Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима

Союз Антония с Секстом не состоялся. Секст был убит, его смерть на время обескуражила оппозицию. Луцилианское движение в литературе сошло на нет. И Гораций мог уже вполне открыто объявить Луцилия своим предшественником и образцом, что он и сделал в 1‐й сатире II книги.

Но это не меняло общего отрицательного отношения цезаризма к Луцилию и его традиции. Единственный раз в эпоху Августа вновь всплывает имя Луцилия, когда Юлий Флор предпринимает составление антологии из республиканских сатириков: Энния, Луцилия и Варрона ( Porph . ad Epist., I, 3, 1). Очевидно, это была попытка дать такое извлечение из Луцилия, которое раскрыло бы в нем идеологического предшественника поэтов времени Августа. Затем упоминания о Луцилии снова исчезают, и лишь новые волны аристократической оппозиции при Клавдиях и Флавиях возрождают интерес к сатирику.

Эпоха Августа по традиции считается в истории «золотым веком» римской литературы, и писатели эпохи Августа вольно или невольно представляются единой литературной фалангой, движимой общими стремлениями и преследующей общие цели. На деле это, конечно, не так. В литературе эпохи Августа действовали разные поколения и разные направления. Поколение Вергилия и Горация не было похоже на поколение Овидия; направление поэтов Меценатова кружка было не единственным и встречало сильную оппозицию. Смена литературных поколений в эпоху Августа давно уже отмечена наукой; борьба литературных направлений изучена менее. Между тем эта литературная борьба особенно интересна, так как она была своеобразной формой общественной борьбы той эпохи.

О литературных противниках Вергилия и Горация мы знаем из самих сочинений этих поэтов и из древних комментариев к ним. Не говоря о пресловутых Бавии и Мевии ( Verg ., Buc., 3, 90; Serv . ad loc.; Philarg. ad loc.; Serv . ad Georg. 1, 210; Hor ., Epod. 10; Hier ., an. 1982), мы знаем хотя бы по именам и названиям сочинений целую плеяду «хулителей Вергилия» (Нумиторий, Карвилий Пиктор, Випсаний, Геренний, Пареллий Фавст, Октавий Авит – Donat ., Vita Verg., 43–46; ср. Serv . ad Buc., 2. 22; ad Georg. I, 299); Гораций сам называет своих врагов: Пантилия, Деметрия, Финния, Тигеллия Гермогена (Sat. I, 10, 78–80; ср. Sat. I, 4; II, 1) 58 58 Ср.: Weichert A. De Horatii obtrectatoribus // Poetarum latinorum Hostii Laevii, C. Licinii Calvi Aliorumque vitae et carminum reliquiae. Lipsiae, 1830. P. 270–330. , в послании 1, 19 он признает, что против него выступают все «трибы грамматиков» (стк. 40), а в послании к Августу энергично защищается от нападок почитателей древних римских поэтов (II, 1, 18–89; ср. II, 3, 53–58). Традиционно считалось, что этими противниками Вергилия и Горация были, во-первых, бездарные поэты, нападавшие на них из зависти, и, во-вторых, грамматики, школьные преподаватели, выступавшие против новой поэзии в силу свойственной их профессии приверженности к старине 59 59 См., например: Courbaud E. Horace, sa vie et sa pensée a` l’époque des Epîtres. Paris, 1914. P. 328; Cartault A. Etude sur les satires d’Horace. Paris, 1898. P. 364; Marache R. La critique littéraire de la langue latine. Rennes, 1952. P. 33. . Наивность такого толкования очевидна.

Около ста лет назад Н. М. Благовещенский 60 60 Благовещенский Н. М. О литературных партиях в Риме в эпоху Августа. СПб., 1855; перепечатано в кн.: Благовещенский Н. М. Гораций и его время. СПб., 1864 и 1878; ср. одобрительную рецензию Н. Г. Чернышевского (Полное собрание сочинений. М., 1949. Т. II. С. 692). Важность этой работы отметил в свое время Н. Ф. Дератани (История римской литературы / Под ред. Н. Ф. Дератани. М., 1954. С. 17 и 225). впервые предположил, что причины этой литературной борьбы были более глубокими: именно, что архаизм эпохи Августа был проявлением республиканской оппозиции режиму принципата. Защищая старину, «хулители» Вергилия и Горация защищали республиканские традиции против монархических тенденций «певцов Августа» и народную самобытность против аристократического эллинофильства. Эти страницы работы Н. М. Благовещенского не устарели до сих пор: высказанное им предположение может быть принято нами целиком. Но оно нуждается в дальнейшей разработке. В каких жанрах работали архаисты, чьи традиции они продолжали, чем объяснялась их оппозиционность – этих вопросов Благовещенский не ставил. Между тем ответ на эти вопросы представляется возможным.

Имеющиеся данные позволяют различить среди противников Вергилия и Горация две категории: с одной стороны, архаистов-практиков – поэтов и, с другой стороны, архаистов-теоретиков – грамматиков.

Ключ к вопросу об архаистах-поэтах дает нам самый значительный из документов о полемике с архаистами – послание Горация к Августу. Центральная часть этого послания целиком посвящена критике театра и театральной жизни. Именно здесь должны мы искать первый оплот оппозиционной литературы этого времени. Действительно, на римской сцене конца Республики и начала Империи безраздельно господствует народная комедия – ателлана и мим, в первую очередь – мим. Архаизм языка и стиля этой комедии очевиден из свидетельств и сохранившихся отрывков. Оппозиционность этой комедии также не вызывает сомнений: историки сохранили известия о длинном ряде политических выпадов с комедийной сцены и о жестоких репрессиях против комедии 61 61 Macrob ., Sat. II, 7–12; Suet ., Aug., 69; Tib., 45, 47; Cal. 27; Ner., 38; Cal., 13; Vesp., 19; Dom., 10; Tac ., Ann. IV, 14; SHA , M. Aur., 8; Comm., 3; Max., 9. Подобный обзор см. в кн.: Reich H. Der Mimus, I. Berlin, 1903. S. 182–204; и в статье: Reynolds R. W. Criticism on individuals in Roman popular comedy // Classical Quarterly. 1943. Vol. 37. P. 37–45. . Правда, эта оппозиционная традиция в передаче историков как бы прерывается на время правления Августа. Но это объясняется только тем, что историки, как правило, упоминают о выпадах народной комедии лишь в связи с каким-либо из ряда вон выходящим наказанием, какому подвергался сочинитель или актер. Молчание историков вовсе не означает, что такой оппозиции не существовало: оно означает лишь, что Август был достаточно осторожен, чтобы не применять силу против комиков. Действительно, Август старался показать свою любовь к народным зрелищам и постоянно присутствовать на театральных представлениях ( Suet ., Aug., 43–45). Этим он как бы противопоставлял популярности комедии собственную популярность, и не без успеха: ему случалось слышать со сцены не только насмешки, но и лесть ( Suet ., Aug., 53).

Об архаистах-грамматиках среди врагов новой школы мы имеем еще более прямые указания (перечень «хулителей Вергилия», упоминания у Горация: Sat ., I, 10, 91; Ep . I, 19; II, 1, 50–59). Консерватизм их вкусов общеизвестен; правда, об их политической оппозиционности свидетельств нет, но мы знаем, что для знатной и зажиточной публики грамматическая школа была ступенью к риторической школе, а риторическая школа была признанным очагом аристократической оппозиции. Здесь учились молодые люди из богатых семей, принадлежавших или тянувшихся к сенаторской знати; всякое недовольство монархическими устремлениями Августа находило здесь живейший отклик. О прямых политических выпадах в декламациях риторов свидетельствуют Сенека Старший (Contr., II, 4, 12 о Порции Латроне; Suas., 6, 9 об Альбуции Силе), Светоний (de rhet., 6 – об Альбуции Силе), Дион (59, 20, 6 – о Секунде Карине). По отношению к этой интеллигентской оппозиции Август мог позволить себе более жесткие меры, чем по отношению к народным любимцам – комикам; Латрон и Альбуций вынуждены были покинуть Рим, сочинения Лабиена были сожжены, Кассий Север умер после многолетней ссылки.