Софи Боди–Жандро - История частной жизни Том 5 [От I Мировой войны до конца XX века]

Социологические опросы

Надо сказать, что именно из Соединенных Штатов во Францию пришло особое культурное явление — опросы общественного мнения. Благодаря этим опросам, разработчики которых утверждают, что узнают мнение молчаливых, смещается граница между эксплицитным и имплицитным, явным и скрытым. С этой точки зрения опросы общественного мнения имеют отношение к частной жизни, поскольку демаркационная линия между существованием индивида и существованием его окружения очень расплывчата. В конце 1936 года Рузвельт противостоял кандидату от республиканцев Альфреду Лэндону, которого поддерживали деловые круги, а также контролируемые ими крупные газеты и радио. Одна американская газета, опросившая миллионы читателей, предвещала триумфальную победу Лэндона. Джордж Гэллап, журналист и статистик, основатель института исследований общественного мнения, опросил менее 2000 человек и предрек победу Рузвельту, который и одержал ее, получив 24 миллиона голосов против 16 миллионов. Французский институт общественного мнения появился накануне войны. Отныне социологические исследования становятся частью политической жизни, причем они как описывают ее, так и оказывают на нее влияние.

Возникнув на политическом поле, опросы проникают в приватную сферу: «репрезентативные выборки» дадут нам предположительно достоверную информацию о количестве «счастливых» французов; о тех, кто получил свой первый «полный» сексуальный опыт в семнадцать лет; мы узнаем, был ли этот опыт «успешным» или нет, был ли партнер другого пола (что правильно) или того же самого (что хуже) и т. д. Эта социальная эхография зародилась в США и стала неотъемлемой частью жизни стран, вставших на путь модернизации.

Американский взгляд на Францию

Французская идентичность, существование которой, как мы полагаем, находится под угрозой, — для американцев вещь несомненная. Отнюдь не считая Францию «американизированной», юный студент, приезжающий на год во Францию, даже если в момент прибытия в страну он владеет языком, абсолютно сбит с толку и находит нашу жизнь полнейшей экзотикой. Его все поражает: нелюбовь французов к переездам, продолжение существования «расширенной» семьи и встречи родственников по воскресеньям, жизнь молодых людей в родительском доме в том возрасте, когда любой молодой американец уже покидает его, поведение французской матери, обязанность лицеиста выбирать профессию в тот момент, когда он еще не знает, чего хочет, разнообразие пейзажей и типов жилья, значение, придаваемое кухне, отсутствие самодисциплины, отказ от персональной ответственности и бесконечные обращения к властям, беспорядок, отсутствие планирования времени, гетто, в которых складываются разные социальные группы, вес прошлого; короче говоря, различие кодов и знаний о том, где как себя вести и что говорить. Во всем этом бедный американец теряется. И ведь мы говорим только о подготовленных ко встрече с Францией студентах. Что же говорить о вероятной реакции «простых туристов», которым в голову пришла занятная идея посетить эту Францию, о которой ничего не пишут в местных американских газетах, а федеральная пресса упоминает редко, и почти никогда — на первых полосах. Об официальном визите в США президента Французской Республики, будь то Шарль де Голль, Валери Жискар дʼЭстен или Франсуа Миттеран, напишут на первых полосах всех французских газет, но придется долго листать толстую The New York Times, чтобы найти упоминание об этом событии. Менее десяти процентов американцев в состоянии назвать фамилию французского президента, и каждый третий не сможет найти Францию на карте мира.

Если вдруг американец решит взглянуть на Францию, он скорее заметит различия, нежели сходства, и прежде всего — закрытость частной жизни. В США предполагается (но не значит, что так и есть), что она открыта взглядам соседей и друзей (или же контролируема ими?). Дверь должна быть открытой, причем речь не только в буквальном смысле, но и в символическом — профессиональная и частная жизнь не должны разделяться. Супруга «президента» (будь то президент США или хозяин небольшого предприятия) должна «быть на виду», занимаясь частными делами: ее семейная жизнь должна быть прозрачна, все должны знать, каким видом спорта она занимается и как проводит свободное время, ходит ли в церковь по воскресеньям и т. п. Конечно, существование этих норм не исключает их нарушения (а может быть, сами нормы и толкают к их нарушению?). «Открытая дверь» не помешает жизни частной — частной прятаться за жизнью частной — публичной, а закрытая дверь не обескуражит любопытных. Здесь речь идет о кодах, а не о том, что за ними скрывается.

Взгляд француза на США

Француз, прибывающий в Америку, удивлен меньше. Он потребляет столько разнообразной американской культурной продукции, что уже обо всем проинформирован, хоть его жизнь и не меняется под ее воздействием. Что его поражает сильнее всего? «Неинтеллектуальная» эффективность системы воспитания (в семье и в школе), которая делает индивида ответственным вплоть до убежденности неудачников в собственной вине; одержимость деньгами и оценивание человека по количеству долларов, которые он зарабатывает; постоянное цитирование Библии в политических дискуссиях, что не исключает использования всем известных методов для поддержания американской «империи»: финансирование свержения Сальвадора Альенде и установления террора в Чили, а в то же время — отставка Никсона и проблемы Клинтона в связи с ложью под присягой и «нескромным поведением», короче говоря, с моральными проблемами, которые совершенно не заботят французских политиков; реабилитация маргиналов, что укрепляет систему, которая в сегодняшних эксцессах способна разглядеть завтрашнюю норму; полное неведение о том, что происходит в других странах, даже если эти «другие страны» входят в сферу американского влияния; дисциплинированное поведение на дорогах, где в результате ДТП погибших в три раза меньше, чем во Франции, и в то же время жестокость. Одержимый безопасностью француз открывает для себя в США реальность жестокости. Статья в разделе происшествий в газете International Herald Tribune от 14 февраля 1985 года рассказывает о таком случае; 22 декабря 1984 года некоему Бернарду Гетцу угрожали — или ему так показалось — четверо чернокожих парней, попросивших у него 5 долларов. Он вытащил пистолет 38–го калибра, выстрелил в каждого из них и скрылся. За несколько часов он стал суперменом. Из Нью–Йорка, Чикаго, Майами, Монреаля, даже с Гавайев звонили радиослушатели и телезрители и в 90% случаев высказывались об этом поступке одобрительно. Кое–кто предлагал заплатить за него залог в размере 50 000 долларов, другие организовали сбор денег, третьи хотели сделать его следующим мэром Нью–Йорка. Даже мать одного из раненых высказала симпатию к герою. Еще до его ареста на Манхэттене продавались футболки с надписью «Гетц против негодяев: четверо на одного». За шесть часов до ареста вышла в свет миллионным тиражом брошюра «Б. Гетц: преступник или жертва?», которая распространялась во всех крупных городах. Американскую жестокость и ужасные убийства французу трудно себе представить. Серийный убийца Генри Ли Лукас хвастается тем, что убил триста человек, в основном женщин и детей. В 1990 году каждые двадцать две минуты совершалось убийство, каждые пять минут–изнасилование, каждые сорок девять секунд — грабеж, каждые тридцать секунд — вооруженные нападения. Таким образом, ежегодно совершается по 1,7 миллиона насильственных преступлений. Вооруженных нападений в США на душу населения в сто семьдесят пять раз больше, чем в Великобритании. В Нью–Йорке убивают в одиннадцать раз чаще, чем в Лондоне, и до сих пор количество убитых афроамериканцев вдвое превышает число американских солдат, погибших во время II Мировой войны. Огромная страна кишит непойманными убийцами, и нет понятия удостоверения личности. Все попытки ввести подобный документ с возмущением отвергались и воспринимались как практика, недостойная демократической страны. В некоторых штатах на водительских правах нет фотографии. Вторая поправка к Конституции дает каждому право иметь и носить с собой оружие, а в некоторых местах владение оружием даже является обязательным. Желтая пресса утверждает, что оружие продается каждые тринадцать секунд. ФБР встречает сопротивление местной полиции, защищающей свою территорию. В Нэшвилле арестовали некоего Дж. Хинкли, готовившегося сесть в самолет с тремя револьверами и боеприпасами. Он был задержан в з часа 13 минут, а в 3 часа 47 минут, после уплаты штрафа, освобожден. Несколькими месяцами позже он совершил покушение на президента Рейгана. По телевидению рассказывается о жестокости реальной, а не мнимой: с огромным вниманием все следят за историей с поджогами в Бронксе. В американских домах телевизор почти всегда включен. Опросы показывают, что к моменту окончания начальной школы американский ребенок увидит около восьми тысяч убийств и сто тысяч актов насилия, совершенных как «плохими», так и «хорошими» парнями. Жестокие телевизионные зрелища, современная ипостась гладиаторских боев, вызывают у пресыщенной публики отвращение и одновременно с этим доставляют удовольствие. Но готов ли американец, которому страшно, платить больше налогов на строительство тюрем и психиатрических больниц? Требует ли он, как это делает француз, постоянного контроля?