Илья Левит - Сказки доктора Левита: Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт)

Власти до 1903 года закрывали глаза на деятельность сионистов. Официального статуса не было и препятствий для их деятельности почти не возникало. А в 1902 году даже согласились власти на легальное проведение съезда российских сионистов в Минске (не путать с Сионистским конгрессом). Так что можно сказать, что евреи оказались даже в привилегированном положении (хоть в чем-то!) — другим национальностям этого не позволяли. Но после Кишиневского погрома понимал Плеве, министр внутренних дел, которого обвиняли в попустительстве громилам, что ничего хорошего от евреев вообще и от сионистов в особенности ждать уже не приходится. Сионисты к 1903 году были уже весьма многочисленны. И являли собой явно самую организованную часть еврейства. Сионистская легенда рассказывает, что сразу после погрома Плеве вызвал к себе главу минских сионистов, Розенбаума, и потребовал, чтобы русские сионисты публично опровергли слухи, будто он, Плеве, замешан в погроме. Если сионисты согласятся, они получат взамен полную легализацию своей деятельности. Если откажутся — пусть пеняют на себя. Розенбаум отказался, и репрессии не заставили себя ждать. Репрессии — это уже была не легенда, а горькая реальность. Сионистская деятельность, помимо прямой эмиграции, была летом 1903 года в Российской империи запрещена. Запрещены были собрания, сбор денег, все культурно-просветительные мероприятия, все, связанное с агитацией. О самообороне я уже говорил. Надо еще раз сказать, что никаких официальных инструкций, поощряющих как терпимость (до лета 1903 года), так и нетерпимость, принято не было. Каждый случай рассматривался конкретно. Ограничения были введены секретным циркуляром Министерства внутренних дел. Дальнейшие события довольно широко известны. Герцль, уже потерпевший ряд неудач у сильных мира сего, решился на еще одну политическую комбинацию. Ему не удалось добиться встречи с царем. (Царь возмущался, что его тоже считают ответственным за погром. Бог знает, был ли он искренен.) Но Герцль получил предложение на встречу с Плеве и поехал к нему, «как Моисей к фараону», — пытался использовать неприятное положение, в котором оказалась Россия, надеялся, что русская верхушка попытается загладить впечатление от Кишиневского погрома.

Рассказывали, что в молодые годы Плеве стал свидетелем вспыхнувшего в каком-то местечке сильного пожара. Все потеряли голову, а евреи проявили организованность и пожар потушили. С того времени Плеве уверился, что революцию могут в России сделать только евреи. Русские люди «храбры по приказу», а евреи — те и без приказа могут действовать.

Герцль прибыл в Россию, где дважды встречался с Плеве и один раз — с министром финансов Витте. Задачу Герцля можно условно разделить на три пункта: 1) Добиться давления России на Турцию — чтобы дала евреям автономию в Палестине. 2) Облегчить судьбу евреев в России. 3) «Программа-минимум» — добиться от правительства более мягкого отношения к сионистам и сионистской деятельности.

Последнее — удалось. Любопытно отметить, что С. Ю. Витте, считавшийся другом евреев и либералом, держался с Герцлем очень нелюбезно. Герцль приписал это влиянию богатых ассимилированных евреев, которые и на Западе мешали Герцлю. Но в России, возможно, дело не сводилось к одному этому. Плеве и Витте терпеть друг друга не могли, и гость Плеве был заранее несимпатичен Витте. Сперва казалось, что по главному первому пункту достигнут успех. Плеве советовался в Министерстве иностранных дел о возможности дипломатического нажима на Турцию, но время было неблагоприятное — из-за волнений христиан на Балканах. Решили, что надо отложить дело, — на фоне этих волнений вмешательство России могло лишь озлобить турок. А затем — Плеве погиб от эсеровской бомбы. А Герцль умер от болезни сердца. Дело кончилось ничем. А могло оно кончиться иначе? Как ни странно — видимо, да, могло. Во второй половине 30-х годов XX века польское правительство, очень антисемитски настроенное, поставляло оружие сионистам.

Но тогда, с Россией, нам не повезло.

Важнейшее событие случилось с Герцлем на обратном пути. Герцль проезжал Вильно и остановился там (по приглашению тамошних сионистов). И удостоился такой встречи, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Евреи, а в Вильно их было много(40 % населения), встретили его именно как Царя Израиля. Энтузиазм охватил всех — рабочих и купцов, ешиботников и старых рабби, мужчин и женщин. Но власти имели обо всем этом свое мнение, отличное от еврейского. Власти евреев не любили и даже боялись. Было от чего. В 1902 году жестоко разогнали первомайскую демонстрацию. В ответ еврей-бундовец стрелял в губернатора и ранил его. Еврея — его фамилия была Леккерт — повесили. В первые годы советской власти о нем помнили. Называли его именем улицы. Поставили фильм. Затем, когда «ветер переменился» в еврейском вопросе, поспешили забыть.

В Вильно же во время визита Герцля произошли столкновения евреев с полицией. Поначалу не очень страшные. Но под конец толпу, провожавшую Герцля на вокзал, казаки жестоко разогнали нагайками прямо у него на глазах. Он был потрясен. Как можно жить в такой стране? Это во многом объясняет его дальнейшие действия. Евреям же в Вильно он сказал на прощание: «Не падайте духом, придут лучшие времена».

Сразу из Вильно Герцль поехал в Базель на VI Сионистский конгресс и там объявил о плане «Уганда». События эти довольно известны, и я буду краток. Еще до поездки в Россию Герцль получил предложение от английского министра колоний Дж. Чемберлена (отец Невилла Чемберлена, будущего премьер-министра Великобритании) предоставить евреям землю в британской Восточной Африке. По теперешней географии — это в Кении, тогда тот район назывался Угандой. Англичане предлагали широкую автономию, и свой флаг, и название для страны — «Новая Палестина». (Тогда еще не было арабского «палестинского народа».) Сразу надо сказать — климатически это место было неплохо. Кенийское нагорье — места относительно прохладные и плодородные. Но в то время, конечно, совсем не освоенные. Это был уже успех — правительство великой державы обратилось к Герцлю как к признанному главе еврейского народа! Сама по себе идея основания еврейского государства «где-нибудь» вне Палестины новостью не была. Но до сих пор сионисты ее всерьез не обсуждали. И Герцль поначалу не думал об этом. Когда-то, на заре своей сионистской деятельности, он допускал мысль о еврейском государстве «где-нибудь», но давно ее оставил, хорошо познакомившись с реальностью. И вот теперь, под влиянием Кишиневского погрома и событий в Вильно, он решил, что предложение Британии можно принять, хотя бы как временную меру. В качестве «ночлежного дома» для бесприютных евреев. Ибо Земля Израильская пока что была недоступна — султан не уступал, а «вода дошла до горла». И он вынес это предложение на Сионистский конгресс. Обсуждение было очень бурным. Именно «русские», для спасения которых все и было затеяно, заняли в большинстве непримиримо-враждебную позицию. Из россиян за Уганду высказались две группы: 1) большинство религиозных сионистов; 2) частично — сионисты-социалисты. В общем, весьма неожиданная коалиция! Самое неожиданное — то, что за Уганду выступили религиозные сионисты. В большинстве случаев этому дают такое объяснение: их религиозная совесть была смущена тем, что восстановление еврейского государства идет без Машиаха (Мессии). Позднее рав Кук [4] Авраам Ицхак Кук (1865–1935) — раввинский авторитет и мыслитель. В 1904 году прибыл в Эрец-Исраэль, где стал раввином Яффы и практически всего еврейского ишува. Солидаризировался с сионистским движением, что вызывало сопротивление в ортодоксальных кругах. В 1919 году был назначен главным раввином Иерусалима; в 1921 году был избран первым ашкеназским раввином Эрец-Исраэль. Кук развил свою концепцию сионизма и его роли в еврейской истории. Автор многих религиозно-философских трудов. ( Прим. ред. ) доказал, что это можно и нужно, что это приблизит приход Машиаха. Сами они, однако, давали другое объяснение: «Вы противитесь Уганде потому, что боитесь, что ваши люди там хорошо приживутся и забудут о Земле Израиля. А мы в своих людях уверены. Они Иерусалим не забудут». Сыркин — автор «Еврейского социалистического государства», вождь тех сионистов-социалистов, что поддержали план Уганды, прибегал к рациональным аргументам — надо-де оставить романтику. Эрец Исраэль недоступна. Надо брать, что дают. Под покровительством Англии не хуже, чем под крылом у султана, скорее, наоборот. Но и тут был подтекст — социалистам поперек горла была еврейская религия, а в Земле Израильской она «дома». Там она пустила глубокие корни и непобедима. А в Уганде с ней легко будет справиться и построить социализм. Проект Уганды был поддержан и западными сионистами и в итоге собрал большинство голосов. (Сказалось и личное влияние Герцля.) Тогда много нерелигиозных «русских» вообще хотели уйти. Они собрались в другом зале. Герцль с трудом добился разрешения выступить перед ними. В конце концов страсти немного улеглись. Раскола тогда не произошло, это случилось уже после смерти Герцля. Постановили: пока решительных шагов не предпринимать, но изучить вопрос. В момент полемики на конгрессе «Сионисты Сиона» — так теперь будут называть противников проекта Уганды и других планов построить еврейское государство «где-нибудь» — не могли даже сформулировать логично свои возражения. Но потом (а полемика только началась на Шестом конгрессе) они позицию сформулировали примерно так: Уганда ведь страна еще совсем дикая, и понадобится много усилий для ее освоения. И потребуются люди, готовые ради этого умирать, а если надо, то и убивать. Мы найдем таких людей для Земли Израильской. А найдете ли вы их для Уганды?