Вадим Парсамов - На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

В 1816 г. в Лозанне в разговоре с Байроном Чичагов привел слова вдовы Кутузова Екатерины Ильиничны: «Мой муж спас Россию, Витгенштейн – Петербург, а Чичагов – Наполеона» [Алексеев, 1982, с. 403].

Формальным поводом для отъезда послужило состояние здоровья жены. Однако фактически причиной стала психологическая невозможность находиться в России, о чем сам Чичагов писал Воронцову из Парижа 26 марта 1810 г.: «Не знаю известно ли Вам, что я с женой и детьми в Париже. Состояние нашего здоровья способствовало или точнее послужило предлогом для этой поездки. Но истинным мотивом было желание выбраться из бездны хаоса, некомпетентности, абсурда и самого подлого рабства» [Воронцов, 1880–1884, т. 19, с. 168].

Под «советскими историками» в данном случае понимаются далеко не все историки, работавшие в СССР, а лишь те, кто сознательно превратил свое ремесло в орудие официальной пропаганды.

Подробнее см. в следующей главе.

Имеется в виду Наполеон.

«Длинные бороды придают лицам их выражение еще более благочестивое» [Сталь, 2003, с. 201)], «Бороды… сообщают лицам необычайную силу и достоинство» [Там же, с. 211].

Приводимые ниже биографические сведения в основном заимствованы из: [Трубачев, 1905, с. 1–2]; см. также: [Мильчина, 1993, с. 352–353]. В.А. Мильчина обратила внимание на связь идей письма Фабера и книги мадам де Сталь [Сталь, 2003, с. 423].

Безделки. Прогулка бездельника по Санкт-Петербургу ( фр. ).

Заметка о внутреннем положении Франции ( фр. ).

Дары Наполеону ( фр. ).

Французский оригинал письма был опубликован П.И. Щукиным: [Бумаги, 1901, с. 113–122] Русский перевод см.: [Фабер, 1902, с. 31–41]. Ввиду того, что публикация П.И. Щукина содержит разночтения, письмо цитируется по архивной авторской копии в моем переводе.

См. об этом в следующей главе.

По обоснованному предположению В.А. Мильчиной, рассуждения Фабера о характере русского варварства «имеют немало общего с идеями Сталь, а возможно, являются их истоком» (см. комментарий в кн.: [Сталь, 2003, с. 423]). В пользу этого предположения говорит, в частности, и тот факт, что Сталь широко пропагандировала письмо Фабера, о чем последний писал А.Н. Оленину: «Вы знаете, что мадам де Сталь была не согласна со многими моими идеями относительно рабства, но мадам де Сталь Россию знала еще меньше, чем Германию. И до конца своих дней она будет считать идеи свободы применимыми там, где я нахожу их не осуществимыми. Тем не менее она придала широкую известность моему письму, содержащему первоначальное представление о национальном движении в России. Это письмо в свое время произвело большую сенсацию при дворе в Стокгольме: его читал и перечитывал принц королевской крови, оно распространялось в высшем обществе. Мадам де Сталь, как она мне сообщала, заставила сделать копии, которые были посланы в Германию, Англию, Италию – повсюду куда они могли быть в то время доставлены» [Фабер, 1812, л. 3–3 об.]

Ср. стихи Семена Новикова:

См., например, письмо к нему «одного Смоленского помещика от 4 августа» [Выписки из писем… 1812].

Не только дворянству, но и образованным людям других сословий афиши Ростопчина казались верхом безвкусия и глупости. Так, например, ростовский купец 2‑й гильдии М.И. Маракуев писал: «Глупые афишки Ростопчина, писаные наречием деревенских баб, совершенно убивали надежду публики» [Маракуев, 1907, с. 114].

C.Н. Глинка, опубликовавший на страницах «Русского вестника» «Дружеское послание от Главнокомандующего в Москве к жителям ее», явно конструируя «обратную связь» пытался стилистически воплотить «народную» реакцию на призывы Ростопчина: «“Он [т. е. Ростопичин. – В. П. ] вразумляет народ православный, говорили они [т. е. жители Москвы, на которых в первую очередь были рассчитаны ростопчинские афиши. – В. П. ]; он остерегает шаткие умы от всякого зла. Он с нами молится Богу; как же нам за него не молиться Богу?” Я сам также был очевидцем, какое действие произвели сии слова: Когда дело делать, я с вами; на войну идти, перед вами; а отдыхать, за вами. У многих из глаз лились слезы; на лицах пылала отважность; ибо все, в ту же бы минуту, готовы были поднять оружие на врага вероломного. “Рады за Начальником нашим идти в огонь и в воду! восклицали восхищенные жители Москвы: рады с ним и жить и умереть. Осторожность первая похвала; а трусость последняя глупость ” (коренная русская пословица. – примеч. C.Н. Глинки ). Рады быть осторожными на страже Москвы белокаменной: она мать русских городов; она Царство в Царстве Русском. Слава Богу и Государю! слава им за нашего Начальника. Он слушает приказ Государев; он бережет нас как детей; – он крепкой слуга Государев; он отец Москвы! ” Это не вымысел, но простое повторение общего голоса русских сердец. Искусство не выдумает таких слов. Одни только благодарные души могут сказать Начальнику, неусыпному о благе общем: Ты крепкий слуга Государев; ты отец Москвы » [Глинка, 1812, с. 86–88].

Цитированный выше М.И. Маракуев, в частности, свидетельствует, что «афишки Московского градоначальника гр. Растопчина выводили всех из терпения деревенским сказочным стилем, который он желал бы приблизить к понятию черни. Неудачные эти выдержки его вызывали презрение, а чернь неизвестно за что питала к нему величайшую ненависть» [Маракуев, 1907, с. 114]

В московском арсенале в тот момент имелось 80 тыс. ружей [Попов, 1875, с. 29].

Характеристику членов и идей этого кружка см.: [Narishkine, 1912, р. 111–119, 223–266; Шебунин, 1937, с. 577–625].

Следует заметить, что сам Александр I в письме к Екатерине Павловне от 18 сентября 1812 г. в числе причин назначения Кутузова на должность главнокомандующего сослался на письмо к нему Ростопчина от 5 августа, в котором тот «сообщил, что вся Москва желает, чтобы Кутузов командовал» [Переписка Императора Александра I… 1910, с. 87].

По описанию Н.Н. Муравьева-Карского, «Кутузов был малого роста, толст, некрасив собою и крив на один глаз» [Муравьев-Карский, 1885, с. 244].