало преобладать. В Баку действовали С.Девдориани, И. Рамишвили, Абилов [848]. Однако здесь доминирование меньшевиков не приняло столь жесткой формы, как в Тифлисе. Признанным лидером местных большевиков оставался Алеша Джапаридзе.

Баку сохранял все те особенности, которые делали его удобным местом для революционеров, попавших где-то в поле зрения полиции, но готовых продолжать борьбу. В феврале 1906 г. туда прибыли командированные Центральным комитетом большевики В. П. Ногин и В. А. Радус-Зенкович, вскоре вошедшие в состав Бакинского комитета. Со стороны меньшевиков там в то время работал Андрей Вышинский, которого Ногин аттестовал как молодого способного литератора (см. док. 19). В тексте Ногина чувствуется определенная симпатия к нему, вероятно, искренняя, поскольку воспоминания были опубликованы в 1924 г., когда Вышинский еще не вошел в настоящую силу. Стало быть, несмотря на принадлежность к другой [849]фракции, он достаточно рано установил неплохие отношения с большевиками. Неизвестно, когда каждый из этих троих впервые встретился с Кобой: уже тогда, в 1906 г., или позднее, в середине 1907 г., когда тот тоже переехал в Баку. Но очевидно, их с Вышинским знакомство восходит к этой эпохе.

В начале 1907 г. в Баку окончательно обосновался Сурен Спандарян [850].

В августе-сентябре 1906 г. И. Джугашвили принял участие в съезде закавказских социал-демократических организаций, начавшемся в Тифлисе 25 или 26 августа, затем из-за внимания к нему охранного отделения перенесенном в Баку и завершившемся 14 сентября [851]. Некоторые подробности о съезде сообщил Р.Арсенидзе (см. док. 21), причем вспомнил о нем, чтобы привести пример особенного коварства, свойственного Кобе. Арсенидзе рассказал, что на съезде присутствовало 42 делегата, из них только шестеро большевиков, остальные 36 – меньшевики. Обсуждали, ожидать ли в скором будущем нового народного восстания или делать ставку на работу в Государственной думе. Большевики, по словам Арсенидзе, стояли на обычной своей позиции, по Ленину, – предполагали восстание, организованное под руководством партии (отсюда вытекает, что грузинские меньшевики ожидали восстания масс как непредсказуемого, стихийного явления). При голосовании меньшевистские представители разделились ровно пополам, по 18 сторонников каждой линии. Повторные голосования давали одинаковый результат, наконец при четвертом (!) голосовании «Коба сыграл с нами одну штуку». Состояла она в том, что большевики единогласно присоединились к одной из сторон, обеспечив ей перевес. В сущности, Джугашвили сделал самый обычный для сколь-нибудь привычных к электоральным и парламентским комбинациям ход. Свидетельствует этот эпизод не о коварстве или хитром интриганстве Кобы, а о глупости меньшевистских лидеров.

В конце 1906 – начале 1907 г. закавказские большевики организовали в Баку свой краевой центр, назвав его «Литературным бюро большевиков». По сути, оно продолжало линию распущенного Кавказского союзного комитета. В нем работали А. Джапаридзе, Ф. Махарадзе, С. Спандарян, М. Цхакая,

С. Шаумян, входил в него и Коба [852]. С ноября 1905 г. там же, в Баку, печатался легальный «Кавказский рабочий листок», в редакцию входили Шаумян, Коба, И.А. Санжур, Г.Д.Кикодзе и др. Как обычно, один недолговечный печатный орган вследствие цензурных запретов сменялся другим. В июне 1906 г. было предпринято издание также легальной ежедневной газеты «Призыв», просуществовавшей с 12 по 18 июня. Успели выпустить шесть номеров, ни один экземпляр которых не сохранился. Считается, что Коба принимал в ней участие [853] . Под руководством Шаумяна были устроены подпольные типографии, активно действовавшие в 1906 г. [854]В феврале 1907 г. Шаумян (живший пока еще в основном в Тифлисе), Спандарян и С. Касьян (Тер-Каспарянц) издавали легальную газету «Орер» («Дни») [855].