Илья Левит - Сказки доктора Левита: Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт)

Итак, «умиротворение». Оставим в покое Японию, ее взаимоотношения с Китаем складывались вдали от нас. В нашем же регионе «умиротворение» впервые проявилось в 1934 году. И на первый взгляд не имело отношения к евреям. Есть в наших краях такая страна — Ирак, до 1932 года находившаяся под мандатом Англии. Но с 1932 года Ирак стал независимым, хотя и оставался в сфере британского влияния. Там по-прежнему существовали английские базы, были расквартированы войска. Правил там еще с начала 20-х годов наш старый знакомый — Фейсал. С ним мы встречались и в первой сказке, и в начале второй. Правил, надо сказать, разумно. Но вековую отсталость не ликвидируешь за короткое время. Тем более что нефтяная эра еще не наступила, хотя уже приближалась. Англичане строили огромный нефтепровод Киркук — Хайфа, то есть от севера Ирака до Хайфы. Этот нефтепровод еще будет играть роль в моем рассказе, поэтому поговорим о нем.

Англичане хотели иметь нефтепровод только в своем владении и отказались от мысли проложить его кратчайшим путем — через Сирию, в то время бывшую под французским мандатом, или через ататюрковскую Турцию, страну, Англии не дружественную. Сейчас там проходят нефтепроводы. Но мы говорим о 30-х годах. Да и ненависть Хашемитов к Франции сказалась. Хашемиты — это фамилия Фейсала и Абдаллы, которые правили тогда соответственно Ираком и Иорданией. Короче, нефтепровод шел в обход Сирии. С севера Ирака на юг, потом через Иорданию, затем у нас через Галилею к Хайфе. Это важно в свете описываемых событий.

В Ираке жили преимущественно арабы, курды, айсоры, евреи. Айсоры — ассирийцы — это наши старые знакомые. Они-то и оказали помощь Англии в 1918 году, во время Первой мировой войны, и в начале 20-х годов, когда Англия наводила порядок в Ираке. «Наш самый маленький союзник», — так называли англичане немногочисленных айсоров (см. гл. 82 первой сказки). Они христиане. Вот им-то и будет суждено стать первой жертвой арабского национализма. Но пока правил Фейсал, он старался не разжигать в многонациональном государстве вражды между народами. Еврейская община там была большая и древняя — со времен вавилонского изгнания (VI век до н. э.). Евреям, в частности, не на что было жаловаться при Фейсале. К сожалению, в 1934 году он умер, а его сын на него нисколько не походил… Долго было бы рассказывать всю историю айсорской трагедии в Ираке в 1934 году. Айсоры пытались сопротивляться, но силы были неравны. Англичане предпочли не вмешиваться во «внутренние дела» Ирака. Зачем им головная боль? Нефтепровод, строительство которого подходило к концу, был важнее. Бог с ними, со старыми друзьями. Главное — не ввязаться в конфликт. Айсоры пытались пробиться в Сирию, но французы их не пустили. Правда, полностью шума избежать не удалось, скандал все-таки разразился. В Лиге Наций обсуждалось массовое изнасилование маленьких айсорских девочек иракской солдатней. Поговорили, повозмущались. Ирак дал какие-то заверения… Дорого обошлось Англии это «умиротворение». В год англо-германского поединка в Ираке вспомнят инертность и слабость, проявленные Англией. Но это выходит за рамки моей сказки.

Сейчас важно другое: в 1934 году в нашем регионе увидели, что Англия ради того, чтобы избежать конфликта, предает своих друзей. Это лондонский обыватель едва слышал об айсорах, и то только потому, что в Лиге Наций о них говорили. На Востоке же их хорошо знали. И из их трагической судьбы сделали выводы.

Конечно, сама по себе история с айсорами не могла бы поколебать престижа Британской империи, если бы это был изолированный факт. Но он оказался лишь первым в ряду событий, в которых «умиротворители» себя проявили, ибо за 1934 годом последовал 1935-й, принесший итало-эфиопскую войну — событие намного более крупное, чем «ассирийский вопрос в Ираке».

Но вернемся немного назад. С лета 1934 года Муссолини считался противником Гитлера, как ни странно это звучит сегодня. Но так было… Этим летом в Австрии вспыхнул нацистский мятеж. А еще раньше — была попытка коммунистического мятежа. Нацистский мятеж тогда не удался, но осталась опасность вторжения германских войск, ибо в Германии Гитлер уже находился у власти. Тут-то Муссолини и проявил похвальную оперативность. К австрийской границе были передвинуты итальянские войска с обещанием австрийскому правительству полной поддержки в борьбе против Гитлера. И немцы сыграли отбой. Германия еще только-только начала восстанавливать свой военный потенциал. Война в эту минуту не входила в планы Гитлера. Муссолини чувствовал себя героем — заставил отступить немцев! Роль защитника Европы от нацизма ему нравилась. Он заключил договоры с Англией и Францией, публично с презрением отзывался о немцах и нацизме: «Тридцать веков истории позволяют нам с сожалением смотреть на некоторые доктрины, возникшие за Альпами и разделяемые людьми, предки которых еще не умели писать, в то время как в Риме были Цезарь, Вергилий и Август». Надо заметить, что сам Муссолини антисемитом не был. Имел любовницу-еврейку — Маргариту Царфатти, помогавшую ему писать научные труды. Да и в итальянской фашистской партии насчитывалось несколько сотен евреев. Так что антигитлеровская роль ему даже подходила. Он играл ее год с небольшим. В этот период его посетил с дружеским визитом Вейцман.

В дни, когда советская пропаганда видела в Израиле врага номер один, когда на каждого гражданина Израиля, включая арабов, приходилось по 9 экземпляров антисионистских книг и брошюр, вспоминали и визит Вейцмана к Муссолини. Разумеется, не указывая особенности того периода, в который это произошло. А так как огромное большинство людей этих обстоятельств не знали, получался хороший пример вредоносности сионизма.

Говорят, сам Муссолини все время хотел познакомиться с Жаботинским, учитывая, что Жаботинский до Первой мировой войны несколько лет прожил в Италии, любил эту страну и ее язык. Но Жаботинский уклонился от чести быть принятым Муссолини. Дружба с итальянцами имела для нас значение лишь в одном важном вопросе. А именно: есть в Италии город Триест. 200 лет он был главным выходом к морю огромной страны — империи Габсбургов (Австро-Венгрии). Когда-то это был один из крупнейших портов Южной Европы, возвышение которого в XVIII веке нанесло последний сокрушительный удар по Венеции. Накануне Первой мировой войны он соперничал с Одессой, Генуей, Марселем. В те времена именно Триест был самым крупным портом по торговле с Землей Израильской, и уже тогда через него к нам ехали евреи. Но в городе жило много итальянцев, которые присутствовали во всех слоях общества, от работяг до капиталистов. Итальянцы мечтали об объединении с Италией. И вот свершилось: в результате Первой мировой войны Триест стал итальянским. Тут-то его звезда и закатилась: перестав быть морскими воротами огромной страны, он начал приходить в упадок. Единственно, чем этот порт со все возрастающим успехом продолжал заниматься, — это отправкой евреев. Теперь все эмигранты Центральной Европы ехали к нам через Триест: «поляки», «немцы» и многие другие. Это было важно для Триеста, поэтому евреями там дорожили. И евреи этим пользовались. «Хагана» готовилась к грядущим событиям: даже евреи, в конце концов, могут стать менее наивными. Через Триест и в 20-е годы кое-что к нам пересылалось, а уж в первой половине 30-х — в тысячах чемоданов, принадлежавших тысячам евреев, ехавших в это время, было не только шмотьё. В Триесте багаж набивали пистолетами, патронами — короче, оружием. С тех пор у нас очень популярны итальянские пистолеты. И вот, во второй половине 1935 года отлаженный канал пришлось быстренько свернуть — и все из-за того, что Италия напала на Эфиопию (Абиссинию).